Медводдза воськовъяс
Медводдза восӧ Андрей Игнатов велӧдчис нуӧдны планёркаяс, сёрнитны йӧзкӧд. Асывсяньыс зiлис быдлаӧ пыравны. Тайӧ и гаражъяс, скӧт картаяс, картупель видзанiнъяс да мукӧд уджаланiнъяс. Юасис, ачыс индалiс. Медшӧр велӧдысьнас вӧлi директор. Сылы синмас видзӧдiс, быд кыв сылысь кывзiс. Быд воськов зiлис вӧчны бура мӧвпыштӧм да Сидоровкӧд тӧлкуйтӧм бӧрын. Ӧти пӧрйӧ весиг заводитлiс сы ног сёрнитны, сы ног жӧ кинас шенасьны. Весиг ветласногсӧ зiлис вежны, сы моз старайтчис тувччавны.
Сидоровлы пӧслукман зонмыс кажитчис. Ки пӧлӧдыс новлӧдлiс, медым велалас сы моз уджавны, сы моз мӧвпавны.
Ӧтчыд нуӧдiс Андрейӧс катыд йӧрса му вылӧ, шуис:
— Колӧ идзаподсӧ идравны.
Андрей эз мӧд юасьны, кыдзи директор кӧсйӧ идзаподсӧ идравны. Пасьталiс кокньыдик курткасӧ да вӧтчис сы бӧрся. Катыд йӧрса муыс матын, дзик сикт помас.
Воддза вонас кӧдзлӧмаӧсь уна вося турун. Зэра гожӧм-ар вӧсна абу лыбӧмаӧсь му вылас. Медым муыс эз тшык, эз вожав, кольӧмаӧсь идравтӧг. Ӧнi, тулыснас, идзаподйыс куйлiс кос, быттьӧ кодкӧ кыз вольӧс вольсалӧма.
— Мунам му помас, — Сидоров ӧвтыштiс кинас.
Воисны му помас. Андрей синсӧ эз удит лапнитны, Сидоров перйис истӧг тув да чирснитiс-ӧзтiс, шыбитiс косьмӧм турун вылӧ.
Биыс зэв ӧдйӧ кутiс паськавны. Сы шӧрӧ нӧшта тӧлыс заводитiс ымравны, дугдывтӧг пӧльтны. Биыс кайис вит метраысь вылӧджык. Кос турун яра няръялiс-сотчис.
Андрей шӧйӧвошис, повзис. Повзьӧмаӧсь и сиктса олысьяс. Матiгӧгӧрсаяс уськӧдчисны кусӧдчыны. Андрей тшӧтш пӧрччис вывсьыс кокни кышӧдсӧ да заводитiс вачкавны сотчысь турунсӧ. Енмыс, гашкӧ, отсалiс сиктсаяслы, тӧвсӧ бергӧдiс. Дзик тайӧ, тӧв бергӧдӧмыс, видзис керкаяссӧ сотчӧмысь. Эз кӧ, ыджыд ускӧттьӧ вермис лоны. Мый понда? Андрейлы первойысь воис юрас мӧвп: «Гашкӧ, Сидоровыс абу быд пӧрйӧ прав? Оз ставсӧ лючки думыштӧмӧн вӧч? Ӧд мусӧ позис агсавны, чукӧртны кос ызӧнсӧ да сiдз сотны, либӧ торфокомпост вӧчан гуӧ нуны. Дерт, тадзтӧ нокыс уна, зато абу ӧпаснӧ». Но пыр жӧ дзебис татшӧм думсӧ. Андрей важ моз зiлис эскыны директорлы. Чайтiс, мый сiйӧ ставсӧ вӧчӧ бур вылӧ, овмӧслы пӧльза вылӧ. Весиг яндзим лои, мый лёка думыштiс Сидоров йылысь, быттьӧ дивитiс.
Кор йӧзыс заводитiсны пинясьны, видчыны да мыждыны тшӧтш и сiйӧс, бара дум вылас воддза мӧвпыштӧмыс воис. «Медым, лыддьӧ кӧ коланаӧн, ӧтнас ызӧнсӧ сотӧ. Мӧдысь сыкӧд ӧзтасьны ог мун, — вӧчис аслыс кывкӧртӧд. — Со кыдз шуасьӧны сиктсаяс. Оз ӧмӧй ачыс кыв?»
А Сидоров эз сэсся-й нуӧдлы Андрейӧс. Йӧз сёрни вылӧ эз видзӧд. Ветлӧдлiс ӧтнас, ворсӧдчис истӧгӧн, быттьӧ аслыспӧлӧс висьӧмӧн нёрпалiс. Электростанция дорысь кольӧмвося ызӧнсӧ бара на вӧлi ӧзтӧма. Весиг би столбыс сотчӧма. Ош грездса олысьяс сутки чӧж битӧг олiсны. Таысь Сидоровӧс районын ветымын шайт вылӧ штрапуйтiсны. Сэки ветымын шайтыд ыджыд сьӧм вӧлi. Но штрапыд эз падмӧд мортсӧ, истӧг кӧрӧбсӧ эз дзеб. Мӧдарӧ, наянджыка кутiс ызӧнсӧ ӧзтавны.
— Муыслы бур вайӧ, — вочавидзлiс шуасьысьяслы.
Вензьыны сыкöд вöлi весьшöрö.
Гаражын сулалiс шопертӧм кузола ГАЗ-51 машина. Ӧтикӧс пуксьӧдласны, мӧдӧс, а ӧтчыд дзик некод эз сюр. Андрей ачыс заведитiс машинасӧ. Заправитiс, кытшовтiс машина гӧгӧр, чужъялыштiс кӧлесаяссӧ. Кайлiс кузолӧ да лӧсьӧдыштiс пуксян лабичьяссӧ. Пырис кабинаӧ да шуркнитiс-воис мӧд бригадаса турун пуктысьяс дорӧ.
— Сӧлӧй! — горӧдiс юрсӧ ӧшиньӧд мыччигмоз.
— Ачыс, управыс, руль сайын? — чуймисны бабаяс.
— Шоперӧн пӧ Важтыбокас вӧлӧма, — пыр жӧ шыасис Микипер Ольга.
— Кысь тӧдан?
— Тӧда, эз кӧ вӧв шопер, кыдз руль саяс пуксис?
— Ольга гӧгӧртiс синнас бабаясӧс да чорыдджыка нин кывкӧрталiс:
— Ме тӧдмалi, стӧча тӧдмалi: шоперӧн пӧ вӧлӧма.
— Пӧ-ыд поплысь дас кык пинь коласта зорӧд сёйӧма да, некод абу аддзылӧма, — крукыштігмоз шуис зорӧд чӧвтысь Закар Кӧсьта.
Та вылӧ Микипер Ольга эз вочавидз. Сӧмын топӧдiс паръяссӧ да бергӧдчис шуысьлы мышкӧн.
Андрей кылiс баба сёрнисӧ, вашмунiс. Тӧдiсны кӧ збыльвылас сылысь шопералан стажсӧ, гашкӧ, некод кузолас эз кай. Ӧд сiйӧ кузола машинаӧн ветлывлiс сӧмын техникумын шоперӧ велӧдчигӧн да ГАИ-лы экзаменъяс сдайтiгӧн. А талун ышмис, лӧсьӧдчис йӧзӧс нуны. Кӧсйис асьсӧ петкӧдлыны: со пӧ ме кутшӧм збой да кужысь. Кӧсъяс — трактор вылӧ, кӧсъяс — машина вылӧ пуксяс.
Дане грездӧдз туй джынйыс лыа лякӧд, мӧд джынйыс топалӧм сёй. Дыр нин эз зэрлы да, шылялӧма. Кӧнсюрӧ сӧмын тёпканъяс паныдасьлӧны. Андрей ӧддзӧдiс машинасӧ. Бӧрсянь сӧмын тшын-бус кайӧ. Грездса неыджыд эрд вылӧ машина сувтiс.
— Воим, — кабинаысь петiгмоз шуис Андрей. — Рытнас кор локта?
— Квайтын, — кылiс ӧтиласянь-мӧдласянь.
— Миянлы гортын идрасьны на колӧ. Сюраньясӧс лудысь квайтын вайӧдӧны.
Турун пуктысьяслы грездсяньыс матӧ кык верст лоӧ подӧн вӧрса туйӧд воӧдчыны видз вылӧ. Виддзыс ичӧт ёль пӧлӧн нюжöдчӧма бура кузя. Асывнас эськӧ шавксьӧдан-мунан, но рытнас мудзӧмыд, да кокъясыд ӧдва восьлалӧны. И быд во тадзи. Вӧрса туйӧд сӧмын тракторӧн ветлӧны. Та дырйи колӧ на кык дзоляник ёль вомӧн вуджны. А видз вылас веськалан сӧмын крут да кузькодь чой лэччӧм бӧрын.
Рытнас Андрей эрд вылӧ эз сувт, веськӧдiс машинасӧ вӧрса туйлань. «Дiнӧдзныс локта, чуймӧда йӧзсӧ, — ас кежас чиктылыштiс сiйӧ.
— Тӧдӧмысь, ошкыштасны: вот пӧ тайӧ управ. Мед кӧ том, кужысь да повтӧм! И уджалысьӧс пыдди пуктӧ, дiнӧдз машинаӧн воис!»
Тадзи ас кежас мӧвпалiс. Кытi колӧ надзмӧдыштлiс, кытi газсӧ содтыштлiс. Лючки воис крут чой йылӧ. Чойыслӧн ветланiныс лыа ворга кодь. Ӧтар-мӧдарас кыдз пуяс быдмӧны. Андрей вештiс кок лапасӧ газ педаль вывсьыс да веськӧдiс машинасӧ горув.
Горувтӧ лӧсьыда и тюрис. Зонмыд эз бергӧдчыв, эз видзӧдлы бӧрвыв. Видзӧдлiс кӧ эськӧ, гашкӧ, синмыс гӧгрӧсмылiс. Увсяньыс сэтшӧм крут кажитчӧ чойыс!
Ёль пӧлӧн машина тӧвзис видз кузя. Воӧдчис веськыда йӧз чукӧр дорӧдз. Ставныс лӧсьӧдчӧмаӧсь гортӧ.
— Карета подана! — Андрей петiс кабинаысь, синнас кытшовтiс куртӧм видзсӧ, зорӧдсӧ да ошкыштiс: — Молодечьяс, бура уджалӧмныд!
— Ми лёка ог уджалӧй, — кылiсны гӧлӧсъяс.
— Быд лун зiлям, мед первой бригада оз панйы.
— Майбыр, талун видз вывсянь гортӧ нуӧны. Лысьтӧма крут чойсӧ лэччыны, — кулигаысь петiсны нимкодь чужӧма, кианыс курана бабаяс.
— И катӧда чой йылас! И водзӧ тюрӧда! Час джын мысти гортаныд лоанныд! — асьсӧ ошкыштiгмоз збоялiс Андрей.
Йӧз пуксялiсны кузолӧ, и машина вӧляысь мӧдӧдчис гортлань. Матыстчис крут чой дорӧ. «Мӧд передачаӧ сюя», — техникумса велӧдӧмсӧ тӧд вылӧ уськӧдӧмӧн мӧвпыштiс Андрей да пыр жӧ йӧткыштiс кабырнас ӧд вежлалан воропсӧ. Личкыштiс газ содтанӧ. Машиналӧн уджалан шыыс горзис, и ӧдыс содiс. «Но, тэджык!» — думнас корис Андрей да весиг векыштчылiс, топӧдiс паръяссӧ, пӧсь чепӧсйис кымӧсас. Машина чужӧбтiс, койыштiс бӧрвыв сьӧд тшын. «Но, тэджык!» — бара думнас вӧтлiс кӧрт вӧвсӧ. Кӧрт вӧлыс мурӧстлiс, лёк шыӧн горӧдiс, но чой шӧрас и дудiс. Кодйис бӧр кӧлесанас туйсӧ да кусiс. «Сука!» — ёрччыштiс Андрей, петiс кабинаысь да кытшовтiс машина гӧгӧр.
— Воим? — кылiс эльтчана юалӧм кузовсянь.
— Час, бӧрыньтчыла да выльысь видла, — вочавидзис Андрей.
Видлӧмыс помасис воддза моз. ГАЗ-51 чойсӧ эз кай, важ буксуйтӧминас дудiс. Весиг пӧлӧстчыштiс кыр горувлань. Кодкӧ горӧдiс:
— Чеччам, он и тӧдлы, патурликсьыны вермам!
Йӧз броткигтырйи лэччисны кузолысь. Закар Кӧсьта гыжйыштіс балябӧжсӧ да вӧзйис:
— Видлам кыскыштны, гез домалам да сiдзи кыскам.
Турун юр кыскалысьяс котӧртлiсны зорӧд дорӧ гезла. Андрей сӧлiс руль сайӧ. Лэччыштiс горув, мольӧдыштiс кодйӧминсӧ. Закар Кӧсьта кӧрталiс вайӧм гезсӧ машиналӧн водз пысӧ, да ставӧн кутчысисны гезйӧ. Газон бара мурӧстiс, бара видлiс кавшасьны кыр йылӧ. И йӧзыс гезйӧ кутчысьӧмӧн зiлисны кыскыны. Ӧтчыд видлiсны катӧдны машинасӧ, мӧдысь, но мырсьӧмныс лои весьшӧрӧ.
— Шабаш! — горӧдiс Закар Кӧсьта да чорыда ёрччыштiс.
— Мунам подӧн!
— Час джын мысти гортын лоам! — кодкӧ нерыштiс Андрейӧс.
Андрей пукалiс руль сайын гӧрд, ыпъялысь чужӧма. Яндзимысла синсӧ оз лысьт лэптывны.
Вошис кыдз пу сайӧ бӧръя эновтысь. Андрей колис ӧтнас, петiс кабинаысь. Видзӧдлiс сибдӧм машина вылӧ. Нӧшта кӧ буксуйтiс и боквыв вермис путкыльтчыны. Со кыдз пӧлӧстчӧма, дзик туй бокас кыскӧма. Не кӧ кыдз пуыс, гашкӧ, патурликасис нин. «Колӧ жӧ вӧлi чой горувсӧ лэччыны! — кӧритiс асьсӧ Андрей.
— Тӧді ӧд: сӧмын тракторъяс видз вылӧдзыс лэччӧны. А ме збоитi, ачымӧс кӧсйи петкӧдлыны. Со петкӧдлi тай, юр яндзим!»
Пуксис кыдз пу дорӧ да ӧшӧдiс юрсӧ. Ас кежын мучитчӧ. А кыдз он вийсьы?! Йӧзӧс подӧн удж бӧрын мӧдӧдiс, матӧ кӧкъямыс верст. Машинаыс татчӧ вой кежлӧ кольӧ. Гашкӧ, ӧти войнад некод оз вӧрӧд, но он ӧд тӧд, лёк йӧзыд быдлаын эм. Аски трактор лоӧ мӧдӧдны, мед кыскыны газонсӧ. Бара содтӧд рӧскод. А йӧзыслӧн шуасьӧмыс?! Мат да и сӧмын.
«Ракапи на, а кутшӧн кӧсйи лоны!» — думнас видiс асьсӧ.
Эз кывлы, кыдзи небыдик шыӧн матыстчис мотоцикл.
— Лэччам? — Ласей Митрей пукалiс аслас выль чиклет вылын да вашъялiс. Андрей мыжапырысь нюмдiс да Митрей мыш сайӧ пуксигмоз шуис:
— Эг вермы чойсӧ кайны.
— Аддза, кутчысь топыдджыка.
Асывнас гаражын мужикъяс вашъялiсны. Эз шуасьны, сӧмын Андрей вылӧ чӧвтласны синсӧ и нюмдасны. Явӧ кӧ дивитiсны да кӧритiсны, гашкӧ, лӧсьыдджык лов вылас лои. Но эз, сӧмын вашъялiсны, а механик Пётр Сергеевич пыр жӧ мӧдӧдiс «Беларусь» сибдӧм машина кыскыны.
— Андрей, такӧд кайлан? — индiс том морт вылӧ.
— Ог мун! — югнитліс синнас Игнатов.
Ырыштчыліс петны механик жырйысь, но паныдасис ӧдзӧс дорын Сидоровкӧд да джӧм сувтіс. Сидоров Андрей вылӧ чӧвтлiс стрӧг синсӧ, бергӧдчис Пётр Сергеевичлань да шуис:
— Йӧзӧс новлӧдлыны инды прамӧй шоперӧс. Мед неминуча эз ло!
Андрейлӧн чужӧм ыпнитiс: «Сiдзкӧ, ме не прамӧй,колӧкӧ, и управнас не прамӧйӧн лыддьӧ?»
Первые уроки
В первый год Андрей Игнатов учился проводить планёрки, разговаривать с людьми. С утра старался заглянуть в каждый уголок своего хозяйства: и в гаражи, и на фермы, и в хранилища, и в другие рабочие места, которых в отделении совхоза предостаточно. Спрашивал и сам отдавал распоряжения. Главным учителем был директор. Ему смотрел он в глаза, каждое его слово ловил, каждый свой шаг согласовывал с его советами. Одно время даже начинал говорить, как он, размахивая руками, и походку поменял, стараясь ставить ноги по-сидоровски.
Сидорову исполнительный парень нравился, директор водил его повсюду, учил всё делать так, как бы он сам сделал, думать так, как он думает.
Однажды весной повёл его в верхний конец села, где раскинулось большое поле, сказал:
— Там надо стерню убрать.
Андрей не стал уточнять, каким образом директор собирается убирать стерню, накинул на себя лёгкую куртку и последовал за ним. Поле, к которому они направились, начиналось сразу же за последними домами. В прошлом году, когда Андрея ещё не было в Ягдоре, это поле засеяли семенами многолетних трав. Из-за дождливого лета и осени техника туда заехать не смогла. Чтобы не испортить его глубокими тракторными колеями, поле решили оставить неубранным. И теперь, весной, высохшая стерня лежала толстым слоем, как будто кто-то аккуратно расстелил её.
— Пойдём в тот конец, — Сидоров махнул рукой в сторону дальнего угла поля.
Андрей не успел даже глазом моргнуть, как Сидоров достал спичечный коробок, чиркнул спичкой и кинул её в сухую траву. Огонь пошёл гулять по всей ширине поля и стремительно двинулся в сторону села. К несчастью, ветер усилился. Вал огня поднялся выше пяти метров и с рёвом жадно пожирал сухую траву.
Андрей растерялся и испугался. Перепугались и жители близлежащих домов. Они выскочили из домов и кинулись тушить пожар. Андрей сорвал с себя куртку и начал сбивать пламя. Но как только удавалось сбить его в одном месте, тут же начинало гореть в другом, да ещё сильнее и яростнее.
Бог, видимо, всё же есть. Ветер вдруг переменился, задул в обратную сторону. Только это спасло дома от большого пожара. А Андрею впервые пришла в голову мысль о том, что, может быть, Сидоров не всегда поступает правильно. Возможно, он не думает о последствиях своих действий. Ведь высохшее поле можно было пробороновать, собрать высохшую траву и сжечь её более безопасным способом или увезти на торфонавозную площадку для приготовления торфокомпоста. Конечно, это потребовало бы каких-то затрат, но пожар в селе принёс бы ещё большие потери.
Однако Игнатов эти мимолётные крамольные мысли сразу же выкинул из головы. Он, как и прежде, верил директору, полагая, что тот всё делает с пользой для совхоза. Он даже устыдился, что плохо подумал о Сидорове, осудил его, а директор этого не заслуживал. Но когда люди с руганью накинулись на поджигателя и принялись обвинять и его вместе с Сидоровым, нехорошие мысли снова зашевелились в голове Андрея.
«Ладно, пусть он один сжигает сухую стерню, если считает нужным, второй раз с ним поджигать не пойду, — дал себе слово Андрей.
— Вон как ругаются односельчане. Неужели он не слышит?»
А Сидоров больше ни разу его и не позвал. Не обращая внимания на людские разговоры, ходил один, поигрывал спичками, будто страдал пироманией. Возле электростанции поджёг прошлогоднюю траву, в результате сгорел электрический столб, деревня Медвежье целые сутки оставалась без электричества. За это районная адмокомиссия оштрафовала Сидорова на пятьдесят рублей — тогда это были большие деньги. Штраф не остановил директора, он не спрятал свой спичечный коробок.
— Я делаю благо для земли, — отвечал он на недовольство односельчан.
Спорить с директором было бесполезно.
В гараже сиротливо стояла бортовая машина «ГАЗ-51». Шофёры на ней менялись один за другим, а сейчас она оказалась вовсе без водителя. Андрей завёл машину, заправил, обошёл вокруг неё, попинал колёса. Затем залез в кузов, поправил деревянные лавки. Сел в кабину и через несколько минут примчался к сенокосникам второй бригады.
— Залезай! — крикнул он, высунув голову из окна кабины.
— Управ сам за рулём, что ли? — удивились бабы.
— Говорят, шофёром был, — сказала Микипер Ольга.
— Откуда знаешь? Кто сказал? — посыпались вопросы.
— Знаю, если не был шофёром, разве сел бы за руль?
— Ольга обвела глазами толпу и твёрдо заключила.
— Я точно знаю, шофёром работал.
— Говорят, кур доят, а ты веришь, — иронично поддел её стоговальщик Закар Костя.
Ольга на иронию никак не отреагировала, только поджала губы и отвернулась.
Андрей, слышавший эту перепалку, усмехнулся. Если бы они знали про его шофёрский стаж, может, никто бы в кузов не полез. Он на грузовой машине ездил только в техникуме, когда учился на водителя и сдавал экзамены в ГАИ. А сегодня захотел себя показать: вот я какой смелый и умелый. И вообще захочу — на трактор залезу, захочу — за руль машины сяду.
До Даниловки первая половина дороги песчаная, а вторая — одна глина. Дождей давно не было, поэтому проезжая часть утрамбовалась и стала ровной. Только местами попадались небольшие ямы. Андрей прибавил газу, машина набрала скорость, за ней заклубилась пыль. Около деревни на небольшой лужайке она остановилась.
— Приехали, — выскочив из кабины, сказал Андрей.
— Вечером во сколько за вами приехать?
— В шесть! — крикнули сразу несколько человек.
— Коров в шесть пригоняют. Надо будет подоить, по дому похозяйствовать...
— Хорошо, буду в шесть, — ответил Андрей, наблюдая, как люди гуськом направились в сторону леса. Им отсюда почти два километра надо было пешком топать по дороге, которая тянулась лесом до самого луга. Сенокосные угодья протянулись вдоль небольшой речки километра на полтора. Утром отдохнувшие за ночь ноги ещё шустро шагают, но вечером, когда за день вымотаешься, эти два километра кажутся очень длинными. И каждый год так повторяется. По лесной дороге проезжали только трактора, форсировали два ручья, а, чтобы попасть на луга, им надо было спускаться по крутояру.
Вечером Андрей не стал останавливаться на лужайке у деревни, где обычно водители ждали сенокосников. «Поеду прямо на луг, удивлю людей, — решил он.
— Пусть похвалят: вот какой у них управ! Даром что молодой, а смелый и умелый, не чета прежним водителям, которые заставляли их туда-сюда шагать в такую даль! Уважает рабочего человека, к самому стогу подъехал!» Так он думал. Где надо, снижал скорость, а где — добавлял газу. Без происшествий подкатил к крутому спуску, который представлял собой широкий песчаный лоток. С обеих сторон этого лотка росли берёзы.
Андрей сбросил газ и направил машину вниз. Она покатилась хорошо. Если бы парень оглянулся, его глаза наверняка бы округлились от удивления, а, быть может, и от ужаса, он, конечно, подумал бы, что поступил неразумно — снизу гора казалась крутой и неприступной. Но он не оглянулся.
Вдоль лесной речушки машина проехала по убранному лугу и подкатила прямо к стогу, где уже собрались все работники, готовые пуститься в путь.
— Карета подана! — сказал Андрей, бодро выходя из кабины. Он обвёл глазами убранный луг и стог, похвалил.
— Молодцы, славно поработали!
— Мы всегда славно работаем, чтобы первая бригада не обогнала, — отозвались сенокосники.
— Хорошо-то как, сегодня прямо отсюда домой увезут! Как он посмел спуститься? — Бабы, выходя из кулиги последними, громко и радостно переговаривались между собой.
— И подниму на гору, и дальше повезу! Через полчаса будете дома! — хвастливо заявил Андрей.
Люди расселись в кузове, и машина потихонечку тронулась. Приблизилась гора. «Вторую передачу надо включить», — вспоминая техникумовские наставления, решил Андрей и, переключив рычаг коробки передач, нажал на педаль газа. Машина заревела и ринулась вперёд. «Ну давай!» — стиснув зубы и сжав губы, мысленно подбадривал новоявленный шофёр своего железного коня. На его лбу выступил пот. Машина выстрелила чёрным выхлопом.
«Ну давай!» — шептал Андрей.
Машина заревела пуще прежнего, затем зафыркала, задёргалась и ровно на середине горы остановилась, задние колёса какое-то время ещё крутились, зарываясь в песок, наконец, мотор не выдержал и заглох.
— Сука! — выругался Андрей, выбрался из кабины и обошёл машину.
— Прибыли? — послышался недовольный голос из кузова.
— Сейчас сдам назад, снова попробую, — ответил Андрей.
Вторая попытка закончилась так же, ничем. «ГАЗ-51», дотянув до места пробуксовки, встал и заглох. Машина даже немного накренилась. Кто-то крикнул:
— Прыгай, не заметишь, как кувыркнёшься!
Люди, бурча, стали вылезать из кузова. Стоговальщик Костя предложил:
— А давайте привяжем верёвку, чем копны возим, возьмёмся все разом и поможем таратайке подняться. Пацаны сбегали к стогу за верёвкой. Андрей сел за руль, сдал назад, поправил песчаный лоток лопатой. Костя привязал верёвку к буксирному крюку бампера, и все приготовились тянуть по команде. Машина снова заревела, двинулась в гору. Люди изо всех сил тянули её. Один раз пробовали, второй, всё оказалось тщетно.
— Шабаш! — гаркнул Костя и матюгнулся.
— Пойдём пешком!
— Через полчаса дома будем! — кто-то передразнил Андрея.
Люди качали головами, уходя по протоптанной тропе, песочили шофёра ядрёными словами. А Андрей сидел за рулём с пылающим лицом и глаза не смел поднять.
Оставшись один, он вышел из кабины, посмотрел на застрявшую машину. Она действительно могла перевернуться — вон как накренилась, обрыв уже совсем рядом. Хорошо, берёза попалась по ходу, удержала. «Надо же было спускаться по этому песку! — корил себя Андрей.
— Знал ведь, что здесь ходят только трактора. Решил выпендриться, ухарь. Стыдоба-то какая!»
Он сел подле берёзы и повесил голову.
А как же не переживать! Людей после работы пешком отправил, целых восемь километров будут шагать! И машина на ночь останется без присмотра. За одну ночь, может, никто не тронет, но ведь плохие люди везде есть. Завтра сюда трактор придётся гнать. Опять расходы. А людские упрёки! Обматерят!
«Воронёнок я ещё, а туда же захотел, в ястребы!» — ругал себя Игнатов.
Он не услышал, как подъехал мотоцикл.
— Поедем, что ли? — Ласей Митрей восседал на своём новеньком мотоцикле и скалился.
Андрей виновато улыбнулся и, усаживаясь за спиной Митрея, сказал:
— Не смог вот подняться.
— Вижу, держись крепче.
Утром мужики в гараже поглядывали на Андрея и усмехались. Если бы открыто осудили, может, на душе у него легче было бы. А механик Пётр Сергеевич сразу отправил «Беларусь» вытаскивать злополучную машину.
— Андрей, с ним поедешь? — спросил.
— Не поеду! — сверкнул глазами Игнатов.
Сидоров, который спустя некоторое время зашёл в гараж, строго посмотрел на Андрея, повернулся к Петру Сергеевичу и жёстко приказал:
— На перевозку людей ставь настоящих водителей, чтобы несчастного случая не было!
Лицо Андрея вспыхнуло: «Значит, я не настоящий, может, и управляющим считает не настоящим?»
