Красная Нарта
ПРОЛОГ
Вой тайги, свист ветра, отдаленный гул тайги. Из темноты с лучом света выезжает красная нарта с красным флагом. Проезжает, освещая заимку охотника, партизан.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Вдоль урманов и рек красная нарта с красным флагом идет!..
ВТОРОЙ ГОЛОС. Зачем в дебри таежные красная нарта ломится?! Зачем?!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Она людям везет Красное время. Новое время!
ВТОРОЙ ГОЛОС. Кому это Новое время?! Зачем оно, Красное время?!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Новое время охотнику и рыбаку! Красное время таежнику и оленеводу!
ВТОРОЙ ГОЛОС. А что же купцу?! А что же шаману?!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Красная нарта и купца, и шамана прогонит!
ВТОРОЙ ГОЛОС. Как без купца да шамана народ проживет?!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС. Красное время народ от всякой беды спасет!
ВТОРОЙ ГОЛОС (зловеще). Красная нарта в вековых сугробах тайги завязнет! В непроходимых урманах с пути собьется. В таежные реки-озера провалится! На крутых сопках-горах разобьется! В вековых сугробах тайги завязнет! Завязззнет!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС (подхватывая окончание последнего слова). Нет!.. Врешь — не завязнет!.. Вдоль урманов и рек красная нарта с красным флагом идет! У красной нарты:
— Красное солнце!
— Светлое небо!
— Удачливые тропы — удачливые пути!
У красной нарты:
— Счастливые песни, счастливые сказки!
(Торжествующе. ) Вдоль урманов и рек красная нарта с красным флагом идет!
После песни включаются все прожектора.
ДЕЙСТВИЕ I
Охотничье зимовье. В переднем углу Аксинья в окружении туесков, игольниц, мешочков — шьет кисы. Возле нее, собрав из утиных носов длинный аргиш, играет Миколка. Захар занят ремонтом подволок.
ЗАХАР. Теперя все пурга, пурга... (Покосился на потолочное окно.) На кого небо разгневалось? Такого года не упомню. На охоту с собаками как пойдешь?
АКСИНЬЯ. Может, это хорошо? Старые охотники говорят, новый снег удачу приносит.
ЗАХАР (в раздумье). Удачу-то удачу. Так-то так... Но Нум Торыму не мешало бы и людей послушать. Чтоб охотника послушал. Чтобы рыбака послушал. Знал бы, что от него таежные человеки хотят...
АКСИНЬЯ (сердито). Жди-ка, услышит! Мои молитвы в год большого мора он услышал?! Помнишь, ему сколько молилась?! Услышал?! Всех ребятишек моих взял! Всех троих! В год один! В день один... Его сколько просила! Слез моих сколько в землю упало! Тогда в тайге один человек все людские поклоны брал — Гаврил Паук! Вороном над зимовьями летал, добычу смотрел. Они с купцом самогонку хохотом закусывали, а мы лосиные копыта варили. Рыбьи кости толкали, чтобы ребятишки не померли.
ЗАХАР. Ладно, хватит...
МИКОЛА. Мама! Ма-ма-а!
ЗАХАР (жене). Ребятенка не пугай...
АКСИНЬЯ. Иди, иди, маленький, играй.
МИКОЛА (радостно). Мама, Харгур лает — гость! Я посмотрю, кто приехал?
АКСИНЬЯ. Иди, только теплую малицу надевай!
Микола бросается к малице.
ЗАХАР (прислушиваясь). Таперя не успеешь, Микола, — быстрый гость, в сенях ужо идет.
В зимовье стремительно влетает молодой охотник Василий, брат Аксиньи.
ВАСИЛИЙ. Питя вола! Питя вола.
ЗАХАР. Питя вола!
АКСИНЬЯ. Питя вола!
ВАСИЛИЙ. Питя вола, маленький человек Микола!
МИКОЛА. Мама говорит, скоро я большой совсем стану!
ВАСИЛИЙ. Верно, Микола, — Большое время пришло. (Возбужденно.) Слыхали, родичи, Большую новость?!
АКСИНЬЯ (настороженно). Что случилось, Вася?! Какое горе, несчастье идет? Война?!
ВАСИЛИЙ. Сестра, не пугайся. По словам знающих людей, это хорошая новость... Белого царя скинули!
АКСИНЬЯ (удивленно). Скинули?!
ЗАХАР (недоверчиво). Как так?!
АКСИНЬЯ (все еще удивленно). Откуда... Скинули!
ВАСИЛИЙ. Где он всю жизнь спал, вот оттуда и скинули. Говорят, травой-мхом весь оброс. Страшный такой, у-ух!
АКСИНЬЯ. Его разбудили, значит. Подняли. А кинули куда?
ВАСИЛИЙ. К нам кинули. Говорят, в Тобольск-город везут. Там им сидеть место. Жить место. Вот какое время пришло! (Смеется.)
ЗАХАР. Куда твой смех, Вася?! Теперя кто заместо Белого царя-то править будет?! Скажи. На кого сидеть нам, таежным людям?! Таперя как без царя-то жить?!
ВАСИЛИЙ. Жить можно. Время Красного царя пришло. Мне говорили, это царь бедных людей. Царь охотников и рыбаков. На него теперь будем сидеть. Он станет править!
Аксинья накрывает на стол, наливает брату чай. Тот садится к столу, ест. Аксинья и Захар некоторое время молчат.
ЗАХАР. А его имя как?
ВАСИЛИЙ. Про кого ты?
ЗАХАР. Этого. Красного царя. Белого знал — Миколой звали. А этого как?
ВАСИЛИЙ (озадаченно морщит лоб, потом воскликнул). Вспомнил!.. Много в голове новостей — все перепуталось! Вспомнил, имя его — Совет! Советская власть теперь заместо Белого царя!
ЗАХАР (сдержанно). И какой он... этот... Сое... Совет? Советская власть? Видел — так скажи.
ВАСИЛИЙ. Совет и есть Красный царь. А в Совете не один есть человек, а много. В городе был. В Совет ходил... Он теперь главный. Своими глазами видел. Там больше бедные. Попа и купца к Совету не пустили. Вот как там! А главным в Совете, председателем — Арсений-старик. Теперь он главный в городе! Большой человек!
ЗАХАР. Это который мой Арсений-старик?
ВАСИЛИЙ. Тот. Тот. Каторжник. Твой друг Арсений-старик, которого Белый царь из большого города прогнал.
АКСИНЬЯ. Ох, это он в Год большого мора нас от смерти спасал! Только ребятишек не успел, а нас вот... Пусть он с удачей-здоровьем долго-долго живет! Хоть и не старый, а недаром люди к его имени мудрое слово «старик» приложили — Арсений-старик!
ВАСИЛИИ. Видно, недаром. А над домом, где Совет и где Арсений-старик, красную материю повесили. Флагом называется.
АКСИНЬЯ. А что это такое? Для какого дела?
ВАСИЛИЙ. Арсений-старик так сказал: это значит, Время белых кончилось, а теперь Время красных пришло. Был век богатых, начался век бедных!
ЗАХАР. Таперя скажи: Время красных сколько будет жить? Надолго?
ВАСИЛИЙ. Арсений-старик сказал, навсегда. Такие его слова помню.
АКСИНЬЯ. Время крепкое, наверно?! Он напрасно слова на ветер не пустит.
ВАСИЛИЙ. Крепкое-крепкое. И красную материю, которая Флагом называется, — не напрасно повесили. Так я думаю. Видел Гаврилу Паука, так ниже травы стал, ниже мха стал. Семенит, косится на красное — и дрожь его взяла. Тихий такой, но злой, как змея. Флаг бы сорвал — но руки короткие. (Довольно.) Ах, какой Паук стал. Не признаешь. Совсем другой стал.
ВАСИЛИЙ. А купцов совсем не видел — видно, дома притаились. Конец пришел. Шипят. Арсений говорит, все у них возьмут будто бы бедным. Рыбаку — сети, невода, пески стрежевые! Охотнику — угодья в урманах и кедровниках! Оленным людям — стада и пастбища! И шаманам ничего не будет! Вот кто такой Совет!
Василий допивает чай, поднимается. Надевает капюшон, поправляет малицу.
ЗАХАР. Ужо поехали? Сидел бы ишо, вестей много везешь.
ВАСИЛИЙ. Нет. Мне надо быстро-быстро ехать! Весть о Совете и революции всем охотникам надо передать! Всем, всем!
АКСИНЬЯ. А кто такой... Ррр... Ре-во-лю-ца?
ВАСИЛИЙ. Красная нарта по тайге идет. Скоро до ваших мест доберется. Тогда поймете, что такое Совет, революция! Кто такой Ленин!.. Красная нарта с теплом, удачей идет! Ждите красную нарту!
Василий уходит. За ним выходит Микола.
АКСИНЬЯ. Вот какая весть!.. И Вася другим стал: легким и скорым. Раньше будто сонный ходил. А тут проснулся и по тайге с большой вестью о Совете помчался! Что скажешь?
ЗАХАР (раскуривая трубку). Таперя вот дела-а...
АКСИНЬЯ. Что — дела-а?.. Тебе тоже не мешало в город ходить. Можбыть, маленько другим бы стал. Паука сколько поклонами кормить? Сколько? Он привык, давно охотников обирает! Его одними поклонами не накормишь! Он не такой, сыт не будет!
ЗАХАР (задумчиво). Вот пошто осенью он не ехал. Не успел...
АКСИНЬЯ (возмущенно). Не успел?! Да эта новая... Со-советская власть... ему разбои держать не дает. Арсень-старик не дает. Ежели бы не так — давно тут был!
ЗАХАР (пуская облако дыма). Новая власть таперя... С Советом! с Революца? Непонятная она, неожиданная — будто с неба упала...
АКСИНЬЯ. Пошто неожиданная? Такая большая весть завсегда неожиданно приходит. Пошто непонятная?.. Мне понятная. Мне сердце завсегда говорило: ожидай, когда-нибудь лучшее время придет! Особенно когда Год большого мора ушел. Не может быть все плохо да плохо. Конец должен прийти. И вот старое время ушло, которое ребятишек наших взяло... Понимаешь, слышу нутром — то светлое Время идет, которое ожидала. Так ожидала!.. Как думаешь, это Время, про которое мое сердце говорило?! (Смотрит на мужа в ожидании ответа.)
ЗАХАР. Может, и то время. Не знаю...
АКСИНЬЯ. Нет, Новое время быстро не уйдет. Мне сердце так говорит. А сердце неправду не скажет.
Захар отходит к чувалу с трубкой в зубах и с отрешенным видом садится на чурку. Выходит Микола.
МИКОЛА. Мама, а кто... Революца? Кто Ленин?
АКСИНЬЯ. Думаю, что это все хорошие люди! Слыхал, дядя Вася говорил: Новое время идет! Вот красная нарта придет — все узнаешь.
МИКОЛА. Харгур как залает — встречать побегу. Я первым увижу красную нарту, мама?!
АКСИНЬЯ. Ты, ты увидишь, мой маленький охотник!
Микола снимает кисы. Захар рассматривает отремонтированные подводки. Аксинья возится с постелью. Затемнение.
Ночь. Слышится лай собаки. Аксинья засветила плошку, накинула на плечи сак. Сидит прислушивается к лаю. Затем начинает будить мужа.
АКСИНЬЯ. Вставай, слышишь! Харгур лает, кто-то едет. Слышишь!
ЗАХАР (спросонья). Таперя слышу...
АКСИНЬЯ. Да вставай! Может быть, Красная нарта?! Гости?!
ЗАХАР (садится). Гости так мимо не пойдут. Не напрасно с большой дороги завернули.
АКСИНЬЯ. И пошто оне в полночь?! Темно!
Входит Федор Суерин. Весь в снегу. На шапке красный бант. На поясе в кобуре револьвер.
СУЕРИН. Захара зимовье?
АКСИНЬЯ. Его, его.
СУЕРИН. Нас тут много. Я не один. (Высунувшись в дверь, кричит в темноту.) Давай сюда!
Входит Катя. За ней два партизана вносят раненого Андрея. За ними сухонький старичок Михеич. Вооружены чем попало: тут и охотничьи ружья, и винтовки, и револьверы. Раненого укладывают на нары, Катя придерживает ему голову.
МИХЕИЧ (потирая руки, оглядывая зимовье). Ох и снежура! Вон какие мохнашки (хлопнул рукавицами) — а руки того, закоченели! Как ты, Катеринушка?! Не озябла?!
КАТЯ. Нет. Вот, Андрей. (Ласково.) Потерпи немного. В избушку приехали. Потерпи, отогреем.
Захар разводит огонь в чувале, подвешивает чайник. Возле него суетится Михеич. Микола садится на постели, внимательно смотрит на гостей.
МИКОЛА. Мама, кто это? Люди красной нарты?
АКСИНЬЯ. Это гости. Ты пошто не спишь, Микола? Утро ишо не пришло. До утра далеко.
МИКОЛА. Мой сон убежал... Скажи, мама, кто эти люди?
КАТЯ (подходит к Миколе, дает ему кусок сахара, ласково). Как зовут тебя, мальчик?
МИКОЛА. Микола.
КАТЯ. На охоту еще не ходишь, Микола?
МИКОЛА. Нет, папа сказал: маленький, ружье не терпит.
КАТЯ. А учиться хочешь?
МИКОЛА (недоуменно смотрит на нее). Ууу... учи-ца? Белку искать папа учит.
КАТЯ. Не охоте, а грамоте. Читать и писать хочешь? Книгу станешь читать.
МИКОЛА. Кто учит?.. Папа не читать — охота ходит. Мама не читать — кисы шьет. Кто учит?
КАТЯ. Теперь вот все по-другому будет при Советской власти. Все охотники по-новому жить станут. И читать научатся, и писать. Я сама буду всех учить.
АКСИНЬЯ (обращаясь к Кате). Нарта красный — где, скажи? Как живет, как едет?
КАТЯ (недоуменно). Красная нарта?
АКСИНЬЯ. Мы красный нарта слыхали. Новый время везет.
КАТЯ. Красная... (Уверенно.) Есть такая нарта. Только она немного задержится, но обязательно придет. И Новое время привезет. И для Миколы. Он уже будет жить совсем по-новому. Будет в школу ходить, выучится разным наукам. Вот какое Новое время.
АКСИНЬЯ. Что слышно — скоро придет?
КАТЯ. Скоро, скоро. Ждите.
АКСИНЬЯ (обняв сына). Слышишь, Микола: для тебя Новое время идет! Для тебя!.. О Торым, как долго ждала! Как этот день ждала!.. (Миколе.) Ты братьев и сестер не помнишь! Ничего не помнишь!.. Ты один остался... один! Никому тебя не отдам, никому! (Аксинья укладывает сына в постель.) Спи, сынок, утро еще не пришло.
Катя отходит к раненому. Возле раненого Михеич. Аксинья наливает воду в куженьку, подходит к раненому. Катя перевязывает, помогают ей Аксинья и Михеич. Затем все садятся на нары и чурки и пьют чай. В сторонке Захар курит трубку. К нему подсаживается Суерин.
СУЕРИН. Вот какое дело, хозяин... (Помолчал.) Совет разгромили. Кулачье! Контра! В городе и верховых селах разгромили. Купец Тетюцкий банду сколотил. С Пауком вешают и топят в проруби! Вешают и топят большевиков! Комсомольцев! Советчиков! Всех! Против Совета поперли. Совет им поперек глотки! Совет у них в глотке сидит! Но мы свернем контру! Свернем! (Стукнул кулаком по коленке.) Мы всех поднимем, нас много будет! Революцию им никак не победить! Нет! (Пауза.) Вот бой был. Товарища ранило. Его с Катей оставить нужно тут, Катя вылечит его... Дорога тяжкая, длинная. Холод — что контра бандитская. Плохо ему в дороге. Оставим тут, только укрыть их надо. Вдруг банда нагрянет — чтобы не нашли!.. Такое вот дело, хозяин!
Захар молча и старательно сосет трубку.
ЗАХАР. Красный... Белый... Моя, однако, охотник. Таперя мой какой дела, пущай красный белый бьет, ежели дела больше нет. А моя тайга надо ходить. Охота надо ходить.
СУЕРИН. Погодь!..
ЗАХАР. Мой какой дела...
СУЕРИН (перебивает). Как твое какое дело? Как? Это твое дело! Твое!.. Не купец?! Нет! Не шаман?! Нет! Ты — пролетариат?! Во, ты есть пролетариат! Скоро пролетариат мировую революцию учинит! Раз ты пролетариат — это твое дело! Твое! Должен ты устанавливать Советскую власть! Должен бороться — это твоя власть! Должен выступить против Белого царя и купца! Так, хозяин!
ЗАХАР. Таперя скажи: что моя Советская власть давал?
СУЕРИН (в упор уставился на него). Ты это... што?! Ты што мелешь — да Советская власть тебе все! Как отец будет! Как мать будет! А царь што тебе давал?! А купец тебе што давал?!
ЗАХАР. Чо Белый царь давал! Чо купец давал?! Белый царь не видал — неправда не скажу. Купец видал. Купец порох давал. Дробь давал. Ружье давал. Купец мука давал. Чай давал.
СУЕРИН. Хочешь сказать — Советская власть шиш тебе давала?! (Приподымаясь.) Што хочешь сказать?! Ши-шш-ш?
ЗАХАР (молча кивает в знак согласия). Моя сказать. А таперя... Советская власть — моя не видал ишо. Новый он, на ум ишо не пришел. Хороший али плохой. Сам говорит — Советскую власть воевать нада. А сам ужо от купец бежит. Как таперя понимать?
СУЕРИН (вскакивает). Это я-то бегу?! Против Совета агитки разводишь?! Да я тебя, контра старорежимная! Собственными руками пролетариата. (Тянет руку к кобуре.)
К Суерину бросаются Катя и Михеич. Тот уже вытащил револьвер. Михеич хватает его за руку. Аксинья семенит к мужу; останавливается возле него. Поднимаются остальные партизаны. Захар невозмутимо курит трубку.
КАТЯ. Федор, Федор, товарищ Суерин!
МИХЕИЧ. Федыша, лихомант! Выпорю! Брось — выпорю!
СУЕРИН. Ладно, ладно. Разговоры такие... не могу слышать. Про нашу Советскую власть. Нутро разом закипает! Все во мне кипит.
МИХЕИЧ (кивнув на Захара). Не контра он, не контра, а темный. Аль не видно: темный. Свет-то революции еще не проник сюды. Токмо идет. Токмо доходит. Экая глухомань, тута еще лешачки бродют! Понимаешь?
КАТЯ (Суерину). Михеич прав. Ничего не знают, одними слухами живут. Красную нарту ждут. Ах, был бы с нами Арсений Петрович!
МИХЕИЧ. Дак, кремень-человек был. Могутной души человек был... (Опускает голову.)
ЗАХАР (насторожившись). Чо с ним?! Он — где?!
АКСИНЬЯ (испуганно). Ему плохо? Болезнь пришла?!
МИХЕИЧ (тяжело). Арсений Петров...
Захар замер с трубкой в руке. Аксинья медленно опускается на нары возле мужа.
КАТЯ. Погиб...
СУЕРИН. Убили. (Сжимает кулаки.)
МИХЕИЧ. Сгубили, ироды-ы-ы! Сгубили!
АКСИНЬЯ. О Торым, чо земля делает! Чо небо делает! Такой человек!..
ЗАХАР. Пошто убил?
КАТЯ. За что? Он хотел... Он хотел, чтобы в дома всех бедных охотников пришла удача. Чтобы все люди хорошо стали жить. Чтобы никто не знал горя и нужды...
ЗАХАР и АКСИНЬЯ (в голос). За такой дела разве можно убить?!
КАТЯ. Убивают. Белые всех убивают, кто против них.
АКСИНЬЯ (вздыхает). Э-э, Арсень-старик...
КАТЯ (после паузы). Он и о вас говорил. Последний раз.
АКСИНЬЯ (быстро). Какие слова?!
КАТЯ (медленно). Хорошие слова...
Все замолкают. Захар сидит с опущенной головой. Мнет в руках кисет. Несколько мгновений в зимовье полная тишина. Затем все взгляды устремляются на Захара. Но тут выпрямилась Аксинья.
АКСИНЬЯ (печально и негромко). Мой муж... ваши люди возьмет.
Все молча ждут. Захар поднимает голову, смотрит на Аксинью, затем переводит взгляд на Суерина.
ЗАХАР (твердо). Жена правда говорит: моя люди прятать будет. Таперя так. Раз такой дела...
АКСИНЬЯ. Он женщина и парень такой места возит — собака след не находит!
СУЕРИН (недоверчиво косится на Захара). Как бы в лапы Паука не угодили наши товарищи.
МИХЕИЧ (Суерину). Ты чо — остяку не веришь?! Окстись! Побойся бога — когда остяк неправду на себя брал?! Как сказал — так и делает. Аль не слыхал, не знаешь?!
ЗАХАР. Таперя много слов не надо. Пошто языка мозоль делать?
СУЕРИН. Это я к тому, чтоб и сам не попадался Пауку. Попадешься — никого не пожалеет (махнул в сторону товарища) — ни ребенка, ни жену. Большая дорога тут недалече, наверняка сюда нагрянут. По зимовьям и селам шастают, гады! Страх наводят.
ЗАХАР (глянул в потолочное окно). Звезда утренний заря придет — поедем. Вместе поедем. Ты — свой дорога. Мы — свой дорога.
АКСИНЬЯ (гостям). Устал маленько — так лежи спать. Ночь ишо. К нам никто не ездит. Как ехать станет — так Харгур далеко слышит, его голос скажет. Моя тоже не спим — муж дорога собирай.
Гости расходятся по нарам, устраиваются на ночевку. Захар и Аксинья в своем углу зимовья.
ЗАХАР. Нет Арсень-старика. Как так вышло? Не понимаю никак...
АКСИНЬЯ. Думаешь, что-нибудь понимаю?
ЗАХАР. А Арсень-старик-то за красных был уже.
АКСИНЬЯ. Красный. Сразу тебе сказала: Время красных, Новое время пришло. Мне сердце так говорит. А ты никак время понять не можешь.
ЗАХАР. Мой ум не быстро ходит — долго идет. Твой быстро ходит, мой ум перегоняет. Может, и мой ум скоро до нового Время, до Революца, до Ленина дойдет. Таперя так думаю.
АКСИНЬЯ. Это хорошо. Шибко-то не отставай — не догонишь вдруг! (Смеется.) Заблудишься.
ЗАХАР. Не-е, таперя дорогу найду.
АКСИНЬЯ (вздохнув). Арсень-старика вот не стало. А Микола так его видеть хотел. Чо теперь — не увидишь...
ЗАХАР (медленно). Таперя на одного красного меньше стало. На одного меньше...
Микола садится, протирает глаза.
МИКОЛА. Мама, папа, почему это не спите?
ЗАХАР. Спи, Микола, маленькие быстро растут, когда хорошо спят. Тропа охотника близко будет. Спи.
МИКОЛА. А ночь далеко ушла?
АКСИНЬЯ. Далеко, далеко. За урман, за озеро, за горы ушла ужо. Скоро утро придет!
ЗАХАР. Таперя скоро Звезда утренней зари придет. И тайга светлая станет.
Конец первого действия.
ДЕЙСТВИЕ II
Полдень. То же зимовье. Аксинья шьет кисы. Возле нее Микола строгает палочку.
МИКОЛА. Где папа? Почему так долго нет его?
АКСИНЬЯ. Его, наверное, охота далеко в тайгу увела. Скоро придет.
МИКОЛА. А гости уехали?
АКСИНЬЯ. Чо им тут делать: по делам поехали.
МИКОЛА. А тетенька, которая учить хотела, — тоже с ними уехала?
АКСИНЬЯ. Катерина-то? Она тоже уехала.
МИКОЛА. А почему они так быстро уехали?
АКСИНЬЯ. Дела у них есть. Они шибко спешили.
МИКОЛА. Я думал, они маленько поживут у нас, в нашем доме. А ты не разбудила, когда уехали. Я «до свидания» им не сказал.
АКСИНЬЯ. Мал-мал потерпи, Микола. Они скоро обратно приедут. Сказали: мимо не проедут.
МИКОЛА. А мне сон приснился, мама. Наши гости там были.
АКСИНЬЯ. Расскажи, Микола, послушаю.
МИКОЛА. Такой сон я еще не видел. Сначала слышу, снег шумит — по снегу едем. Открываю глаза, вижу: солнце. Такое яркое-яркое. Бежит за нами по кедрам. Как белочка скачет — с дерева на дерево. А снег белый-белый, сверкнет на солнце, глазам больно. Потом русскую тетеньку увидел, которая...
АКСИНЬЯ. Катерину? Она была?
МИКОЛА. Она, она, я сразу узнал ее. Вот — улыбается тетенька Катерина, а лицо красивое такое. Слышу, говорит она: «Андрей, смотри — наш Микола глаза открыл». Тот оглянулся и говорит: «Верно, оклемается наш остячок!»
АКСИНЬЯ. Это который Андрей-то?
МИКОЛА. Не знаю.
АКСИНЬЯ. Неужто который раненый?.. Поправляется, значит... А дальше-то что было?
МИКОЛА. А тетенька Катерина ему: «Ведь он выживет, Андрей?» А он говорит: «Как же, обязательно должен выжить». Тут я проснулся. Смотрю, светло стало — день пришел.
АКСИНЬЯ (озабоченно). А куда тебя везли? Не знаешь?
МИКОЛА. Не знаю, мама.
АКСИНЬЯ. Ну вот сон... Солнце — это хорошо. А вот пошто оне тебя везли? Куда?
МИКОЛА. Не успел спросить — проснулся.
АКСИНЬЯ. Ладно. Чтобы сон плохой стороной к нам не повернулся.
МИКОЛА. Сон мне понравился. Хорошо ехали.
АКСИНЬЯ. Пусть все хорошо будет.
Тревожный лай собаки.
МИКОЛА. Красная нарта?! Пойду?!
АКСИНЬЯ. Погоди. Как Харгур лает — что-то недоволен. И шибко много шума. Погоди...
Слышится скрип полозьев, ржание лошадей. Топот и крик. Дверь с грохотом распахивается, и в зимовье вваливается Паук. За ним Петруха. Паук весь в ремнях, увешан оружием. Аксинья вздрогнула и уколола палец парусиновой иглой для шитья кожи, Микола прячется за спину матери.
ПАУК (простреливая зимовье по всем углам). Кто сторонний есть?
АКСИНЬЯ. Не видит? Глаз нет?
ПАУК. Не твое собачье дело... о моих глазах. То-то! Петруха, потыкай носом туды-сюды, понюхай, нет ли кого?
Петруха смотрит за чувал, затем в другие углы и нары. Паук поставил в чувал большую охапку дров, протянул к пламени руки, погрел их.
ПАУК. Батюшка Иван Семенович жар обожают. Теплых, благородных кровей они.
АКСИНЬЯ. Куда шибко много дров, дом горит!
ПАУК. Не бойсь. Раньше батюшки не горит. Пока мы тут, не сгорит. А там как господу богу угодно будет. Вернее, батюшке Иван Семеновичу.
ПЕТРУХА (подскакивает к Пауку). Нету-ка никого!
ПАУК. Ну ступай, батюшку веди!
Петруха уходит.
Дверь с грохотом распахнулась и вслед за Петрухой в зимовье ввалились толстый бородатый атаман — купец Иван Семенович Тетюцкий, в тулупе и мохнатой шапке, за ним его банда. Паук бросился к атаману, помог ему снять тулуп и усадил возле чувала, бандиты на ходу сбросили шапки, рукавицы и, потирая руки, столпились у чувала. Загалдели, загремели котелками.
ГОЛОСА. Эх, пожрем сейчас! Пусти к огню, оглобля! Потерпишь, не сдохнешь! В нутро бы — где бутыль?! Ух, в санях оставили? Живо сюды!
ПАУК. Петруха, подать стол!
Петруха приносит стол, ставит перед атаманом. На стол живо нагромождают закуску, кружки и четверть самогона.
ПАУК. Тих-хо. Батя Иван Семенович сказать имеют!
АТАМАН (медленно поднимает кружку). Изничтожим красную мразь!
ПАУК. Изничтожим!
ГОЛОСА.
— Всех советчиков растуды, мать твою!
— В преисподнюю! Дьяволу! И большевиков туды их!
— Комсомолию, комсомолию не забудь!
— А комсомолок… (Конец фразы тонет в хохоте.)
Пьют. Закусывают. Горланят старорежимные песни. Аксинья склонилась над шитьем. Микола испуганно выглядывает из-за ее спины.
АТАМАН (утробно). Гаврила!
ПАУК (подбегает с постной физиономией, крутит головой). Слушаю, Иван Семенович! (Меняет выражение лица.)
АТАМАН. Ищ-щи! Чу-ю-у!
ПАУК. Ищу, ищу, батя Иван Семенович! (Отходит, выпрямляется, поправляет маузер и саблю. Огляделся.) Петруха, Дугин!
Петруха и Дугин поднимаются.
ПЕТРУХА. Чаво опять?
ДУГИН. Тута я.
ПАУК (озлобляясь). У-у, мерзавцы! Я вам покажу «тута я»! Кто перед вами, а? Тут вам не шайка партизан, а сибирская белая армия! А?!
ПЕТРУХА и ДУГИН. Так точно!
ПАУК. Ладно. А теперь: Дугин — дом! Петруха — улица, амбары. Все обнюхать, перевернуть! Подать советчиков! Аль след их!.. (Многозначительно хлопает по маузеру.) Хозяин — мне! Я — вам! Дошло?
ПЕТРУХА и ДУГИН. Так точно!
ПАУК. Марш!
Петруха и Дугин убегают.
ПАУК (оборачиваясь к Аксинье). Аксинья, где твой муж, Захарка?
АКСИНЬЯ. Известно где — охота.
ПАУК. А почему собака дома?
АКСИНЬЯ (твердо). Собачий время кончилось.
ПАУК (поперхнувшись). Кончилось ... собачье время?!
АКСИНЬЯ. Так. Так. Кончилось.
ПАУК (с угрозой). Ты-ы... Полегче с временем-то! Почем знаешь, чья верх возьмет?!
АКСИНЬЯ. Новый снег пришел.
ПАУК. Новый снег — да. А скажи, метелит — кто в такой метель на охоту ходит? Где Захарка? Капканы снегом занесло. Кому ты веришь-то, Аксинья? Думай, что он проверяет!.. Может, он петли проверить ушел, а?! Может, петля по нему плачет, а?!
Появляется Дугин, затем Петруха.
ПАУК. Ну-с?
ДУГИН. Нету-ка никого.
ПАУК. Петруха!
ПЕТРУХА (вытягивается перед ним). Ничего нет, господин штабс-капитан!
АТАМАН (утробно, не шелохнувшись). Ищ-щи. Чую-у!
Паук крутанулся по зимовью с перекошенным лицом.
ПАУК. У-у, партизаны!..
Петруха и Дугин вздрагивают и втягивают головы в плечи. Паук, изогнувшись, ударил ногой подвернувшуюся мусорную куженьку. Куженька перевернулась, из нее вывалился мусор и окровавленные бинты. Паук в неловкой позе замирает перед мусором. Тишина. Затем медленно наклоняется, втягивает воздух в себя, медленно выпрямляется и оборачивается к Аксинье.
ПАУК (торжествующе и злорадно). Аксинья, это что, а? Лучше добром, ты меня знаешь. (Вытащил маузер, поигрывает им.) Лучше добром! По какой дороге уехали, а?! Где красная сволота?
АКСИНЬЯ. Моя ружье не пугай — не боится.
ПАУК. Неужель? А почему?!
АКСИНЬЯ. Почему — ты сам боится. Раньше не такой был. Теперь шибко боится — плохой конец чует...
ПАУК (с наигранным любопытством). Неужель?! Говори, говори. Может, последний разик.
АКСИНЬЯ. Раньше моя не верил — твоя время кончилось. Теперь видно — твой собачий время помирает!
ПАУК. Ох, Аксинья, много на себя берешь — не выдюжишь! Лучше отвечай: где твой муж Захарка? Где красная сволота?! Брось иглу-то! Хоть она парусиновая, трехгранная — не поможет! Лучше отвечай: где Захарка, где красная мразь?!
АКСИНЬЯ. Моя все сказал.
Аксинья наклонилась над шитьем. Руки ее перебирают камус, оленьи жилы, парусиновую иглу для шитья кожи. Микола притаился у нее за спиной, Петруха и Дугин в малых нарах — видно, завалились спать. Паук, торжествующий, ходит по зимовью, останавливается перед Аксиньей, поигрывает маузером.
ПАУК. Где красная мразь? Скажешь, Аксинья, — в покое оставим. Отложи шитье-то, отложи иглу. Я ж тебя спрашиваю: куда их Захарка повел? (Пауза, ждет ответа.) Молвишь?! А ведь ты у меня заговоришь. Я все могу. Все... Ты знаешь, где Арсений-то?! Наилучший друг твоего Захарки где?! Не слыхала? Так уже на том свете. Ждет там своих друзей-приятелей не дождется. Вот мы ему и хотим услугу, пообещали ему — побыстрее отправить за ним всех его друзей-большевиков! Чего нам стоит маленькую службу сослужить!.. Taк вот — через царство рыб он попал на тот свет. Ты что думаешь — просто туда попасть? Говори, Аксинья, где красная сволота? По-хорошему не хочешь — так этот приятель заставит! Он быстро твой язык развяжет. Вынудит! (Трясет маузepoм.) Ну, говори! (Багровея.) Сейчас по-другому запоешь! Моментом заговоришь! Заговоришь! (Паук потянулся к Миколе. Мать заслонила его собой.)
АКСИНЬЯ (яростно). Не дам сына! Уходи вот!..
Паук схватил мальчика. Тут Аксинья всадила в руку Паука иглу-трехгранку. Тот вскрикнул и выпустил мальчика. И тут же выстрелил дважды.
АКСИНЬЯ (падая на шитье, гаснущим голосом). Ты где, красный нарта рре-е-е...
Взревел Микола. Банда вскочила, схватилась за оружие. Один только атаман даже не шевельнулся. Напряженная тишина. Атаман медленно повернулся, медленно садится, не поворачивая головы, взглядом ловит Паука, и тот, словно загипнотизированный, неслышно подлетает к Атаману.
АТАМАН (не меняя позы, чуть помедлив, сквозь зубы). Дур-рак!
Паук съежился, словно от удара. Заюлил, завертелся по зимовью. Затем схватил Миколку и снова подскочил к Атаману — выставил левый бок, всем своим видом выражая преданность и послушание. Атаман чуть повернул голову, покосился на мальчика, не то с удивлением, не то с осуждением. Микола захлебнулся криком и слезами.
АТАМАН. Сам... подох...нет.
Атаман подал знак. С шубой подскочил Петруха, накинул на него. Атаман оделся и вышел. За ним вывалилась банда.
ГОЛОС ПАУКА. Изничтожить огонь! Изничтожить жратву! Изничтожить воду!
Плач Миколы. Лай Харгура. Крик и ругань, скрип саней. Слабый луч света выхватывает из мрака Миколу. Он дрожит от холода и кутается в тряпье. Подходит к чувалу, дует на угли, но огня нет.
МИКОЛА (всхлипывает). Ма-ма-а!.. Ма-ма-а! Мама, иди сюда! Мне холодно, мам! Слышишь, добрый чувал-ики — дай искорку огня для мамы! Маме холодно! Дай огня — согрей маму, встанет она! Слышишь, чували-ики?!
Прислушивается Микола. Тишина. Идет, пошатываясь, к куженьке для питьевой воды. Куженька проколота штыками, ни капли воды. Но тут послышался стон возле двери. Поспешил туда. Сунул руку в приоткрытую дверь. Слышится тяжкий хрип.
МИКОЛА. Харгур, ты?! (Харгур пытается взвизгнуть, но слышится только хрип.) Харгур, ты куда ползешь? Ты в дом ползешь? Что с тобой сделали?! (Гладит собаку по голове.) Холодно, замерз? Иди, иди в дом, Харгур! Иди! (Вдруг резко отдергивает руку.) Что это?! (С ужасом смотрит на руку.) С тобой что сделали?! Что?! (Пятится от двери.) Ма-ма-а! Папа, когда придешь?
Микола в беспамятстве падает на пол.
Тайга. Снег. Сидят атаман, Томка, Паук. В стороне Петруха, Дугин, другие бандиты. Из-за деревьев выходит Захар с ружьем, останавливается.
ПАУК (кричит). А-е, дружище! Захарка! Здорово, что ль!
ЗАХАР (сдержанно). Здорово.
ПАУК. Ты где это шлялся, а?
ЗАХАР. Тайга ходил. Охота ходил.
ПАУК. Попался кто?
ЗАХАР. Попался. Нет.
ПАУК. Никто не попался, говоришь?.. Тогда сам ты попался, дружище Захарка! Попался в мои когти! Ха-ха-ха. Вон у меня сколько молодцов-гвардейцев (показал за спину) — рвать-то некуда!
ЗАХАР (спокойно). Таперя некуда.
ПАУК. Ну так скажи, дружище: куда красную мразь запрятал, а?
ЗАХАР (мрачно и жестоко). Твоя первый сказать!
ПАУК. Что тебе сказать? Так и быть, одно твое желание исполню.
ЗАХАР. Скажи таперя: Аксень-старик убил?
ПАУК. Ну, я помог твоему другу-приятелю. Все красные через меня проходят. И Арсению помог. Как с ним дело было, все в подробностях Аксинье рассказал. Встретишь когда — спросишь у нее. Расскажет!
ДУГИН (машинально поднимает руку, бормочет). Царство ей...
ЗАХАР (взглянул на Дугина). Чо? Чо он говорит?!
ПАУК (покрутив пальцем вокруг виска). Кераж этот... Малость того...
ПЕТРУХА (глядя в сторону). Верно, он... энто...
ПАУК. Ну, дружище Захарка, где красная мразь? Скажешь — ей-богу, на все четыре стороны отпущу! На все четыре! Хоть в небо лети! Только советчиков мне подавай! (Выжидающе смотрит на Захара.) Ну, что тебе еще сказать? Про Арсения я все выложил. Что еще?
ЗАХАР. Таперя все. Хватит.
ПАУК. Теперь твое слово. Скажешь, где красные, — жить будешь. Что, слов не стало? Где твое слово?!
ЗАХАР. Таперя... вот мое слово!
Захар вскидывает ружье и стреляет в Паука. Бандиты хватаются за оружие. Выстрелы.
ГОЛОСА.
— Не уйдет, идти некуда!
— По кедровнику, по кедровнику!
— Стой! Живым его, живым!
— Не уйдет, сволочь!.. Попал...
Выстрелы. Крики: «Красные! Там красные!» Паника.
АТАМАН (пытаясь остановить своих). Стой! Стой! Гады!
КРИКИ. Красные комиссары! На красных нартах... Красные!
АТАМАН. Атамана бросили! Мерзавцы! (Семенит за своими.) Я вам, мерзавцы!..
КРИКИ. Красные партизаны! Красные...
Банда убегает, за ними появляются красные партизаны.
СУЕРИН (приостанавливаясь, Михеичу). Видел Захара? Где Захар?
МИХЕИЧ. Пал, пал наш Захар. Погиб.
СУЕРИН. И-эх!..
МИХЕИЧ. Вишь, темный был, темный, а... (Махнул рукой.) Да что теперя!
