Вöт пыр олан
Сулаліс кымöра кöдзыт ар. Мариш осьтіс синнэсö, видзöтіс гöгöр: син вылас усис чераньвез, кöда вылын öшаліс кузь кока черань да перкйис налькйö шедöм гутöс. Садьтöм да вынтöм гут трексис вöснитик коккезнас, но эз вермы мездісьны сирвезсис, а ашнöй тшыг черань пыдынжыка мöрччöтіс ассис лэчыт пиннесö да сöскис гутыслісь вирсö.
Мöдіс Мариш уськöтны тöд вылас тöння лунсö, но вемсö дзик кыскöмась юрсис – сія, нельки, эз тöд: кытшöм талун луныс, кытöн узьö. Тöн бöра инькасö вадсис öштöтіс Галин нима виль модзанкаыс, кöда неважын локтіс овны ны деревняö ыджыт карись. Сія некытöн эз уджав, да и кытöн öні деревняас уджавны: колхозыс важын «пöрис». Вöлі кытшöмкö кадöдз неыджыт подсобнöй хозяйство, кытöн быдтісö карч, но сійö босьтöм ас кипод увтö карись предприниматель да лöсьöтöм сэтчин вöр пилитан – пилорама. Сэтöн пондыліс уджавны Маришыс, уджыс вöлі сьöкыт, не инька понда, да и сьöмсö вештісö кык тöлісьöн öтпыр, кöда öдва-öдва тырмывліс вештісьны магазинын. Эз ешты инька аскадö адззыны аслыс гозсö: туянажык бур зонкаэс мунісö деревнясис – кин кытчö письтіс. Абыз да юись сайö петны – асьтö гуö торкны. Öтік гажыс вöлі – нылокыс.
Быдöс олансö инькалісь дзугис Галинкöт тöдчöм, чожа мыйись Маришöс вашöтісö удж вылісь юöмыс понда…
Мариш мöдіс чеччыны, но коккес эз кывзісьö, кöсичаэзас швангис, öмас дзик кисьтöмась помой. Сія пондыліс уськöтны тöд вылас – кытöн нылокыс, но юрас нем эз пыр; пондыліс кытсавны – горшсис петіс öтік ыксöм. Юр весьтас везъясис чераньвез, сія ыждіс-паськаліс, сы вылöт кыссис-локтіс öмсö паськöтöмöн ыджытся-ыджыт черань, кöда лöсьöтчис чеччöвтны Маришлö чужöмас. Чераньвез пыр инькалö син одзас петіс гажтöм серпас: учöтик нылочка пукаліс автобус öшын одзын да гусьöник сыркьяліс-горзіс, синваэс котöртісö стекло кузя да йöрмисö öшынрама коласас, шорокöн котöртісö то одзлань, то бöрлань; тырппес нылочкалöн шытöг шушкисö: «Маму, маму!»…
Сэтöн вöлись Мариш дзик он вылісь саймис – тöд вылас усис тöння луныс: асывсянь Галинкöт гажöна порйöтісö кытшöмкö вежалун, öмтыр ванзісö-сьылісö, ваксисö-сералісö абутöм вылын, нёштöма видчисö. Нылокыс Маришлöн гусьöна пукаліс öшын одзын да чунёкнас новйöтіс вазьöм стекло кузя. Павжун кадö карись локтісö куим инька, нія эз пондö унасö баитны кодуллескöт, кыскисö кытшöмкö гижöттэз да тшöктісö пуктыны Маришыслö кырымпас, мöдыс видзöттöг нійö кырымпасаліс. Галин ыштіс-лэбис: натьтö, пö нылытлöн айыс ыстіс витгодся алименттэсö. Инькаэз шысеттöг пасьтöтісö нылочкасö, сія эз пыксьы, эз горöт, повзьöмöн дзарьяліс мамыс ладорö да учöтик кидолоньнас чышкис чужöм вывсис курыт синваэз…
Мариш, кыдз ранитöм иньпöв кöин, чеччöвтіс, летöвтчис местасис, уськöтчис öтöрас. Еныс кисьтіс-зэрис кöдзыт арся синваэзöн. Öшöм инька сулаліс зэр увтас и эз тöд – кöдöрö мунны?…
Жизнь сквозь сон
Стояла пасмурная и холодная осенняя погода. Мариша открыла глаза, осмотрелась. Перед ней висела паутина, где восседал огромный паук и живо расправлялся с попавшей в его сети маленькой мухой. Обессиленная, без сознания, муха сучила-дёргала тоненькими лапками и уже не могла освободиться из хитро сплетённой паутины. А жадный и голодный паук всё глубже впивался в бездыханное тело жертвы и высасывал её кровь.
Мариша судорожно пыталась вспомнить вчерашний день, но тщетно — её мозги словно вынули из головы. Она не могла даже вспомнить, какой сегодня день, где она спит? Вчера, в очередной раз, женщину сбила с панталыка новоявленная подруга Галина, которая недавно появилась в деревне — приехала из большого города. Она нигде не работала, да и где сегодня найдёшь работу в деревне, колхоз давно «скопытился». Какое-то время ещё существовало подсобное хозяйство, где выращивали овощи, но вскоре его сгрёб в свои руки городской предприниматель, устроил там выгодный бизнес — пилораму. На пилораме начинала работать и Мариша. Работа была тяжёлая, не каждой женщине под силу, да и зарплату давали с задержкой — один раз в два месяца. Денег едва хватало расплатиться с долгами в местном магазине. Не повезло женщине вовремя выйти замуж: путёвые парни разъехались из деревни кто куда; выйти за отпетого алкоголика — свою жизнь сгубить навсегда. Одна была радость — дочурка.
Вся жизнь женщины пошла под откос, когда она познакомилась с Галиной. За постоянное пьянство и прогулы Маришу вскоре попросили с работы.
Мариша хотела встать, но ноги не слушались, в голове гудело, в рот словно помои хлестанули. Она пыталась вспомнить, где дочка, но в голове была пустота, пыталась позвать, но получались только невнятные стоны. Меж тем над её головой всё ниже и ниже нависала паутина, по ней, раскрыв пасть, полз огромный паук, казалось, он приготовился к прыжку прямо в лицо Марише. И только тут, сквозь паутину, Марише открылась страшная картина: маленькая девочка сидит в автобусе у окна и тихо-тихо рыдает, слёзы её текут по стеклу до оконной рамы, и слабыми ручейками бегут то влево, то вправо. Девочка шевелит губами и беззвучно зовёт: «Мама, мамочка!..»
Мариша только теперь пришла в себя. Она вспомнила вчерашний день: с утра с Галиной отмечали какой-то праздник, во весь голос орали-пели, неистово над чем-то хохотали, грубо ругались. Дочка Мариши тихо сидела у окна, водила пальчиком по влажному стеклу. В полдень из города приехали три представителя опекунского совета. Они не стали долго говорить с пьяными женщинами, вытащили какие-то бумаги и заставили Маришу подписаться, та, не глядя, подписала их. Галина насмешливо бросила: наверно, отец твоей дочки прислал алименты за пять лет. Приехавшие молча одели девочку, она не сопротивлялась, не кричала, лишь испуганно оглядывалась на мать да маленькой ладошкой вытирала с лица горькие слёзы…
Мариша, как раненая волчица, спрыгнула, сорвалась с места, бросилась на улицу. Всевышний лил горькие слёзы осенним дождём. Растерянная, заблудшая женщина стояла под холодным ливнем и не знала — куда идти?..
