* * *
Сынöдыс быттьö йöрмöма лолам.
Казьтыла тэнö. Корсьыся войнас.
Помнитан менö. Лолалан дойнас.
Енэжтi ветлан. Торйöн ми олам.
Мöд паськöм абу му вылас менам,
Сьöд рöмас пырзи, сьöлöмöй сылö, —
Ракпаньын ола. Горöдчи ылö...
Абу тэ! Кадсö кымöрын венам.
Дзоридзьяс öктi — видзвывса лöньсö.
Енэжад катi мувывса садсö,
Кымöръяс костöд козьналiн кадсö, —
Радейтан нэмъяс... Доналöм сöнсö
Оровтiн меысь. Пöльыштiн лолöс
Му вылас овны. Бобулöн коли
Öтнамöн бара. Ракпаньын молльöн
Еджыдик молльöн вöтад ме вола...
Асыв кö сёрмас, виччысьлы сiйöс,
Асылыс вурас зэв югыд платтьö...
Ракпаньысь пета. Шуа тэн: «Аттьö...»
Топыда менсьым шамыртан киöс.
* * *
Воздух в гортани скомкался в камень.
Ночью очнусь — тебя вспоминаю.
Можешь дышать ли? Помнишь меня ли
там — за высокими облаками?
В чёрное впала. Иной одежды
не различаю. Живу улиткой...
Только течение лет уликой —
жизнь неподвижна, где нет надежды.
Под небесами весенней новью
поле опять принимает семя...
Ты мне даруешь земное время
вечной заоблачною любовью.
Сердце от смертной жары избавил,
бабочкой сделал в чудесном утре,
белой жемчужиной в перламутре
раковины нарастать оставил...
Утра дождись — я тебе отвечу:
белое снова надену платье
и отзовусь на рукопожатье,
выйдя из раковины навстречу.
