Цена топора
…А сейчас я спрашиваю: сколько стоит топор? Так и знал — говорите, что странный вопрос? Э, не спешите, пожалуйста, я уже знаю, что вы скажете дальше. Скажете, во-первых, что топор топору рознь… Угадал? Ну вот… И ещё скажете, что всё, опять же, зависит от назначения. Что топор, которым рубили избы, — это один топор, а которым лишали головы — это другой. Так сколько же стоит топор? Верно, тут надо подходить дифференцированно. Но, во всяком случае, бесплатно топор нигде не возьмёшь, верно?
Вот и я думаю: верно! Только не дай аллах сказать вам этого нашему Зекерье. Он так засмеёт вас, что вы будете только потеть да оглядываться, нет ли поблизости знакомых, свидетелей вашего позора. Кто такой Зекерья? Э, особый это человек. Обо всём имеет особое мнение — и о топорах тоже, между прочим.
Вот, например, базары. Вы туда зачем ходите? Понятно, за покупками. А Зекерья — нет… Он ходит на базар, как на праздник души. Он там черпает радость и вдохновение. Танец красок, музыка запахов, драмы и комедии человеческих отношений — вот что такое базар для нашего Зекерьи!
Слушайте, я расскажу вам, что с ним однажды случилось, и вы поймёте, что я не зря спросил о цене топора.
Идёт этот Зекерья по базару и наслаждается. Вот молоденькая хозяйка пробежала, волнуется, никак мясо выбрать не может — Зекерья усмехается: «Э, дочка, не бойся, молодой супруг и не заметит, хоть сырые жилы поднеси ему. А свои вкусы он тебе потом всё равно подробно объяснит… через годик…» Вот парень с авоськой топчется у прилавка — Зекерья щурится: «Понятно, дорогой, сейчас твоя милая кажется тебе слишком нежной для базарных дел. Надолго ли?»
Не то чтобы злой этот Зекерья, а так — знает старик жизнь. Весело и привычно делит он базар на две половины: одна старается подороже продать, другая — подешевле купить. И как опытный шахматный болельщик, Зекерья умеет наслаждаться этой острой и захватывающей игрой. Вот покупатель уже в цейтноте, вот уже собирается сдаваться — и вдруг замечает червоточинку на капустном листе…Стремительная атака, прорыв, мат! Продавец с недоумением отдаёт товар за полцены. А рядом та же картина, но с обратным результатом: продавец ухватил сочную, жёлтую грушу и, действуя ей, как ладьёй, принудил покупателя к капитуляции. И красная десятка из кошелька покупателя упала на прилавок, как флажок на шахматных часах. «Воллаги, — бормочет Зекерья, разглядывая длинные столы и людей, склонившихся над ними по обе стороны. — Воллаги, это же сеанс одновременной игры».
И вдруг Зекерья увидел огромного старика, с бородою на манер кубинских барбудос, с глазами, полными презрения. Он продавал топоры, грабли, лопаты и другие предметы, соединяющие в себе кузнечное и плотницкое искусство. Однако торговля шла вяло. Не то чтобы товары были плохи, нет… Вещи были сделаны добротно — не придерёшься. Дело было в самом старике. Он просто не умел торговать. Он просто сидел и курил. Вы представляете? К нему подходит покупатель, спрашивает цену. Старик называет. И цена-то вполне божеская, но покупатель не в магазине, он хочет поторговаться. А старик, вместо того чтобы играть по всем базарным правилам, только щурится презрительно и гудит чугунным басом: «Берёшь — бери, нет — иди своей дорогой». И покупатель идёт своей дорогой, потому что теперь наш покупатель пошёл с тонкой душевной организацией и требует нежного обращения.
Зекерья даже остановился — так поразил его этот странный продавец. Он долго наблюдал за ним со стороны и, наконец, стал кое-что понимать. А когда понял, насмешливые глаза старого Зекерьи стали мягкими, добрыми и чуточку лукавыми. Вы спросите: почему? Не спешите… Если я начал рассказывать — значит, обязательно кончу когда-нибудь.
Тем временем подходит старушка, выбирает топор и спрашивает, сколько он стоит.
— Три рубля, кому нужно, — говорит продавец. Ну никакой торговой дипломатии! Старушка роется в кошельке, скребёт монеты по всем углам, а этот бородач и не смотрит на неё!
— У меня тут… Два с полтиной, — робко говорит старушка.
— Ну так иди, не мешай, — отвечает ей продавец и выпускает два огромных клуба дыма.
Бабушка испуганно и виновато засеменила прочь. Зекерья — за ней. Отошли на приличное расстояние. Тут Зекерья берёт её за локоть и говорит: «Ты меня здесь подожди, мамаша, попробую тебе помочь. Не уходи никуда, я сейчас поговорю с этим грубияном».
Подходит Зекерья к старику, садится на корточки и берёт топор. Двумя руками берёт, осторожно, словно не топор это, а хрустальный графин, наполненный столетним коньяком.
— Сам сделал?
— В магазине купил, — проворчал бородач и скривился презрительно.
Зекерья улыбнулся.
— Не-ет, меня не обманешь! Да разве такое в магазине купишь? Смотри, как отбито лезвие — как бритва! А топорище? Змея, не топорище! Руку так и обвивает… Нет, дорогой, этот топор не кузнец делал, а ювелир. А ты мне — «в магазине!»...
Бородач промолчал, хотя лицо его заметно посветлело. Зекерья заливается как ни в чём не бывало:
— Славный топор, хоть на выставку посылай. А почему бы и нет? Ведь любой увидит — большой мастер делал эту вещь. Да что мастер — художник! Жаль только, не умеют у нас ценить настоящие таланты. А такой талант ценить надо. Уважать надо такой талант!
Зекерья ласково провёл ладонью по топору, словно котёнка погладил:
— Вот и топорище… А глаз у меня верный, вижу, с любовью его делали, а полировали, наверное, в ладонях; блестит, словно кизиловая палка у старика. Возьмёшь в руки такую вещь — и захочется работать без устали. Глаз радуется, душа поёт, когда видишь такой топор! И не в сарае место ему — на стену, на ковёр его вешать надо, как саблю кубачинских мастеров…
Зекерья на минуту перевёл дыхание и увидел, как лучистые морщинки побежали от глаз кузнеца, как задрожали его губы и стали влажными глаза. Голос Зекерьи стал ещё проникновеннее.
— Жил, помню, у нас в ауле старик. Ножи делал, косы и топоры. Из дальних аулов приходили к нему. Великий мастер был. Да помер, пусть рай будет пристанищем его доброй души. А топоры его да косы остались. И сам он через них остался в памяти людей. Думал я, такого мастера уже не встречу. А сейчас увидел твой топор — значит, думаю, есть ещё настоящие мастера…
Бородач, наконец, заговорил, и голос его дрожал от волнения:
— Бери его себе! — сказал он.
— Да что ты, — смущённо сказал Зекерья, — такая вещь…
— Бери-бери, добрый человек!
— Неловко как-то, да и денег у меня всего два с полтиной… Я ведь просто полюбоваться присел. Давно не видел такой работы.
— За так бери! Дарю! Возьми, пожалуйста! Я ведь тоже давно не встречал понимающего человека. — И бородач смахнул слезу огромным кулаком.
…А теперь вы скажите мне: сколько стоит обыкновенный, ну самый обыкновенный топор?!
