Хъаткни
«Гъабзадешличил алхун…», «Хабарагарли ветахъиб…» или балахъути цIудара кагъурти дургъбала дусмазир чумлира касиб. Гьарил илгъуна кагъарли гъамтала уркIбази билшхIебилшуси децIла цIа билкьалра, кIиэсилли сегъуна-сабил умут уркIилизиб балтулри. Амма гIямрулизиб ил гьатIира мурхьси дяхъили ва даим билшхIебилшуси децIла ламили уббухъун. Белгиагардеш — сагъхIебируси, чархла лерилра биркIанти мурткIал датхIейуси изала буили саби. Дила нешли, сунела бунагь-хатIаличивад Аллагь чевкерхабну, ил изала хIяблизи булан арбухиб. Цазамана нешла уличи хабарагарси кагъар касира: «ХIела мурул Мусаев БяхIяммад, 1918 ибил дуслизив акIубси, кайхьибси хIяб чебаэс дигалли, дакIни тиладибирулра». Белгородла областьла ца районна военкомли белкIири ил.
Нура, хабчабра, нушачив хIерируси уршила виштIаси дурхIяра варх укили, архIяличи дурадухъунра. Нуцун укьесра асубири, эгер илабяхI цархIил къуллукъра лебси хIебиалри. Нушала хIябал дурхIя ил областьлизиб бузутири: ца урши — адамтала тухтурли, ца — хIяйвантала, рурси — урус мезла ва литературала мугIяллимли. Тухтурти чинаб бузалра се декIардеша, рурсиличи, бархьли бурили, нуша лехIихъулри: «Мезлизир хатIа-мага рикили, бучIантала ва бегIтала гьалар хIурматагарриэсара? ИлкIун халати классуназир рузуси сари».
ГIядатлибиубли, поездла улкьайлавад хIерикIуси гьункья къалабали шалгIердулхъути декIар-декIарти мер-мусали, илабси тIабигIятла суратунани ясирурцули вирар. Ну илдачи хIерикIасра, селра чебиули ахIенри, я «пяхъяр-пя-хъяр, пяхъяр-пяхъяр» бикIули бетухъунси поездла тIама булан цацахIели иргъули ахIенри. Дила хIулбала гьалар бара гьаниркуси дудешлара гьарил ганз, гьарил гьигь гьанаруси нешлара сипатуни сари, дургъбала кахси къаралди дахъал бургар аждагьаван уркIилизи кьацIбашули саби, илини бутIнад-бутIнадварибсиван гьанарули саби. Мурул дургъбани кьяраъниличи рирххIерули, ил мурт-биалра хъули айцIур или даим лехIси неш гьанна илала хIяб чебаэс аркьуси набчил рарх агархIели, нешла сипат хIуруцIлизибван чебиулри. Илала ахъси, чIукьаси хамха тIашкабатурси уркьуйчи мешубиркулри. ДяхI-някъличи чархла гамса кам цIапIакири, урбеш-рангла халати хIулбала хIер шявбиублири, субхIянна мачниван каргьурти биркIантази цIапIакунти тIулби дебали гIеркъадаибтин сарри. ГIе, итхIели, дургъбала замана, гьарилла куцла сипат илгъунари, сенкIун гIебкакIун батал бати, делкъари кьацI хIебири. Канила чухъла бицIахъес хинкIази ва кьацIлизи низби ва цархIилти кьар гъудуркадирутири. Иличи че-нешли авлахъла лерилра хIянчира дирутири: хъуми далци, делгIи, мура уди, гечдири, дугби дири, вацIализи урцуйчи раши.ГIе, дургъбала пай сабри ил, нешанас баибси! Юх, юх, ил багьанданцун ахIенри неш илцад чIукьариубси. Ил децIли ригубсири. Дургъбазив мурул белгиагарли ветахъниличила, кIел урши кабушниличила гьаргIергъили цIудара кагъурти касибтири. Дугели нуша, узи-рузи, дусаунхIели, гIяшли рисусири. ЦацахIели черсаргъили, нушара нешличил дарх дисутири. ИлхIели лебилра юрт бисули саби или гьанбирки наб — дацIти хъа бяхIяни, гавли рерхьурси бурхличирти духьби ва дукьби, илдачирти гIянжи булан. Я, Аллагь, душманничира мабакIаб илгъуна балагь!
…Шагьарлис гIяхIцадла гьарахъли авлахъличиб «Узбала хIяб» абхьниличи нуша кьандиубра. Амма нушачил барх ила бакIибти военкоматла вакилтани илди мер-муса душмантази акьудалтахъули гъабзадешличил алхунтачила, илдала чедибдешличила дахъал гIяхIти гъай дуриб. «Белгиагарли ветахъибси» дудешличила дахъал дусмала гIергъи аргъибти илди ванати гъайли уркIилизи гIибкьдизурти декIти пикруми цигIила хIярхIвандиахъуб, дудешличи сегъуна-сабил пахру акIахъуб, мармар къаркъализи белкIунси илала ули уркIилизиб бацIси мер хIебатур.
— Ишар жан кьурбандарибси дила дудешличила гьалаб сен нушази хIебагьахъурсири? — хьарбаира нуни военкомла хIянчизарлизи.
— Иш мерличир гьанна сари нушани гъал бургъанна лига-кьякья даргибти. Патиран агартала гIурра уми далули ахIенра. (БацIси патираннизи заяхIебиэсли кабихьили, ургъанна хъа адрес биэс гIягIнисири).
…Нуша дурхIначи хьурадиубхIели, дудешла хIябличи илдира букибтири. Нушала архIяла мурад багьурхIели, илдала чумал гьалмагъра барх бакIибтири. «Нушала мер-муса душмантази датахъес алхунси ил нушалара дудеш сай, — бикIи илди, хIуша инжитмадирудая ибхIели. — Ишди хIела дурхIнира гуявра гьаннала гIергъи нушаб гьатIира гъамтили бирар». Илгъуна агили хабчаблара дилара кулпетличила анцIкьи, гьайгьайрагу, гъалагдиахъуб. Неш-дудешлис дигеси анцIбукь сабри, нуша дакIниличил мубаракдарес илди музабухънира. «Ишабра дила дурхIни цIуръали хIербирули буили ахIен», — гьанбикиб наб, сенкIун адамти вегIличи хIебашули гIергъи ил цIуръацунра ахIенну, сай бекIлил агарсилизи халвареси язихъси адам сай. Дила, мугIяллимла, уркIи цархIил секIайра разибариб: рурси илар урга даражала школала завучлира рузулри, «Дусла учитель»-ра ретаурлири.
Дила дурхIни бузуси биштIаси шагьарлизи нуша гIурра дакIибхIели, рурсиличил рарх школализир рузуси урус мугIяллимли иб:
— ГехIцIали-имцIа дус биубти дила неш-дудеш леб. ХIуша дакIниличила багьурхIели, гIяхIладли дакIахъес тиладибариб, дурхIнира кили.
— ГIяхIна, — ира нуни, — ляркьехIе.
Илдачи аркьухIели, нуни рурсилизи хьарбаира:
— Сегъуна савгъат бухахIелли балбикесара? ДацI някъбачил асухIебирар.
— Илдас, хаслира бухънабас, Дагъиста чягъир дебали дигахъу. ХIуни хили лергу, илди архехIе.
Къапула гьалар нушаб гьунираиб авал-шел дус риубси илдала рурси. Нушала уршила уршилис гьала дуцIрухъи, илини сунела биштIаси някъ гьабуциб:
— Я — Верочка.
Урши тIакIизур.
— Илала някъ буцану, хIела у бура, — ира нуни.
Уршили Верочкала някъ цIацIабариб:
— Наб БяхIяммадкьади бикIар, — дарган мезли иб илини, чIумали ва кьяркь — кьяркьли.
— Бяхямкади, — тикрарбариб Верочкани.
— Наб Бяхямкади хIебикIар, БяхIяммакьади бикIар.
Рурсили ил у биркIанти хIясибли чуйна-сабил тикрарбарили, бархьли бурес къайгъибариб.
— Бя-хям-ма-ка-ди, пойдём играть, — някъ буцили, гIяйнибси гъумла бекIаличивяхI гьайвариб.
Илаб, гъумла бекIаличиб, чяртла начи лебри. Жура-журала рангла мачни кашлихIир чедаахъили ва начила бяхIличи тIул чебуцили, иб:
— Надо сюда глаза вставить.
БяхIяммакьади Верочкала хIулбачи хIеризур, хьанцIа мача декIарбариб ва начилас хIуйс кабатур. Верочкара дурхIяла хIулбачи хIерризурли, цIудара мача кабатур. Чула баркьудиличи разибиубли, гIур ахъли дукаркIесбииб.
— Теперь нужны и пальчики, — иб Верочкани ва БяхIяммакьадила гамса тIулби дуцили хIясибдариб. Ралликьянала цIук-рангла тIулбачи илра хIеризур. ДукаркIули, гIяйниб къяйцIбухъун. Рурсили галгала гъярцIа кьяли хиб, дурхIяли — цIук, гьар някъличи шушел кадатес…
Нуша, халати, илдачи дигиличил хIердикIулри. ДурхIя дарган мезли, рурси урус мезли гъайбикIулихьалли, илдани цала ца пикри гIяхIил иргъулри, цала ца буйрухъуни умули тамандирулри. Илдас я миллат, я декIарти мез диргаладулхъули ахIенри. Улкала миллатуни-ургар ишдигъунти гъай-мез лерхIели, биштIатала баркьудили тамашала пикри акIахъуб: «Жура-журала миллатунала халати адамти-ургарра илдигъунти хIялалти гьалмагъдеш диалри, хIябилра гIяхIил бииши. Дургъби адамтачи гъамдиэс хIедири, инсанна някъли сархибси дургъбала цIали хIейги. Дудешунала хIябрачи нуша кьяйда башес хIяжатдеш ахIелкIи.
…Чягъирла пигьлумира ахъдуцили, гIяхIил тянишра диубхIели, гIячихълигу, нушала ихтилат школабачила, гьанна мугIяллимтала вайси яшавличила, бучIантала белчIудиличила ва бяркъличила бетарни якьинсири, сенкIун ил учительницала мурулра мугIяллим сайри. БикIуливан, шинкьанкула -шинна дард. Амма хIякьикьатли нушала ихтилат цархIил шайчи бяхIчиаиб.
Урусунала рухънани сунела децI-шишимъайчила гъай дехIдихьиб. Ил -бурхIи шайчиб гъягъя-симгализиб бакIибси мигла галгагъуна сарри, гIямрула декIти шуртIрани гьарил биркIан къямаибси.
— Иш чулахъ мурулра шел дурхIяра ишди цадехI някъбани абикьурра, шулизилра чебяхIси даражала багьудира касахъира, — иб илини. — Мискиндешра шалгIераили, яшавлизир кьяшмачи кадизуррагу, гьанна иш «перестройкала» балагь…
Дила хабчаблис тамашадизур ил рухънала някъла устадеш: илини дирулри лихIбар кьапIни, мурул ва хьунул адамтала хIевни, кьицIбаркьуназирад чIянкIби. Даразаличир гими делкIи, балала диндира думхулри. Хабчабли чIябарличиб дуруг сирбирули чIи лусуси тяхIяр чебаа-хъибну, иличира итхIяйзир бурсириуб. КьицIбаркьуназирад ва дурдибти палтуртазирад диршибти чIянкIби гIяхIяйс гIяхIдизни багьурли, хабчаблис ца пешкешбариб.
— Ягъари, ПатIимат, — ира нуни гIур шилизи чардухъунхIели дила хабчаблизи, — хIед итцадра гIяхIбизурси рухънала савгъат чIябарличи сен ухIебуршулри?
— Наб ил гIяхIбизурсири нунира илгъуна бирес бурсириэс багьандан, — дукарряхIиб ил.
— Хьуна гIямултазивад верцахъаба бикIуси айту дугIла буили ахIен, — масхара бурра нунира.
— Кулпет абикьес багьандан, — иб дила ПатIиматли, — хьуна гьар се-секIайзиб циица гIямалра биэс гIягIниси саби.
— Бургар, — кьабуликира ну, авцIали-имцIа дус дарх хIерра диубли, верхIел дурхIяра абикьурли, мяхIкамдешлашал илала устадешра далули.
Ухъна ца някълизив чулахъ сайри.
— Дургъбала инвалид ургуд? — хьарбаира илизи, рухъначил хабчабла хIисаб-суал хIярхIдиубхIели. Алгъай някъла жибжирдухъунти тIулбачил илини селра-декIар буцес хIейрулри.
— ГIе, сайра, — бержили лугIяниубси ил сунечи пикри бяхIчиаибхIели разииуб.
Ухъна адамла уркIибарес дигалли, илала гьанбикуни дурахъес гIевурценая. Илдала хасият балули, нуни илис илгъуна имкан бедира:
— Чиди фронтлизив калунри?
Сай кайибси уталичив ил вал-валиуб:
— Воронежский.
— Ил фронтла командующий генерал Голиковличила нуни гIяхIти хабурти аргъибти сари, — илала пикрумала цIа цIяхIбарра нуни.
Ухънала шявдиубти зак-рангла хIулбазир къямцIали халтIдарибти палдализир цIилцIилагуниван разидешла лишанти лямцIдухъун.
— Ну левси Воронежский фронтлира Рейтерли бекIдеш дируси Брянский фронтлира 1943 ибил дусла январь-февраль бузразир Воронеж, Курск, Белгород ва Харьков шагьурти душмантази акьудатахъуртири. Нушала гIяскурти 200-300 километрла гьаладяхI ардякьи, фашистунала гIярмияла бекIлидиубти цIакьанас халаси бяхъри бедибсири. Ил чедибдеш хъумартес, чехIебаэс дигутала гъай иргъули, дила уркIи пIякьбиркулигу! — децIла нургъби дурадикиб ухънала — ургъанна.
Илала децI хIярхIбарес кьасбарра.
— Нушала бургъантала, советский къиянна халкьла итди дургъбазир дакIударибти гъабзадеш хIяридихьес чилилра хIейрар, адамтала уркIбазир даимлис кавлути сари илди. ХIура гьаркьяти къяяназив кали ургади?
— ГIе, калунра. Снайпер вирира, — ил айзур, итил хъулибад биштIаси кьани хили, столла дубличи кабихьиб ва, чебхьла абхьили, чумал орденра медальра иларад дурасиб.
— ХIердара — ишдани буру дургъбазибси дила баркьудиличила, — пахруличил иб ухънани.
Нуни илди хIердирули левли, илини кьанилихIирад балала цIуба гьимиртазирад демхурти хъаткнира дурасиб, сарира дуркьдиубти ва гIяхIцадла тIярхъубаддиубти.
— Ишди нуни 55 дус мяхIкамли дихIулра, — иб ухънани, руржуси някъли столличи кадирхьули, — сенкIун баягъи нуни гьандушибти январь-февраль бухлухла бузразиб наб ишдани халаси кумек барибсири. Дила ибан тIул мурталра чахъмаличиб биэс гIягIнили, хала ва ибан тIулбас пукьни лерти ишди хъаткначил къяйкикIес вирусири. ХIуша кьалли дагъистанланти саррая, ахIенраяв? Илабад фронтлизи бакIибси посылкалихIир дакIибтири ишди.
Дила чархлизи тамашала зим бухIнабикиб, ва хапдарили хъаткни касира.
— ХIеризи гьари иш белкIличи, — ухънани ца хъаткала хъарличи тIул чебуциб. Ила хIунтIена гьимирли някьиш дирбублири:
Д-н
М-ша
З-наб
Ил белкI чебаибхIели, ну тамашали тIакIизурра, къагъдешгъуна секIал чебакIиб, уталичи гъугъваниира. Хъулибти уркIсабухъи, набчи хIербикIули саби:
— ХIед се биуба?!
Жаваб чарбарес дила ахъри аги. Набзи дяргIибти шин хупIдарахъиб.
— Ишди хъаткни дила нешли демхуртири, — шипIбатурра нуни. — Чебиулраяв иш белкI:
Д-н — Дагъистан саби.
М-ша — Меусиша саби, нушала ши.
З-наб — Зайнаб саби, дила нешла у.
Тамашабиубти илдани хъаткни цализирад цали сайсули хIердиресбииб.
Урусуни ва дила дурхIни хабарличи лехIлири.
— ИтхIели, авцIанну хIябрализив, ну гехIел дус виублири, — кьан-кьанни хабар бурес вехIихьира ну, — кIиибил класслизив учIулри. Ишди някьиш (хIурпри) авъибил класслизир ручIуси дила рузини кагъарла кIапIилизи делкIунтачи хIеррикIули, нешли дирбубтири. ЦадехI гьатIи ишдигъунти хъаткнира, дулгъубиагар фуфайкара, берубси ца нусира кайхьили, фронтлизи посылка бархьибсири.
— ГIе, гIе, бархьси саби, — гъайлис ургаухъун ухъна. — Фуфайкара цадехI хъаткнира цархIилтас дедили, наб ишди дедибтири. Чумилра гъармука къирбарахъес кумекладиубтири янила бухлухлизир галгубала кьялуби-урга дигIянаикибси наб. Ит берубси нусила бизидеш гьаннара гьанарули саби наб. Нуси хIябцIали бутIаличи бутIили, гьужумличи аркьути нушала взводла бургъантас картIибти гIярякьила пайличил бутIибсири. «ХIябилра гIяхIси закуска леб кьалли» или, ил бархьибсилис лебилра баркаллабикIутири. Неш мицIирли лералу?
Неш гьанрушибхIели, дила уркIи кIантIибиуб. Жаваб чарбарес хIейубли, бекIли «агара» ибси лишан барра. Циила лехIкахъили, нешличила хабар бурра.
— Сари гушли руили, нушаб се-биалра беркеси луги нешли. Илгъуна агилизир сарли хьалли, чумал посылка фронтлизи дархьибтири. Дила хIулбала гьалар ребкIибси риалри ил, ишцад декIли хIебири наб. Гьанбиркур, учIахъес ну шагьарлизи гьуниввалтухIели, гIур чехIейъни илала уркIили балули бииши, «хIялалратаба, дила урши», рикIи. Селис хIялалралтусири нуни неш? Нушаб гIягIнитицад берк-берж диахъес хIериубхIелив? Яра хIила майъа картIуси сари гушли руили, нуша гашала кьялшубази гIяндхIедакIахъибхIелив?! Яра, дила хIехарадешли, се-биалра вайси секIал барибхIели сари наб рургънилису?! Яра… яра… яра…
ЧехIераира гIур нуни неш: дургъбас гIергъиси цаибил дусла декабрь базла дугIярти бурхIназив шилизи вакIес хIейрар или (итхIели нушалагъуна диштIати шимазицун ахIи, районнизи булан рахли ахIи автомашина къаршихIебирки), ребкIибхIели набзи багьахъурси ахIенри. ВакIира гIур, багьурхIели. Вашира хIябличи. Нешла у ва илала дусмала тарих делкIи, тIашбатурра хIябличи ца хьанцIа гIенара. Нуни далутигъунти кьулгьу-алхIямра делчIи, нешла рухIличи илди хIялалра датурхIели, уркIи циици рахIятбиубсиван билзи. Амма «хIялалратаба, дила урши» ибти илала гъай я итхIели, я гьанна хъумуртули ахIенра, илдала мягIна аргъили бекIиубли ахIенра. Белики, дунъяла лебилра нешани чула муйлира уршбира дургъбала жагьаннаблизи хIебикахъес хIебургъни багьандан ити рикIуси рииши?!
— ГIе-е, — гIеркъабитIахъи иб ухъна ургъанни, — дунъяла я нешани я дудешуни ил масъала арзес бажардибикили ахIен. Мурт-биалра бакIесгу илгъуна манзилра.
Перчатки
Обожжённой горем войны
моей матери Зайнаб посвящаю...
В годы войны многие получали «черные» извещения с сообщениями: «Геройски погиб», «Без вести пропал»... Каждое такое письмо зажигало огонь горя в сердцах близких, оставалось неизлечимой раной, но вторая формулировка все-таки оставляла в сердцах хоть какую-то надежду.
Однажды на имя моей матери мы получили письмо: «Если хотите увидеть могилу Вашего мужа Мусаева Багомеда, 1918 года рождения, просим приехать». Письмо было написано одним из военкоматов Белгородской области. Я и моя жена Патимат с маленьким внуком отправились туда. Я мог бы и один туда поехать, если бы не было там у меня и других дел. Там работали трое моих детей: один сын — врачом, другой — ветеринаром, дочка — учительницей русского языка и литературы. Врачи-то могут где угодно работать, а о дочке, честно говоря, мы беспокоились: «А что, если она, нерусская по происхождению, допустит ошибку в речи и потеряет авторитет в глазах учащихся и родителей? Она ведь в старших классах преподает. Надо ее проведать».
Пассажиры обычно смотрят через окно поезда на быстро мелькающие поля, леса, реки, любуясь красотой природы. Я тоже смотрел, но ничего не замечал, не слышал даже стук колес поезда. Перед моими глазами стоял образ страшной войны, похожий на многоголовое чудовище, кусающее мое сердце; образ чуть подзабытого отца и каждый шаг, каждый вздох любимой матери, ее слезы по ночам — она потеряла любимого мужа и сыновей на войне.
Все это ранило мое сердце, и я ничего не замечал вокруг, размышляя о судьбе моих несчастных родителей. Сейчас, когда я еду увидеть могилу отца, перед моими глазами встает умершая от горя мать, которая не верила в гибель мужа и все надеялась, что он вот-вот вернется с фронта и войдет в дом. Ее высокая худая фигура высохла от переживаний и была похожа скорее на доску, чем на человеческое тело. Лицо и руки были покрыты глубокими морщинами, пальцы были длинными и узловатыми, и косточки на них выделялись, как бусы на четках.
Да, тогда, в годы войны, вид каждого человека в тылу был именно таким, потому что невозможно было наесться вдоволь. Чтобы наполнить желудок, в хлеб и хинкал добавляли разные травы, особенно крапиву. К тому же матери приходилось выполнять все мужские сельхозработы: она пахала, сеяла, молотила, косила сено, перевозила урожай, ходила в лес за дровами. Да, это была доля войны, доставшаяся матерям! Но не только потому высохла моя мать. Ее сожгло горе: она получила подряд три извещения — о без вести пропавшем муже и гибели двух сыновей на фронте.
Ночью, когда мы оба — брат и сестра — спали, мать тихо плакала. Иногда мы просыпались и тоже плакали вместе с ней. Тогда мне казалось, что плачет весь наш дом — голые стены комнаты, почерневшие от дыма балки на потолке и деревянные покрытия на них. Даже врагу не пожелаешь такое горе!
...Мы опоздали на открытие братской могилы на окраине города Н. Но представители военкомата, которые нас сопровождали, сказали много хороших слов о геройски погибших воинах, освобождавших от фашистов эти места. Похвальные слова о без вести пропавшем отце, услышанные после стольких лет, немного успокоили мою душу; появилась гордость за него, ведь его имя и фамилия, запечатленные на мраморе, как и его жизнь, не остались бесследными.
— Почему нам раньше не сообщили о погибшем здесь отце? — спросил я работника военкомата.
— Мы только сейчас нашли останки двадцати защитников. У кого-то не было патрона (в патроне указывались фамилия и адрес воина), так что мы все еще не знаем всех поименно.
...Наши дети, у которых мы остановились, тоже пришли с нами на место захоронения. Узнав о цели нашего приезда, пришли и их друзья. Они сказали: «Тот, кто погиб, защищая наши места, он и наш отец. Ваши дети и зять стали нам еще ближе и дороже после того, что мы узнали о вашем отце». Эти слова успокоили нашу тревогу о сыновьях и дочери. «И здесь мои дети не сиротки», — подумал я, потому что, если к тебе никто не ходит, ты не только сирота, но и глубоко несчастный человек.
Мое сердце отца и педагога порадовало и другое обстоятельство: моя дочка, которая работала здесь среди русских, стала завучем средней школы и «учителем года». Ее коллега — русская учительница — сказала:
— У меня есть родители, которым исполнилось больше восьмидесяти лет. Узнав, что вы приехали, они приглашают вас с детьми в гости.
— Спасибо! — поблагодарил я. — Обязательно придем!
Когда мы собирались к ним, я спросил дочку:
— Какой подарок мы им отнесем? Ведь с пустыми руками идти нельзя.
— Старики любят сухое вино, особенно дагестанское. Вы же привезли, возьмем его.
Перед их воротами мы встретили пяти-шестилетнюю дочку учительницы. Подбежав к нашему внуку, она протянула ему свою ручонку.
— Я — Верочка.
Внук молчал.
— Поздоровайся за руку и назови свое имя, — подсказал я внуку.
Шестилетний внук крепко пожал руку Верочки и на даргинском языке грубовато представился:
— Наб БяхIяммадкьади бикIар*.
— Бяхямкади, — повторила Верочка.
— Наб Бяхямкади хIебикIар, БяхIяммакьади бикIар**.
Девочка несколько раз повторила это имя по слогам и научилась по-своему правильно его произносить.
— Бя-хям-ма-ка-ди, пойдем играть. — Взяв внука за руку, она потянула его к куче песка во дворе.
Там на песке лежала большая кукла. Показав на ладошке бусины разных цветов и ткнув пальцем в ее лицо, Верочка объяснила:
— Надо сюда глаза вставить.
Багомедкади внимательно посмотрел на Верочку, выбрал синюю бусину и вставил глаз кукле. И Верочка стала разглядывать Багомедкади, взяла черную бусину и добавила кукле еще один глаз. Обрадовавшись своему изобретению, они оба начали громко смеяться.
— Теперь нужны и пальчики, — решила Верочка и приступила к изучению смуглых ручек Багомедкади.
Он так же пристально стал разглядывать соломенного цвета пальчики Верочки. Смеясь, они начали что-то искать во дворе. Девочка принесла тонкую ветку, а мальчик — соломинку, чтобы вставить кукле по пять «пальцев» на каждую руку...
Мы, взрослые, с любовью смотрели на них. Хотя разговаривали дети на разных языках, они друг друга хорошо понимали, охотно выполняя взаимные просьбы и указания. Им не мешали ни разные языки, ни разные нации. Все это вызывало множество интересных размышлений, особенно на фоне существующих в стране разногласий: «Если бы были такие же дружественные, чистые отношения среди взрослых людей разных национальностей, как было бы хорошо! Войны не приближались бы к нам, не сжигали бы огнем созданные руками человека богатства. Не было бы нужды искать и посещать могилы отцов, как пришлось нам сейчас».
Выпив немного вина, мы разговорились. Поскольку у этой учительницы и муж работал учителем, наша беседа была в основном о школах, о плохом материальном положении педагогов, об учебе и воспитании детей. Но потом наш разговор повернулся в другую сторону. Их пожилая мать Клавдия поведала нам о своем горе. Она была похожа на изогнутое дубовое дерево, выросшее на камнях в солнечной стороне. Трудные условия жизни изогнули почти все части ее тела.
— Калеку-мужа (отец наших новых знакомых был инвалидом, левая рука его не работала) и пятерых детей кормили эти руки, все дети получили высшее образование, — произнесла Клавдия, показывая свои руки с кривыми пальцами, похожие на ветви старого дерева. — Как только наше материальное положение стало лучше, мы встали на ноги, пришло новое горе — перестройка...
Рукодельное мастерство этой женщины поражало: она шила ушанки, женскую и мужскую одежду, вязала крючком. На прялке Клавдия делала пряжу и вязала шерстяные носки. Когда моя хозяйка показала ей, как на веретене сплести шерстяные нитки, она тут же научилась это делать. Клавдия, услышав, что паласы, сделанные ею из кусков тканей и изношенной одежды, очень понравились моей жене, подарила ей такой палас.
— Патимат, — обратился я к жене, когда мы вернулись домой, — палас так сильно понравился тебе, почему же ты не стелешь его на пол?
— Он понравился мне, потому что я сама захотела научиться делать такой же, — смеялась Патимат.
— Оказывается, правы те, кто говорят: «Спаси меня от хитрости жены», — пошутил я.
— Чтобы хорошо содержать семью, — произнесла моя Патимат, — в каждом деле у жены должна присутствовать небольшая хитрость.
— Наверное, — согласился я.
Я прожил с Патимат больше сорока лет, и вырастил вместе с ней семерых детей, и, конечно же, хорошо знал о ее бережливости.
О муже Клавдии я тоже спросил, когда закончились вопросы моей Патимат к старухе:
— Инвалид войны, наверное? — поинтересовался я: пальцы его левой руки безжизненно висели, не в силах что-либо удержать.
— Да, подвыпивший он, обрадовался, что на него обратили внимание, — усмехнулась Клавдия. — Если хотите обрадовать старика, дайте ему возможность поделиться с вами своими воспоминаниями.
Узнав об этом, я дал ему такую возможность:
— На каком фронте воевал?
Он уселся поудобнее:
— На Воронежском.
— О командующем этого фронта генерале Голикове я много хорошего слышал, — зажег я его воспоминания.
В помутневших небесно-голубых глазах старика блеснули искры радости.
— Воронежский фронт, где я служил, и Брянский фронт, которым командовал Рейтер, в январе-феврале 1943 года освободили от фашистов города Воронеж, Курск, Белгород и Харьков. Наши войска прошли вперед на 200—300 километров и тем самым дали отпор главным силам противника. Теперь же, когда я слышу слова тех, кто хочет забыть эту победу, мое сердце разрывается на части! — Слезы горя появились на глазах у старика-воина.
Я постарался смягчить его боль:
— Героизм наших воинов и всего советского народа похоронить никто не сможет, он навечно останется в сердцах людей. Вы тоже, наверное, воевали в передовых частях?
— Да, воевал. Был снайпером. — Он встал, принес из другой комнаты сундучок, положил его на стол и, открыв крышку, вынул несколько орденов и медалей.
— Посмотри, — сказал он с гордостью, — они поведают тебе о моих боевых заслугах.
Когда я их осмотрел, он вытащил из сундучка изношенные, с дырками, белые шерстяные перчатки.
— Я берегу эти перчатки 55 лет, — произнес старик, положив их дрожащими руками на стол, — потому что в лютую зиму, январь-февраль, они хранили мои руки в тепле. Поскольку у этих перчаток для большого и указательного пальцев отдельные гнезда, можно было стрелять, не снимая их. Вы же из Дагестана? Мне их отправили посылкой из ваших краев.
От этого сообщения мое сердце дрогнуло, по телу побежали мурашки, и я быстро взял перчатки в руки.
— Посмотри-ка на эту надпись на них. — Старик пальцем указал на верхнюю часть перчатки. Там красной нитью было вышито:
Д-н
М-ша
З-наб
Когда я увидел это изображение, я просто обомлел и без сил откинулся на спинку стула. Все кинулись ко мне:
— Что с вами?
Ответить у меня не было сил. Мне принесли холодной воды.
— Эти перчатки связала моя мать, — шепнул я. — Видите эту запись? «Д-н» — это Дагестан; «М-ша» — это Меусиша, мое село; «З-наб» — это Зайнаб — имя моей матери.
Русские и мои дети из рук в руки передавали друг другу перчатки и внимательно, с интересом их рассматривали.
— Тогда, в сорок третьем, мне было восемь лет, — придя в себя, начал я рассказывать, — учился я во втором классе. Эти буквы написала на бумаге моя сестра, которая училась в четвертом классе, затем моя мама ниткой вышила их на перчатках. Такие же перчатки, безрукавку и сушеный сыр она положила в посылку и отправила на фронт.
— Да, да, правильно, — вмешался в разговор старик. — Фуфайку и ещё одни перчатки отдали другим, а мне дали эти. Они мне помогли уничтожить многих фашистов, когда я сидел между ветвями деревьев в лютую стужу. А вкус того сухого сыра я помню до сих пор. Этот сыр мы разделили на тридцать кусков и раздали солдатам, которые отправлялись в атаку, в качестве закуски к водке. «Какая хорошая закуска!» — говорили все и благодарили того, кто ее послал. Мать еще жива?
Когда я вспомнил маму, то огорчился еще больше: не смог ответить, только головой покачал отрицательно, дав понять, что она умерла. Помолчав немного, я рассказал о ней.
— Сама вечно голодная, она всегда находила что-нибудь для нас из еды. Хотя у нас было такое бедственное положение, она отправила несколько посылок на фронт. Если бы она умерла у меня на глазах, я так не горевал бы. Помню, когда она меня провожала в город учиться, наверное, уже чувствуя, что больше не увидит, просила у меня прощения. За что прощать, я не понимал: за то, что не смогла обеспечивать нас, детей, необходимым питанием? Или за то, что она своим нечеловечески тяжелым трудом не дала голоду задушить нас?! Или за то, что когда-то ругала меня за мои детские шалости?! Или...
Больше я не увидел ее. Зная, что в те холодные дни декабря первого послевоенного года я не смогу приехать домой (не только в маленькое село, но и в райцентр тогда редко ездили автомашины), мне не сообщили о ее смерти. Приехал я потом, когда узнал; ходил на могилу, поставил надгробный камень с надписью в виде даты рождения и смерти. Но ее последние слова: «Прости, мой сынок» — я не мог забыть и до сих пор не знаю, за что я должен был ее простить... Может, она так говорила потому, что матери всего мира не в состоянии сделать так, чтобы их мужья и сыновья не попадали больше в ад войны?!
— Да-а, — протяжно сказал старик, — ни отцы, ни все матери мира не могут разрешить этот вопрос. Хотя, возможно, когда-нибудь наступит такое время...
* Меня зовут Багомедкади (дарг.).
** Меня зовут не Бяхямкади, а зовут Багомедкади (дарг.).
