Жив
Гьикая
ТIебиатдин, гьавадин, цавун «яратмишунри», абур вилив хвейи кьадардилай гзаф хьуни инсандик къурху, къалабулух, кичI кутада, ам абурун гургьагур гурлувиликай чуьнуьх жез, катиз, вич хуьз ва къутармишиз алахъда. Тек са живедиз садавайни вилерал кIвенкI алаз килигиз ва адакай къана рахаз жедач. ТIебиат къапарай акъатдайвал къвайитIани, чун живедилай нарази жедач.
Чна жив гьамиша вилив хуьзва:
– Жив геж вучиз жезватIа?
– Адан рехъ алатнавай хьтинди я.
– Адаз чи патав къвез кIанзавач… Чун адан вилик са квелди ятIани тахсирлу хьанва.
– ГьакI тахсирлу ятIа, къайгъу туш, чун адан вилик гунагькарарни хьун мумкин я…
Садлагьана хабарни авачиз цавун кIанер хкатна, лацу къалин живер къвайилани, чун адакай бейкеф жедач. Ада вичин заланвилик рекьер-хулер кIевирзава, кIвалериз экв гъизвай симер кьатIзава, чIехи дуьньядихъ галаз авай чи рафтарвал-алакъа атIузва, хуьрер-шегьерар экв авачиз амукьай дуьшуьшар жезва, амма чна живедикай къайи, рикI хайивилин, икрагь хьанвайвилин гаф садрани лугьудач… Живеди чи рикIериз цавун бушлухрай са гьихьтин ятIани маса, чи руьгьера иски хьанвай хьтин чимивилиз ухшар тушир чимивални экв гъизва.
Жив къвазва – чна регьятдиз нефес къачузва ва жув цIийи хъхьун гьиссзава. Чи фикирар, мурадар, хиялар ишигълаван жезва. Чаз квахьай ва я йисаралди вил галаз хьайи мурадар жагъай хьиз жезва.
Жив къвазва – руьгьди манияр лугьузва, шиирар туькIуьрзава, кьуьлерзава.
Жив къвайила хьайи вакъиаяр садрани рикIелай алатдач: «Къалин живер къванвай флан йис тир…»
АкI я хьи, живер къвайила важиблу са вакъиани кьиле тефизвай хьиз, вучиз лагьайтIа жив къунилай зурба вакъиа аваз аквадач. Гьавиляй жив къвайила хьайи маса вакъиаярни кар алайбур, рикIелай алудна виже текъведайбур хьиз жезва жеди.
«Вахтарин машин» туькIуьриз алахъмир – къвана ацукьнавай ва я къвазвай живедиз килиг. Адалай хъсан «вахтарин машин» жедач. Вун фейи йикъаризни, къвезмай йикъаризни тухун адаз са затIни туш.
Къецел жив къвазва, килигзава вун дакIардай, килигзава… Ваз хабарни жезвач – ада вун яргъариз хутахнава, алатай уьмуьрдин лепейриз гадарнава…
Живеди чун сифтени-сифте аялвилиз хутахда. Хайи кIвалин руьгьдив, адан дамах гвачир, амма цIай авачирлани чими яз амукьдай къулав агуд хъийида…
* * *
…Хуьре галаз-галаз живер къваз са гьафте тир.
Гьамиша япара аваз вердиш хьанвай ЧIехи вацIун ван къвезвач. Ксанва ЧIехи вацI, налугьуди, и дередин эбеди «сятер» чIур хьанва ва я вахт акъваз хьанва.
И мишекъат йикъара мектебдиз физ-хквезвай муьжуьд йисавай гадади тарсарилай гуьгъуьниз кIвализ чукурзава. Ваъ, са арадилай ам алерраллаз (адан хуьре алерриз «жубурар» лугьуда) авахьизни фида, таярихъ галаз живедин кIватIарни сад садал гьалчиз къугъвада, кьве мертебадин кIвалин кьулу къавалай гьаятдиз вегьенвай живедин маргъалдиз хкадариз тахьайтIани, са мертебадин муьхцуьн къавалай гьарай кьилеллаз хкадарни ийида. Гьар гъилера куьчедиз фидайла вичиз чIехи бадеди лугьудай гафарни: «Чан бала, за ваз гъил ченедик кутуна минетзава: мукъаят хьухь, чил дакьанва, къавалай хкадармир» адан рикIелай алатда. Цаварай атанвай икьван баркаванвиликайни бахтаварвиликай ада вичин пай артухни алаз къачуда.
Амма ада тарсарилай гуьгъуьниз кIвализ тади авунихъ себеб авай: ам и живеди руьгьдин жигьетдай чIехи ва жавабдар авунвай. Адаз тадиз хтана чIехи бубани адан диде – чIехи баде мектебда вичихъ жезвай агалкьунрал шадариз, абурун гуьгьуьл кьаз, абурук руьгь кутаз кIанзавай. И кардихъ себеб авай.
ЧIехи буба кIвалин цлавай кроватдал ксанвай, ам заландиз азарлу тир. Адан кьил ва са акьван къалин тушир чуру михьиз лаца кьунвай. Чин михьиз агатна, са нер хкис хьана авай. Нефес къачуз адаз гзаф четинзавай.
Гададин дидени баде (гадади адаз гагь-гагь «гъвечIи баде» лугьудай) кIвалин къайгъуйрик квайла, чIехи бубадин ва чIехи бадедин бицIи тIалабунар кьилиз акъудун гададин хиве авай.
Амма гададин рикIик маса са карди къалабулух кутунвай. Жив къваз эгечIай йикъара чIехи бубади гададивай са сеферда хабар кьунай:
– ЧIехи баде ксанвани?
– Эхь.
– Чан лацу живер, – лагьана чIехи бубади, – куь михьивили зи ван Аллагьдив агакьаррай: зун дидедилай вилик текьий…
ЧIехи баде дакIардин кIане пичинин патавай чилел вегьенвай месел алай. Адан виш йис хьанвай. ЧIехи яру цуьквер алай читдин чин алай яргъандикай хкатна аквазвайди адан гъвечIи хъхьанвай чин ва кьуранвай кьве гъил тир. Амма адаз килигай касдин виле сифтени-сифте акьазвайди дерин ва кьадар авачир биришар тир. Ам вичин биришра аруш хьанвай хьиз аквадай. Адан вилера экв амачир. ЧIехи бадедин кьилел чIулав ягълух, адан кIаникайни рехи шуткьу алай. Гададиз чидай хьи, чIехи бадедин кьилел чIар алач, ада кьве югъ идалай вилик вичин кьил гададин дидедив мукIратIдивди кьаз тунай, бадеди, лагьайтIа, яни гъвечIи бадеди чIехи бубадин уьлгуьчдалди аламукьай чIарар хтун хъувунай. Гададиз мадни чидай хьи, чIехи бадеди шуткьу кьилел чIарар аламачирди чуьнуьхун патал ваъ, вичин къедда авай дишегьлидал шуткьу тахьун айиб тирвиляй алукIзавай. Жив къвадалди ам са гьилле хъсанзавайди тир, мецел-ванцел чан аламай, махар ахъайдай. Гададиз адан вири махар, риваятар, негъилар, кьисаяр, бязи маниярни хуралай чидай, ятIани, гьар гъилера чIехи бадеди таниш за затI ахъайдайла, са цIийи лишан, цIийи везин, са цIийи гаф алава хъжедай. «Яраб идан рикIе икьван ксар, девирар, вакъиаяр, гафар гьикI гьакьзаватIа?» – фикирардай гадади. Садра ада бадедиз и суал ганай. «Ам Аллагьдин пай я, чан бала, адаз ганвай». Гада и гафарин гъавурда бегьемдиз акьуначир, амма чIехи баде амай инсанриз ухшар туширди, кьетIенди тирди гадади аннамишнай.
Иллаки и къалин жив къвайила, чIехи бадедални чIехи бубадал кьведални кьил чIугваз инсанар къведай. КIвализ къведайбуру, чIехи бадедикай рахадайла, гзафбуру адакай «ЧIехи итим я ман…» лугьудай. «Белки, абуруз чIехи бадедин кьил тванвайдакай хабар аваз, гьакI лугьузватIа?" – фикирдай гадади.
– Я чан чIехи диде, – лагьанай кIвализ атай къунши Букар халуди, гьар жив къвайила, вичи цванвай чIехи лацу бачIах бармак, амай чавуз туьквендай къачунвай япар галай бармак алукIдай халуди, чIехи бубадиз гъил ягъайдалай гуьгъуьниз, – ибур вуч тегьерар я, вун хьтин чIехи итим чими пичин къвалав къаткана? Къарагъ садра, къавар вегь, гьаятар михьа. Вири кьуд пад живеди кьунва.
– Живер къванвайди ви бармакдай аквазва, – лагьана чIехи бубади.
«Им вуч хьурай, – мад рикIяй суал гудай гадади. – Санихъай ида чIехи бадедиз– «чIехи диде», муькуь патахъай – мад «чIехи итим» лугьузва. ИкI вучиз ятIа?»
ЧIехи бадеди хъуьцуьгандал кьил явашдиз галтадна. Адаз Букар халуди зарафатзавайди чизвай. Гафарин гъавурда ам акьун тавунни мумкин тир, амма адаз Букар халуди вуч лугьузвайтIа са гьихьтин ятIани саягъда аян хьанвайди аквазвай.
Букар халуни адан гъавурда акьунвай:
– Жезмач, яни? – зарафатдин тав галачиз лагьана ада. – Птулдиз махар хьайитIани ахъая.
– Махар… амач… – лагьана чIехи бадеди лап явашдиз, ял кьаз.
– Бес абур вутI хьана? – мягьтел хьана Букар халу.
– Къахчуна… – лагьана чIехи бадеди, эрчIи гъил яргъандилай хкаж тавуна, тIуб къавухъди са жизви хкажна.
Гада гъавурда акьунвай.
Букар халуни киснавай. Адаз зарафатардай гьяз ерли амачир. Ада чIехи бадедин вилик метIерал акъвазна адан кьве гъил кьуна:
– Эгь, чан чIехи диде, чIехи диде…
– Исятда… рекьиз… кIандач… – мад гафар кьатIиз-кьатIиз, са гужуналди лагьана бадеди. – Жив… Жив… ава… Сур атIун четин я…
– Вибур гьакIан хъуьтIуьн зайифвилер я. Къе-пака гатфар къведа. Вири уьзуьрар алатдайди я.
ЧIехи бадедин шуьткьвенвай пIузаррикай са жизви хъвер фейиди хьиз хьана. Гададиз ам Букар халудин гафарин чIалахъ тахьайвилин хъвер тирди чир хьанай.
– Вун къе къавар вегьиз вучиз экъечIнавачир? Гила вун итим я. Дидени баде къавал акъуддайди туш, кIвале хва аваз. – Букар халудин гафари гада ийир-тийирнай. Ада къуншидин сивяй ихьтин гафар акъатун вилив хвенвачир.
Амма ада жаваб гана кIанзавай.
– Зун экуьнахъ мектебдиз физва эхир…
– Мектебдиз фидалди къавар вегьидайди я итимри.
– Ктадмир зи хтулдик, – ихтилатдик экечIна чIехи буба. – Ам кIвале зи куьмекчи я.
– Ваз куьмекчияр кIан хьайила, бес ви къаридизни рушаз куьмекчияр кIанзавайди тушни? – мад зарафатдин тав кваз рахана Букар халу.
– Ада гьабурузни куьмекар гузвайди я, – мад хтулдин пад кьуна чIехи бубади.
– Куьне куьн акIадар тийидайди заз чида… Хьуй де, куь лам диши хьурай… – лагьана Букар халуди. – Вун гьикI ава, чан халу? Алатай гъилера заз акурдалай писзавач. Хъсанзава.
ЧIехи буба вичин диде ксанвай пипIез килигна.
– Ксанвани?
– Лап куьрпе хьиз, ксанва, – чIехи бубади и суал вучиз гайитIа течиз, жаваб гана Букар халуди.
– Хъсанзавай затIни амайди туш, Букар. Уьмуьр куьтягь хьанвайди я. Ажал атана атIа дакIардай заз килигзава. Заз адан чин аквазва. Анжах са мурад ама захъ. Гьам кьилиз акъудун паталай ялварзава за Аллагьдиз. Дидедилай вилик кьена кIанзавач заз зун… Ам, гьар ахварикай кватайла, зи каравутдиз килигзава. Адаз зун тIазвайди чизва, зун рекьизвайдини адаз аян я жеди, амма адаз а хиялдиз муьтIуьгъ жез кIанзавач. Ада а хиял рикIив агудзавач. КIвализ итимар атайла, ам ксун хъийизва. Адаз чизва: итимар къвезватIа, хва итимрин жергейра ама, хцел чан алама.
Букар халу кьил куьрсна киснавай. Гьамиша кIубан, шад, манияр лугьудай, зарафатардай Букар халу икI сефил хьуни гададик къалабулух кутазвай.
«Вучиз ада чIехи бубадиз "Гатфар къведа, уьзуьрар алатда, вири хъсан жеда»" лугьузвач? – фикир физва гададин кьиляй. – Белки, а гафар ада меселлайбуруз кьведазни санал лагьайбур тиртIа?..»
– Алад, чан хва, Къацу ратIран кьилел аялри хъсан гел кутунва. Жубурарни къачуна, авахь жуваз, – лагьана Букар халуди.
Гада чIехи бубадиз килигнай. Адаз гьадан гаф важиблу тир.
– Вач, зи хва, вач.
Гада айвандихъ экъечIнай, амма авахьиз феначир. Мад къалиндиз живедин цIверекI акатнавай. Къацу ратIрал гьарай-эвер кьилеллаз аялар къугъвазвай. Амма къе адаз анал физ кIан хьанач. Адаз ЧIехи вацIун ван атай хьиз хьанай…
Вахт чкадилай юзун хъувунвай. Гададиз и баябан лаз акьалтнавай дуьньяда са вуч ятIани зурба сир ачух хьанвай, амма адаз а сирдин тIвар гьихьтин гафаралди лугьудатIа чизвачир. Амма ам кIевелай агъанвай хьи, адаз са чIавуз вири раиж жеда, ачух жеда. Гьа ихьтин агъун гада чIехи хьанвайвилин сифтегьан ишара тир.
Гада вили азгар гьавадай, вичин винел патан кIалубар квадар тавуна, лацу са къаяб хьиз аквазвай пак Шалбуздагъдихъ элкъвена:
– ЧIехи бубади лагьайвал ая, чан Шалбуздагъ…
Ахпа дидени баде хтана.
– Авахьиз вучиз физвач? – лагьана бадеди.
– КIанзавач.
– Тарсар авунвани? – жузунна дидеди.
– Букар халу хъфейла ийида…
Ксудалди виликамаз бадеди купIадин цIай цIийи хъувунвай пич мад къизмиш жедай, адан «жибиндиз» вегьенвай картуфрин ни, адан винел чими хъийиз эцигнавай тIили фан ва я чар тунвай лавашдин чIукарин ни акъатдай.
ЧIехи бадедиз дидеди куьлуьз-куьлуьз фу куьткуьнна нек гудай. Чайдин тIуруналди, аялдиз хьиз.
– Ви баладикай са шегьер хьуй, чан бала, – лугьудай зайиф ванцелди чIехи бадеди, сарар амачир сиви чIам-чIам ийиз, гафарин араяр яргъал чIугваз-чIугваз. – Адакай ваз экв акурай.
– Вуна вуч неда, чан итим? – хабар кьадай бадеди чIехи бубадивай.
– Камбар це.
– Пурнийринди? Сураринди? Гьим хьуй?
– Сураринди.
«Сурар пак Шалбуздагъдин этегдай гъанвай набатат я…», – фикирнай гадади. Вичин хиялдин гъавурда ам хъсандиз акьазвай.
Бадеди, бадидиз къатух акъудна, адак камбардин са шумуд тIур акадардай. Ахпа ада, чIехи бубадиз месин кьиле ацукьиз куьмек гана, далудикай хъуьцуьганар кутуна, адан вилик канбар авай къабни тIур эцигдай. Вичин къуьнерикай кьуна каравутдин кьилиз хкаждай ихтияр чIехи бубади анжах бадедиз гудай. Мад садазни. Вучиз икI ятIа, гададиз чидачир.
Гадади пичинин «жибиндай» картуфар ахкъуддай. Абурукай кьвед лавашдин кIусунин юкьва туна кьве патахъай капашрив чуькьведай. Са паталай лаваш хкажна, битIиш хьанвай картуфрал тIуруналди кIуь шур алтаддай.
Адаз бадеди исятда вуч лугьудатIа чизвай, ятIани ада «белки, и гъилера хьайитIани адан рикIелай лугьуз алатин» хиялна.
– Дуьдгъвер ягъун рикIелай алудмир, зи хва, – тагькимна бадеди, гуя ам и кIвале картуфриз дуьдгъвер ягъун рикIел хкун патал хкягънавайди я. – Дуьдгъвер туьтIуьртIа, тарсар чир жедай туш гьа!
Гададиз дуьдгъвер кIандачир. Адаз чIеминикай ял къведай хьиз жедай – а ял калинди яни, я туштIа лакадинди яни, адан кьил акъатдачир.
– Алтада, бубадин хва, дуьдгъвер алтада! Недайла, итимди хьиз тIуьна кIанда. Фад-фад чIехи жеда вун.
Гададин рикIел чIехи бубади живедиз авур ялвар хтанай. Ада къатнавай лавашдин муькуь пад хкажна, са тIурун кIвенкIвеллай дуьдгъвер картуфрал алтадна… Гила ада мад бадеди дуьдгъвер рикIел хкин тийидайвал авун лазим тирди гьисснавай. Ам чIехи жезвай…
– Жив цIразвачни? – хабар кьазва чIехи бадеди.
– ЦIразва, – лагьана бадеди. – Пака рагъ жеда…
Гададиз бадеди зарафат тийизвайди ва чIехи бадедин гуьгьуьлдиз кIандайвал ийизвайди чизвай.
Ахпа дидеди месер вегьенай. Вири са кIвале ксузвай. Амай кIвалера мекьи тир. Гададин чка муькуь дакIардин кIане, пичинин муькуь къвалахъай галай. Баде кроватдин къвалавай, диде чIехи бадедин кIвачеривай ксудай.
Бадеди нафтIадин лампа куькIуьрна, экв хкадарна.
Са арадилай чIехи бадени, бадени, дидени ахвариз фенай.
Гада ахвариз физвачир. Адаз чIехи бубани ксун тавунвайди чизвай, вучиз лагьайтIа адалай мукьвал-мукьвал агь алахьзавай, четиндиз нефес къачузвай, ада тупIалай ийизвай теспягьрин ван къвезвай.
Гадади чIехи буба, гьалдай фена, вич вичин ихтиярда амачиз, икI ажуз жеда лагьана садрани фикирначир. Амма и кьуьд алукьуникди ам михьиз агатнавай, акIаж, яваш хьанвай.
Ам хаму таяр вердишардай, балкIанриз леэнар ядай, цанар цадай, векьер ядай, дагълара хпер хуьз фидай чIехи буба тир… Садра ада вичин хтулни балкIандаллаз Шалбуздагъдин ценериз тухванай. Абуру сурар кIватIнай. Дагъдин сувай сурар гъун дишегьлийрин кIвалах тиртIани, чIехи бубади и везифа вичин хивез къачунвай. Адаз сурарин камбар гьакьван гзаф кIандай… Ам яцIу ктабар кIелдай чIехи буба тир… Адахъ кIвале, бадедин сандухда, пуд яцIу ктаб авай: «Война и мир», «Капитал» ва «Русско-лезгинский словарь». Ада абур садавни лигемда вугудач. КIан хьайибуруз: «Атана чи кIвале кIела», – лугьудай.
Абурун гьаятдал иллаки Рамазан-муаллим къведай, жуьреба-жуьре гафар хабар кьаз:
– Минет хьуй, «чижик» лезгидалди гьикI жезватIа килиг хъия ман.
Ахъайна гафарган айвандин мегьежардал, килигдай чIехи буба. Къекъвена, жагъурна гаф, жаваб гудай:
– Жижих нуькI.
ЧIехи буба дерзичини тир… Ада Пятигорск шегьерда дерзичивилин курсар куьтягьайла вичин юлдашрихъ галаз санал ягъай шикил тавдин кIвале рамкада ава… Жегьил, сагълам, дагъвидин суй авай чIехи буба… Вич жаван гьа вахтара ада хуьруьн чIехи пай итимриз шалварар, пенжекар, перемар, чухваяр цванай. Ада абурувай пул къачудачир. «Парча – види, кар – зиди», – лугьудай.
Адаз садра дамахар гвай, вични колхоздин седри тир дустуни – Гъаниди – лугьуда кьван: «Заз цIийи шалвар цуз, за ваз кIамай кьван пул гуда». ЧIехи бубади гайи жавабдикай вири хуьруьз седридал хъуьредай багьна хьанай. Хтулдиз а дуьшуьшдикай хабар авачир. Ам а чIавуз мектебдизни физвачир. Ам кьве дустунин арада хьайи кардин гъавурда са кьадар чIехи хьайила акьунай. Амма чIехи бубадин маса са дустуни гададин куьмекдалди гужа-гуж туьхкIуьн хъувур седридик мад садра хкуьр хъувунай.
Гьар мугьманар атайла, чIехи бубади хтулдизни тавдин кIвализ эвердай. Виридаз гъилер ягъиз тадай, ахпа суфрадал аялдиз гуз жедай хьтин вуч алатIа са нямет гудай.
– Чан бубадин, – лагьана са сеферда гададиз кIвализ атанвайбурукай сада, айвандихъ атана, чинеба. – За ваз са манат пулни гуда. Ма. – Ада гададин перемдин къултухда кьвечIиларнавай манат туна. – Ваз чIехи бубади тавдин кIвализ эверайла, Гъани бубадиз лагь: «Ви шалвардик кIан квани?»
Гададиз са манатдихъ зарафат авун пис кар яз акунач, адаз чIехи бубадин ва адан дустарин рикI зарафатрал алайди чидай.
Гададиз тавдин кIвализ эверна, чIехи бубади лугьуда:
– Гъилер ягъ, салам це мугьманриз, зи кард, зи кьегьал хва.
Гъанидал агакьайла, гадади, адан гъил кьуна, лугьуда:
– Ви шалвардик кIан квани?
Акъатда ина дагълар уьцIей хьтин хъуьруьнрин ван.
Гьекь алахьиз, бугъ алахьиз яру жеда Гъани. Килигда ам чIехи бубадиз, вилерай ялав чкIиз.
Аквада гададиз: чIехи буба хъуьрезвач.
ЧIехи бубади, цуквал акъвазна, хтулдин кьве къуьн кьуна:
– Вуна мугьмандин хатур хана хьи, зи хва. Ана вуч хьанатIа, лагь кван.
Гадади кьил куьрсна. Жибиндай акъудна шуьткьвенвай манат, ада ам вичиз гайи касдин вилик гадар хъувуна. Ахпа кIваляй катна. Ада вичи авур саймазвилелди чIехи буба акIадарайди яз гьисабзавай ва и кардикай адаз чIехи дерт хьанвай.
Гьинай чидай кьван адаз са мус ятIани кимел чIехи бубадиз Гъаниди вичиз пулунихъ шалвар цуз лагьайла, чIехи бубади адаз, пулдин тIвар кьурвиляй, «Шалвардик кIан кутадани-кутадачни?» лагьайди? ЧIехи бубадинди зарафат тиртIани, Гъанидик лап рикIивай хкIунай. Седри са шумуд йисуз чIехи бубадихъ галаз хъел хьанай. Амма ч Iехи бубадиз дустар квадарун хас кIвалах тушир. Ам Гъанидиз цIийи шалвар цвана багъишиз, маса гьуьрметар ийиз алахънай, амма Гъаниди туьхкIуьник сакIани хев кутазвачир. Эхирни чIехи бубади адаз «Капитал» ктаб багъишун кьетIна. Анжах гьа чIавуз Гъани туьхкIуьн хъувунай ва цIийи шалварни амай гьуьрметар кьабулнай…
…Гила гадади ксай месик, лампадиз килигиз, а дуьшуьш рикIел хкиз, фикирарзавай. ЧIехи буба месе гьатайдалай кьулухъ Гъани адал кьил чIугваз мукьвал-мукьвал къвезвайбурукай сад тир. Гададиз гьар ам атайла регъуь жезвай, гада кIваляй экъечIдай. И кар акур Гъаниди садра адаз лагьанай:
– Яда, вун лап намусар авай хва я хьи… Итим я вун… Алатай крар рикIелай алуд. Ша кван садра, ихтилата, ви тарсар гьикI аватIа. Рамазан
муаллим вахъ галаз кьазвани-кьазвачни… – Гъаниди гададин кьилелай кап алтаднай.
Гададиз и кап алтадуникай хуш атаначир… «Зун итим яз хьайила, кьилелай кап вучиз алтадзавайди я? – хиял фена адан рикIяй. – Зи язух чIугвазвайди я…» Амма ада вичин рикIевайди винел акъуднач. Вичиз гайи суалдиз жаваб гана:
– Рамазан муаллим захъ галаз писзавач… ЧIехи бубадин гафаргандай са бязи урус гафар лезгидалди гьикI жезватIа, кхьиз гъваш лугьуда заз гагь-гагь…
…КьацIаллай лампа садлагьана «хкадариз» эгечIна. Гададиз им нафт куьтягь хьунин лишан тирди чизвай. Исятда экв михьиз хкахьда. ЧIехи буба эхирни ксай хьиз я – теспягьрин ван къвезмач. ЦIай кумай пичинал чайданди «ш-ш-ш» къачуна ванзава. «И ван яргъай къвезвай ЧIехи вацIун ванциз ухшар я», – фикир атана гададин кьилиз ва адан рикIе и хиялдикай са гьихьтин ятIани экуь шадвал гьатна. Ада вилер акьална ва рикIяй къеце пад: хуьр, Шалбуздагъ, чуьллер, ЧIехи вацI гьикI живеди суьгьуьрда твазватIа килигна. Адаз акI тир хьи, вилер акьалайла, адаз вири кьуд пад аквазвай хьиз. Гьа и карагди ам михьиз ахвара туна.
Пакамахъ бадени диде къарагъдайла, гада ахварай аватна.
ЧIехи бадени чIехи буба ксанмай. Баде сифте садан, ахпа муькуьдан кьилел фена килигна, абурун нефесдихъ яб акална.
– Ксун хъия, гьеле фад я, – лагьана дидеди хциз. – Мектебдиз фидалди гзаф вахт ама.
Гададиз диде къавалай жив вегьиз физвайди чизвай.
– Зунни къведа вахъ галаз, – лагьана гадади.
– Герек авач, – лагьана дидеди. – Ксун хъия.
– Я руш, вуна адан виликай вучиз атIузва? Атурай, – ванцик буйругъ кваз лагьана бадеди. – Вач, – лагьана бадеди гададиз, – йирфни цуьруьгъуьл къавал акъуд.
Югъ са акьван ачух хьанвачир, хурушумар кумай. ЯтIани цIийиз къванвай живеди экв чукIурзавай хьиз тир. Хуьре къаварал экъечIнавай. Букар халудини вичин кIвалин къавалай жив вегьизвай.
– Маншаллагь! Маладец! – лагьана ада гададиз. – Гила вакай халис итим хьанва.
Гададиз, Букар халуди хьиз, цуьруьгъуьлдин сарар цавална, адан далу паталди жив хурук кутуна чIередихъди тухуз кIан хьана. Кьвед-пуд кам виликди фена ам акъваз хьана: кIватI хьайи живедик адан тIем акакьнач.
– Къерехдикай хьиз, тIимил-тIимил къачу, – лагьана дидеди, вичи йирфиналди жив чIередихъди хчализ.
– Диде, – гададиз садлагьана вичин рикIел атай суал къене хуьз кIан хьанач. – Накь Букар халуди чIехи бадедиз «чIехи итим» вучиз лагьайди тир?
– ЧIехи папариз гьакI лугьудайди я ман, я хва. КIвалин-йикъан къене дишегьлидиз хас са кIвалахни техъжезмай къаридиз вуч лугьуда кьван?
– Бадедизни, вазни, са вахт атайла, гьакI лугьудани?
– ЧIехи баде кьван яшамиш хьайила, эхь.
Югъ ахъа жердавай хуьруьн вири къаварал инсанар хкаж жезвай. Абур сад садахъ галаз рахазвай, виридан кефияр къумбар тирди абурун ихтилатрай аквазвай. Сада садав цIийи хабарар агакьарзавай. Икьван жив къванвай дуьньяда са живедилай вичелай гъейри мад вуч цIийи хабар хьун мумкин я?
Иллаки жегьил рушарин ванер амайбурулай хци я:
– Кьаркун булахда яд авани?
– Ваъ муркIади кьунва.
– Лахам булах гьикI я?
– Са тIуб я къвезвайди. Алпан булахдал алад.
– Гьи рекьяй фейитIа, хъсан я?
– Агъа рекьяй вач. Вини рекье мурк ава. Накь Периханум алукьна, адан квар хъиткьин хьана.
– Квар хана хъсан хьана, – ихтилатрик экечIзава Букар халуни. – Гена вич хъиткьин хьанач.
Югъ ачух жезвай, цав вили мурк хьиз аквазвай. Гар квачтIани, къай къизгъин я. ЦIийи живедай эвелни-эвел цел физвай рушарини дишегьлийри, ахпани мектебдиз физвай аялри цIийи гуьтIуь жигъирар кутада.
Гададин бедендиз зуз акъатнава, адан хъуькъвер яру хьанва, адаз къаюкай хабарни авач. Ада рикIик лувар акатнава. Къе ада дидедиз гайи куьмекдал чIехи буба гзаф рази жеда, адаз гзаф хвеши жеда лугьуз фикирзава гадади.
Абур къавалай кIвализ хтайла, чIехи буба шехьзавай. Вилерай тIуб-тIуб накъвар къвез, гьайиф хьанвай аял хьиз, рикI хъуткьуниз шехьзавай. Баде, тIуб сивив кьуна, са куьтIни тийиз, кьил галтадиз акъвазнавай.
Гададин диде гъавурда акьунвай. Гада акьунвачир.
– Баде, вуч хьанва? – ванцик са гьинай ятIани хабарни авачиз атай зурзун кваз лагьана гадади.
– Ви чIехи буба етим хьана, – лагьана бадеди. – ЧIехи бадеди чан ганва.
– Ваз шукур хьуй, чан Аллагь, ваз шукур хьуй. – Шел акъвазарна чIехи бубади, кьуранвай зайиф гъилерин капаралди къенез хъфенвай вилер михьна. – Гила зунни хутах. Зун гьазур я.
– Алад, жемятдиз хабар це, – лугьузва бадеди дидедиз. Ахпа ам хтулдихъ элкъвезва: – Жув кIандатIа мектебдиз вач, кIандатIа эмедин кIвализ алад. Няниз хъша. Фу тIуьна экъечI.
Гада мектебдиз фенай.
Рамазан муаллимди адавай къе са хабарни кьунач. Я кIвалин кIвалах ахтармишнач, я «ЧIехи буба гьиI ава?» лагьана жузуннач. Амма ада амайбуруз гададин тарифар авуна, ада дидедиз къав вегьиз куьмек гайидакай ихтилатна, адалай чешне къачу лагьана. Муаллимди вучиз икI ийизватIа гада гъавурда акьазвай. Ам накьандалай мад са кIус чIехи хьанвай.
Ам мектебдай хтайла, чIехи бадедин мейит сурарал тухузвай. Кавалар, кIуртар, бармакар алай итимар – чIехи яшар хьанвайбур, агьилар ва жегьилар – яргъи са цIиргъ хьана, чIехи баде алай гур жергедин вилик кьилевайбуру къуьнерал кьуна, Ичерин багъ галайвал (ам колхоздин багъ тир) физвай. Сурар багъда авай.
Гада айвандин кьилиз фена акъвазна.
Дишегьлиярни итимрин гуьгъуьна аваз физвай, амма абур багъдиз эвичI тийидайди гададиз чизвай, абур Къацу ратIрал яргъалай гьакI килигиз акъвазда. Садни чIехи бадедихъ шехьзавачир. Гададиз акI тир хьи, чIехи баде рагьметдиз фин чIехибур патал жив къвайи хьтин ва я ЧIехи вацIай винелди цифедин сел атай хьтин тIебии са мисал я. Ада рикIяй бадедин гьайиф чIугвазвай.
Муькуь патахъай ада фикирзавай хьи, кьейи инсан чилик кутуналди, белки, цIийи уьмуьр гатIум жезва. ЧIехи бадедин са махуна Шарвили адан мидяйри дерин фуруз вегьизва ва винелай агалзава. Амма Шарвили гзаф иер, са душманвалвални, хаинвални, угърашвални, фашалвални къалпвал авачир, инсанрин бахтаварвал эвелни-эвел чпин дугъри ва михьи рафтарвилерикай ибарат вилаятдиз акъатзава. «Белки, чIехи бадедиз гьаниз фидай рекьер чизватIа? – фикирзавай гадади. – ТахьайтIа адаз акьван махар, акьван мажараяр гьинай чир хьурай? Гьавиляй садни адахъ шехьзавач…»
Итимрин цIиргъ далдадик акатнавай. Дишегьлияр, жерге гана, пелелай агъадихъди Ичерин багъдиз килигиз акъвазнай.
Садлагьана ичIи хьанвай кIвале чIехи буба текдиз месел аламайвилин фикирди гададик садлагьана къалабулух кутуна. Ада чIехи бубадин патав гьерекатна.
– Вун мектебдиз фенвайни? – хабар кьуна чIехи бубади. Адан вилера са гьихьтин ятIани экв куькIвенвай хьиз аквазвай.
– Эхь.
– Фена чи чIехи баде, – лагьана чIехи бубади. – Уьмуьрдин къанун я им, зи хва, Аллагьди гьакI тайинарнава. Вуна жуван рикI дарихармир. Вун итим я. Чи кIвалин итим гила вун я, зи хва.
«Чи кIвалин итим вун я, буба», – лугьуз кIан хьана гададиз, амма лагьанач. Ам каравутдин къерехдал ацукьна, чIехи бубадин кьуру, къуват амачир гъуьргъуь гъил кьуна.
Амма чIехи бубадиз ада талгьай гафар гуя ван хьанай.
– Зунни гила гьич, зи хва… Залай жуван диде эхиримжи рекьени хутаз алакьнач… Вун инихъ-анихъ алатмир. Чкадал хьухь. Пака я мектебдизни фимир, я эмедин кIвализни…
И эхиримжи гафар чIехи бубади вучиз лагьайди ятIа, гада гъавурда акьуначир. ЯтIани ада, япар галай бармак алай кьил элягъиз, секиндиз лагьана:
– Хьуй, буба.
ЧIехи бубади адан бармакдин яб кьуна зайифдиз юзурна, «Бармак алуд, кьил инихъ ая» лагьана, гададин мекериз темен гана.
Гададин вилер накъварай ацIанвай, амма ада абур чIехи бубадиз къалурнач, чин дакIардихъ элкъуьрна. Адаз чIехи бубадин вилерни ацIанвайдакай хабар авачир.
Къецел мад жив къваз эгечIнавай, къалин чIехи пилтейри дуьньяда мад чпин гьукум тайинарзавай.
Ахпа кIвал инсанрай ацIанай. Пич авай кIвале итимар кIватI хьанай, муькуь са кIвалени тадиз-тадиз пич эцигна, дишегьлияр кIватI хьун патал чка гьазурнавай.
– Яда, вуна ина вучзава? – лагьана Букар халуди гададиз. – Чинал алад.
– Заз чIехи бубади инал хьухь лагьанва.
– ЯтIа ацукь зи къвалавай, – Букар халуди гада къуьнелай кьуна вичив агудна. Абур кьведни гада ксудай чкадал дакIардин кIане ацукьнай.
Итимри рахунар саки ийизвачир. Сад-кьве гаф лугьуз, яргъалди ара гузвай. Ахпа фекьи, яргъи лацу чуру квай Нурмегьамед буба, дуьа кIелиз эгечIна. Адан михьи ва авазлу ванци гададин рикI къарсурзавай, адан руьгьда дерт артух жезвай, амма ада эхзавай. Амай итимри хьиз, кьил хура туна, акъвазнавай. Дуьа акьалтI жезвачир. Ам гададиз къвердавай ЧIехи вацIун ван хьиз жезвай. Эхирни ам, вичиз хабарни авачиз, ширин ахвариз фенай…
Пакамахъ гада дидедай акъатай къати гьарайди ахварай авудна. Диде чIехи бубадин каравутдал алгъана, ам къарсуриз шехьзавай.
– Дах! Дах чан! Зи ширин дах! Къарагъ!
Бадеди ам кьулухъди чIугуна:
– Сабурлу хьухь, я руш. Дили жемир… Ам вичин мураддив агакьнава… Адаз чун герекзамач…
Гадади туьтуьниз къвезвай къагьар винелди акъуднач. Накь парталарни аламаз гьа ацукьай чкадал ксай адан винел кавал вегьенвай. Ада кьил кавалдик чуьнуьхна, са шумуд декьикьада къагьардихъ галаз женг чIугуна. Вилерни, сивни кIевиз агална, ам, ван акъуд тийиз, амма хура къагьар ргаз хьана. Ахпа са гьал секин хьайи ада фикирна: «Бадедилай яраб гьикI алакьзаватIа вичи вич хуьз? Идан рикI икьван кIеви я жал? Са стIал кьванни нагъв идан вилерай къведачни мегер? Халис итим хьтинди я. Ам кьуьзуь итим тирвилин дережадив агакьнавай хьтинди я».
Садлагьана гададин винелай кавал алатна, ам бадеди хкажнавайди тир:
– Къарагъ, вун ахвара амачирди заз чизва.
Диде жемятдиз хабар гуз фенвай.
Муькуь кIвале ксанвай, баде кьейи чкадал маса хуьрерай атана амукьнавай мукьва-кьили дишегьлиярни къарагънавай. Гададиз фикир гудай садни авачир, вирида са гьихьтин ятIани къайгъуяр ийизвай. Садакни теспачавал квачир. Налугьуди, абуруз виридаз къе чIехи буба рекьидайди чизвай, гуя абуру гьакI хьун дуьзди яз гьисабзавай.
Гада айвандихъ экъечIна. Кьуд пад мад цIийи кьилелай живеди кьунвай. Югъ са уьтери ачух хьанвай. Цав са цифни алачиз михьи тир. «Къе мад рагъ жеда, нянихъ мад къун мумкин я», – хиялна гадади. Вичи авур фикирдал ам вични мягьтел хьанвай. Ада са чIавузни гьавадикай ахпа вуч жеда, пака вуч жеда лагьана фикирар авурди тушир. Гьава гьихьтинди хьайитIани адаз къайгъу тушир, им чIехибурун къайгъу тир. Амма къе ам мад чIехи хьанвай.
Ам кIвалин вилик квай тевледай йирф къачуна, къавал экъечIна. Букар халу гьеле экъечIнавачир. Маса къаварални кас-мас аквазвачир. Гьаятда инсанар кIватI жедалди адаз вичивай ихьтин къалин жив вири вегьена куьтягьна кIандайди гададиз чизвай. Ам са къерехдихъай жив хчализ гатIунна. Адаз хьанвай кар рикIелай алудиз кIанзавай, амма жезвачир. ЧIехи буба адан рикIяй акъатзавачир: «Белки, кьенвачтIа ам, ахварик куматIа?» Адаз, кIваляй экъечIдайла, чIехи бубадин каравутдин къвалавай аватнавай теспягьар акунвай, гьавиляй вичинбур ичIи хиялар тирди ада кьатIузвай.
Къавун са чIук живедикай михьайла, цуьруьгъуьлни гваз Букар халу, вичин кIвалерин къавал хкаж тахьана, атана акъатнай.
– Къала зани ваз куьмекда, – лагьана ада, вичин лацу бачIах бармакдикай гададин вилериз килигиз.
Мад са чуькьни ада хъувунач. Гужлу гъилералди цуьруьгъуьлдин хура маргъал тваз чIередихъди тухуз вегьезвай. Ада я зарафатарзавачир, я гададик руьгь кутадай гафар лугьузвачир.
Маса къаварални инсанар хкаж хьанвай.
«Букар халу чи къавал алаз акурди гзафбуруз чир жеда, – фикир фена гададин рикIяй. – Вучиз лагьайтIа ада я зарафатарзавач, я маса къавараллайбурухъ галаз рахун-луькIуьнзавач».
Шаркь патахъай цавуз ал нурар яна цавун са пад экуь хьанвай. Рагъ гьеле экъечIнавачир. ЧIехи вацIун ван атIанвай. Вахт акъваз тавунвайди анжах цавун пата къвез-къвез ракъин нурар къати жезвайвили къалурзавай.
– Йирф инал тур, – лагьана Букар халуди гададиз чIехи итимдиз хьиз. – Чна фена чинал са кьас фу тIуьна хкведа.
– КIанзавач.
– АкI жедайди туш. Чи виридан чIехи бубаяр рагьметдиз фенвайди я. Вун къе югъди кIвачел жедайди я. Фу туьтIуьна жедач, хтул. Ша…
– Бес вуна ви къаваллай жив вегьидачни?
– Фу тIуьна, ахпа вегьида.
Гада адан гуьгъуьналлаз фена…
Ахпа югъ фад-фад акъатай. Гьаят, накь хьиз, мад инсанрай ацIанай. ЧIехи бубадин мейит сурарал тухванай. Гададиз садани са гафни лагьаначир. ЧIехи итимрин юкьва аваз, абурухъ галаз пашман сварагдик кваз ам сурарихъни фенай. Анжах са гъилера, адаз чIехи буба алай гуруник гъил кутаз кIан хьайила (къуьн агакьзавачир), Букар халуди секиндиз лагьана:
– Анихъ хьухь… Зун тухурла, экечI.
Гада вичиз и декьикьайра ганвай сабурлувилелай, секинвилелай рази тир. Адавай вич чIехи итимривай хьиз тухуз хьунал рикIяй хвешини хьанай. ЧIехи буба суруз авудайлани, ада са янни ганачир. Ада уьмуьрда сифте яз сурун къенезни килигнай. Кьве жегьил итимди кафандик квай чIехи бубадин мейит сурун са пата атIанвай лакьанда эрчIи къвалахъди динжарзавай. Ахпа кьулу къванер суруз авуддайла, гада кьулухъди хьанай. Адаз мейит къванералди агалдайди чир хьанвай. Суравай кьве жегьил экъечIайла, аниз итимри нубат-нубатдалди накьв вегьиз эгечIна. Абуру гьар сада са декьикьада накьв вегьиз, перер чилел эцигзавай, муькуьбуру абур чилелай къахчуз, мад накьв вегьизвай.
– Къачу жувани са шумуд пер вегь, – лагьана Букар халуди, вичив гвай пер чилел вегьена.
Вучиз перер сада садан гъиляй къачузвачтIа, гададиз сир хьанвай. Ада кIеви чилин кьуру ва куьлуь къамбукар са шумудра ацIузвай суруз вегьена.
Накьв вегьена куьтягь хьана, сурун кьве кьилихъайни къванер къяна. Сурун къунтIунал хвал авуна, фекьи Нурмегьамед бубади аниз афтафадай яд цуз кIан хьайила яд атаначир – муркIади кьунвай. Букар халуди муркIадин къат перцин тумунин кьилив яна хана, афтафа фекьидив вахгана. Фекьиди сураллай гуьтIуь хула яд цана, ахпа кьилин къванцел лацу агъдин зул кутIунна. Ахпа сурун кьилихъ дуьа кIелиз ацукьна.
Дуьади гададин хура мад къагьардал чан хкана. Ам сив чуькьвена кIевна, вилерни акьална, шел винел акъуд тийиз акъвазна. Амма сакIани жезвачир. Букар халуди и кар кьатIанвай, ада гада вичив агудна кьунвай. Адан гужлу гъили гададин зурзунар гьиссзавай.
– Жедай крар я, хтул, – лагьана ада кушкушдалди, дуьадиз манийвал тавун паталди. – Къала за ви далудик суралай кьве тупIавай накьв вегьин, ваз кьезил жеда, ви гьайифар алатда.
Гадади са куьтIни авуначир. Ам вичин къагьардихъ галаз женгинавай. Кьамухъай вегьей мурк хьиз къайи накьвадин гъвелери адан зурзунар генани гужлу авуна. Гададай гьарай акъатна. Ам ван алаз, рикI хъуткьуниз шехьна. Садани адаз са чIуькьни авунач. Дуьа давам жезвай. Вири мекьила къуьнер кьилер акIурна, вилер чиле атIумна, гъилер жибинра туна акъвазнавай.
Гада сурарай катнай. Адаз вичикай регъуьни хьанвай, я адавай къагьарни хуьз жезмачир. Къацу ратIрал адавай хкаж жедачир, анал дишегьлияр акъвазнавай. Ам Ичерин багъ тирвал, са гелни алачир живедайтIуз, кьил элкъвейвал катна, садазни таквадай са далдадик акатайла, гьанал, чин кIаникна ярх хьана, тухдалди шехьнай.
Къагьар куьтягь хьайила, ада вич михьиз ичIи хьанваз гьисснай. Я кьиле. я руьгьда са фикирни, са гьиссни, са рикIел хкунни амачир. Налугьуди адан къенепатани къецел хьиз къалиндиз жив къванва.
– Къарагъ, чан халудин, хъфена кIанда. – Букар халудин гафари гада кхунарна. Итимдин гужлу гъилери ам чилелай хкажна кIвачел акъвазарна.
Гадади кьил куьрсна.
– Зи чIехи буба кьейила, зунни шехьайди я. Айиб кар туш… Хъша.
Югъ няни жердавай сифте Яру дагъдин чинай зулар-зулар хьана цифер эвичIна, ахпа абурун са пай Шалбуздагъдихъди галчIур хьана. Ахпа мад жив къваз эгечIна.
Нянихъ, кIвалевай кьван инсанар чукIун хъийидалди, гада мад пичин патав ахвариз фенай. Бадеди адал кавал вегьенай. ЧIехи бубадин кьилел гъуьрче атай дуьшуьш адаз къе ахварай акунай.
Къалин живеди кьунвай сувайтIуз къуьр катзава. Адахъ сикI галтугзава. Къуьр чIугуна чIехи бубадалди къвезва. ЧIехи буба мягьтел хьана килигзава: «Ибуруз зун аквазвач жал? Живеди буьркьуь авунватIа?» Ваъ, аквазва. Катдай кьван жаздан хьанвай къуьре, атана, чIехи бубадин гъилерал хкадарзава. Бубади цавуз тфенг язава. СикI вилерикай квахьзава…
Къецел йифди жив къвазвай…
«Итим хьунухь четин кIвалах я, – сифте кьилиз атай хиял хьанай гададин, пакамахъ ахварай аватайла. – Итимар патал регьят крар хьун лазим туш…»
И кьуьд гададин уьмуьрда виридалайни къалин живеринди хьанай. Гьаивляй ам садрани рикIелай алатначир.
Ахпа къвайи кьван живер, хьайи кьван хъуьтIер адан рикIелни аламукьначир. Абур къвез алатнай… Живер къваз алатнай…
* * *
Хайи хуьруьвай яргъа, гзаф йисарилай мад сеферда тежер кьван къалиндиз живер къванвай кьуд патаз шегьердин кIвалин дакIардай килигзавай итимдин вилера шадвални гъам, кьведни экуь яз, сад садак акахьнава. Ам живедин баркаванвили, михьивили яргъал йисариз хайи хуьруьн уьруьшриз хутахнава…
ЧIехи бадени чIехи буба кьейила къвайи живер адан рикIелай садрани алатначир… А живери ам чIехи авунай, адаз инсан хьунухь, итим хьунухь важиблу тирди чирнай…
«Гъил ченедик кутуна, за ваз минетзава, чан бала,– къавалай хкадармир…», – лугьузва чIехи бадеди.
«Гъил ченедик кутуна за ваз минетзава…» – дакIардиз килигзавайдаз, чIехи хьайила, и гафаралди Гомеран игитар рахазвайди чир хьанай. Адак шадвилихъ галаз дамахни акатнай.
Гъуьрче вичин къужахдиз хкадарай къуьр чIехи бубади хуьруьз хканай, адахъ гелкъвенай. Ахпа хъуьтIуьн мишекъатвилер алатайла, чуьлдиз ахъай хъувунай. И дуьшуьшдилай гуьгъуьниз чIехи буба мад гъуьрчез хъфеначир, тфенгни Букар халудиз багъишнай…
«Инсандин рикIе регьим уьмуьрдин гьар макъамда хьана кIанда, – лагьанай чIехи бубади. – Гьа и тарс гана заз къуьре… »
«Итим хьунухь регьят кар туш, – фикирна дакIардай килигзавайда. – Ам жавабдар кIвалах я. Итимар регьят рекьерихъ къекъвена кIандач, абур чпин вилик гьи рехъ аватайтIа, гьанай фена кIанда…»
Къецел жив къвазва…
ДакIардай килигзавайдаз акI я хьи, къвазвай живедин пердедихъ инсанрин дуьайрин ван къведай Шалбуздагъ гала, ЧIехи вацI авахьзава, Ичерин багъдин чуплах тарари пилтеяр чпел кIватIзава, Къацу ратIрал аялар къив кьилеллаз авахьзава, Яру дагъдин чинал къалин лацу чуру хьиз цифер кIватI жезва… Ана са ни ятIани адан чIехи бадедилай амукьай махар ахъайзава… Ана, живедин цIверекрик акахьна, чIехи бадедин, чIехи бубадин, бадедин, дидедин руьгьери лув гузва… Абур и дак1ардихъни атана хъфизва жеди…
Живеди инсан неинки михьи ийизва, чIехи ийизва, камаллуни ийизва. Живеди чи рикIел чна чи уьмуьр дуьз кхьизвани-кхьизвачни рикIел хкизва…
Жив къвазва…
Къвазва…
Къвазва…
Снег
Слишком сильные явления природы, климата, всех небесных стихий тревожат человека, вселяют в него страх. Человек старается сбежать, скрыться от их громогласного буйства, спастись. И лишь на снег никто не посмотрит колюче, никто не заговорит о нем холодно. Как бы природа ни выходила из себя, мы соглашаемся со снегопадом, потому что он тих и безголосен.
Мы всегда ждем снегопада.
— Почему запаздывает снег?
— Похоже, заблудился.
— Не хочет к нам... Чем-то мы провинились перед ним.
— Не беда, если просто провинились, возможно, мы грешны перед ним...
Даже когда нежданно, будто прохудилось небо, выпадает обильный белый снег, мы не обижаемся на него. Он заносит дороги и тропы, обрывает своей тяжестью провода, по которым идет свет в наши дома, прерывает нашу связь с большим миром, однако никогда мы не произнесем о снеге слово холодное, в сердцах, с досадой... Из небесных просторов снег привносит в наши сердца свет и какое-то иное тепло, непохожее на тепло, исчахшее в наших душах.
Снег идет — мы легко дышим и чувствуем, что обновляемся; наши мысли и желания озаряются; к нам как будто возвращаются пропавшие или ожидаемые годами желания.
Снег идет — душа поет, слагает стихи, танцует.
События, связанные со снегопадами, никогда не забываются: «Был тот год, когда выпали обильные снега...»
И нам кажется, что, если выпал снег, никакого важного события больше не происходит, так как ничего важнее, чем снегопад, быть не может. Возможно, потому все события, связанные со снегопадом, кажутся значительными, их нельзя забыть. Не стремись изобрести машину времени, посмотри на снег: он выпал или еще идет. Нет лучшей машины времени. Ей ничего не стоит увезти тебя и в прошедшие твои дни, и в дни грядущие.
На улице идет снег, ты смотришь и смотришь в окно... Не замечаешь, что он унес тебя в дали дальние, кинул в волны ушедшей жизни...
Прежде всего снег унесет нас в детство, напомнит дух родного дома, приблизит к его очагу, скромному, но остающемуся теплым даже без огня...
* * *
...Уже неделя, как в селе шел и шел снег.
Не слышен постоянно стоящий в ушах шум Большой реки. Спит Большая река, и словно испортились вечные часы этой долины или остановилось само время.
В эти суровые дни мальчик восьми лет после уроков не задерживаясь бежит домой. Нет, через некоторое время он может выйти покататься на санках и поиграть со сверстниками в снежки. Если и не осмелится спрыгнуть с плоской крыши дома в дворовый сугроб, то уж с крыши сарая с криком бросится вниз обязательно. И просьбу прабабушки, которую слышит каждый раз, когда выходит на улицу: «Сынок, приложив руку тебе к подбородку, очень прошу тебя, не прыгай с крыши», — он забудет. Уж он с лишком возьмет свою долю от той радостной благодати, что снизошла с неба.
Мальчик не просто так спешил домой после уроков, этот снег словно духовно возвысил его, сделал более ответственным. Мальчик старался обрадовать, подбодрить своими успехами в школе дедушку и его мать — свою прабабушку, которую звал старшей бабушкой.
Дедушка лежал на кровати у стены, он тяжело болел. Его голова и негустая борода были совсем белые. На очень худом лице выделялся только нос. Ему было тяжело дышать.
Когда мать мальчика и бабушка (иногда он называл ее младшей бабушкой) были заняты домашними делами, в его обязанности входило исполнение мелких поручений дедушки и старшей бабушки.
Но было еще одно, что волновало сердце мальчика. Когда пошел снег, как-то дедушка спросил у него:
— Старшая бабушка спит?
— Да.
— Милые белые снега, — проговорил дедушка. — Ваша чистота да донесет мой голос до Всевышнего: не дай мне умереть раньше матери...
Прабабушка лежала в постели под окном на полу, ближе к печи. Ей было сто лет. Из-под шерстяного одеяла с ситцевым покрывалом в крупных красных цветах выглядывали лишь ее уменьшившееся лицо и высохшие руки. Прежде всего в глаза бросались глубокие бесчисленные морщины. Можно было подумать, что она запуталась в собственных морщинах. В ее глазах не осталось света. Голова была повязана черным платком, а под ним было серое шутку*. Мальчик знал, что у нее на голове нет волос: два дня назад она попросила мать мальчика ножницами остричь ей волосы, бабушка же младшая опасной бритвой дедушки сбрила то, что еще оставалось от волос. Еще мальчик знал: прабабушка надевала шутку не потому, что стеснялась оголенной головы, а потому, что женщине, соблюдающей горские приличия, не пристало быть без шутку. До того, как выпал снег, она еще чувствовала себя неплохо, рассказывала сказки, голос у нее был еще живой. Мальчик помнил все ее сказки, легенды, были и небылицы, даже песни, но каждый раз, когда она вновь начинала рассказывать уже знакомое, он замечал что-то новое, какой-либо образ, черточку или незнакомое слово. Мальчик думал: «Как в ее памяти умещается столько людей, эпох, событий и слов?» Однажды он задал этот вопрос младшей бабушке. «Всевышний наделил ее этим даром, сынок». Мальчик не совсем понял услышанное, но он осознал, что прабабушка не похожа на других людей, что она особенная.
После этого обильного снегопада люди стали чаще приходить проведать обоих — прабабушку и дедушку. Говоря о старшей бабушке, многие из них повторяли: «Старый мужчина все же...» «Может быть, они знают, что голова у прабабушки обрита, и потому так говорят?» — думал мальчик.
— Милая старшая мать, — сказал ей, входя в дом и подавая руку дедушке, сосед Букар. Когда выпадал снег, дядя Букар надевал белую лохматую овчинную папаху, сшитую им самим, а в прочее время носил купленную в магазине шапку-ушанку. — Что это значит, такой повидавший мир мужчина, как ты, лежит у теплой печи? Ну-ка вставай, сбрасывай снег с крыши, очисти двор! Все кругом занесено снегом...
— По твоей папахе видно, что снег пошел, — сказал дедушка.
«Что это значит? — опять задавался вопросом мальчик. — То он зовет прабабушку старшей матерью, то мужчиной. Почему так?»
Прабабушка медленно качнула головой на подушке. Она знала, что дядя Букар шутит. Хотя слов она могла и не понять, но смысл сказанного каким-то образом до неё доходил.
И дядя Букар понимал её.
— Значит, уже не можешь? — без тени шутки сказал он. — Сказки хоть рассказывай правнуку.
— Сказок... не осталось...— произнесла прабабушка очень тихо, прерывисто дыша.
— Куда же они делись? — удивился дядя Букар.
— Забрали... — ответила она, не отнимая правую руку от одеяла и приподняв палец к потолку.
Мальчик все понимал.
И дядя Букар молчал. Ему уже совсем не хотелось шутить. Он, став перед прабабушкой на колени, взял ее за обе руки:
— Эх, милая старшая мать, старшая мать...
— Сейчас... умирать... не хочу... — опять прерывисто, с трудом сказала бабушка. — Снег... Снег лежит... Будет трудно копать могилу...
— У тебя просто зимняя слабость. Сегодня-завтра наступит весна. Уйдут все болезни.
Сморщенные губы старшей бабушки тронула еле заметная улыбка. Мальчик понял, что она не верит дяде Букару.
— Почему ты сегодня не вышел сбрасывать снег с крыши? Теперь ты мужчина. Когда дома вырос сын, мать с бабушкой не должны подниматься на крышу.
Мальчик смутился, он не ожидал от дяди Букара подобных слов. Но надо было отвечать.
— Я же утром ухожу в школу...
— Еще до ухода в школу мужчина должен сбросить снег с крыши.
— Оставь в покое моего внука, — вступил в разговор дедушка. — Дома он мой помощник.
— Если ты хочешь иметь помощника, разве твоей старухе и дочери он не требуется? — Дядя Букар опять заговорил полушутливо.
— Он им тоже помогает, — вновь заступился за мальчика дедушка.
— Вы будете держаться друг за друга, я знаю... Пусть вашу ослицу сочтут ослом, — уступил дядя Букар. — Как твое самочувствие, дорогой дядя? Выглядишь не хуже, чем в прошлый раз. Хорошо.
Дедушка взглянул в угол, где лежала его мать.
— Спит?
— Как младенец спит, — ответил дядя Букар, не понимая, к чему клонит дедушка.
— Нет ничего хорошего, Букар. Жизнь кончилась. Смерть приходит и смотрит на меня из того окна. Я вижу ее лицо. Одно лишь желание осталось у меня, молю Всевышнего, чтобы оно исполнилось. Я не хочу умирать раньше матери... Каждый раз, просыпаясь, она смотрит на мою кровать. Она знает, что я болен, возможно, осознает и то, что я умираю, но она отгоняет от себя эту мысль, не впускает ее в свое сердце. Когда домой заходят мужчины, она засыпает, потому что знает: если приходят мужчины, сын еще пребывает в их ряду. Сын жив. Не хочу, чтобы она ушла из этого мира со скорбью в душе...
Дядя Букар, опустив голову, молчал. Печальный вид его, всегда бодрого и веселого, любителя песен, шутника, тревожил мальчика. «Почему он дедушке не говорит: “Наступит весна, болезни уйдут, все будет хорошо?” — проносится в голове мальчика. — Может быть, когда он так говорил прабабушке, эти слова одновременно адресовались и дедушке?..»
— Иди, сынок, над Зеленым током дети хорошую дорожку накатали, — сказал дядя Букар. — Бери санки и катайся себе.
Мальчик посмотрел на дедушку, для него важно было, что он скажет.
— Иди, мой сын, иди.
Мальчик вышел на террасу, но не пошел кататься. Опять густо падали снежные хлопья. Над Зеленым током стоял ребячий гомон, но сегодня его не тянуло туда. Ему показалось, что он слышит шум Большой реки...
Время сдвинулось с места. В пустынном и побелевшем мире мальчику открывалась некая огромная тайна, только он еще не знал, какими словами назвать её. Но он был твердо уверен, что когда-нибудь все выяснится, все ему откроется. И эта уверенность была первым знаком того, что мальчик взрослеет.
Мальчик повернулся к Шалбуздагу, в синем сумрачном свете не потерявшему своих очертаний, похожему на белую сказочную громадину.
— Милый Шалбуздаг, исполни то, чего хочет дедушка...
Потом вернулись мать с бабушкой.
— Почему не идешь кататься? — спросила бабушка.
— Не хочу.
— Уроки приготовил? — обратилась к нему мать.
— Приготовлю. Когда уйдет дядя Букар.
Вечером в печке, куда бабушка подкладывала кизяки, вновь разгорался огонь. Распространялись запахи печеного в духовке картофеля и слоёного лаваша, подогреваемого на печи разломанными кусками. Прабабушку мать кормила молоком с мелко накрошенным в него хлебом. Кормила, как ребенка, чайной ложечкой.
— Да вырастет из твоего ребенка целый город, родная, — говорила прабабушка, шамкая беззубым ртом, делая большие паузы между словами. — Да снизойдет с него свет на тебя.
— Что ты хотел бы поесть, дорогой муж? — спрашивал бабушка у дедушки.
— Дай мне камбар**.
— Из мяты? Или из сурара***? Какой хочешь?
— Из сурара.
«Сурар — растение, которое собирают на склонах священного Шалбуздага...» — подумал мальчик, хорошо понимая, откуда идёт эта его мысль.
Бабушка наливала в миску простокваши и смешивала с нею несколько ложек камбара. Потом она помогала дедушке усесться, подкладывала за спину подушки и ставила перед ним миску с камбаром и ложку. Взять себя под мышки и посадить в изголовье постели он позволял только бабушке. И больше никому. Почему так, мальчик не знал.
Мальчик вынимал из духовки картофелины, две из них клал в сложенный кусок лаваша и с двух сторон сдавливал ладонями. Потом поднимал с одной стороны хлеб и раздавленные картофелины поливал ложкой подсоленного жидкого творога из банки.
Он знал, что сейчас скажет бабушка, но думал: «Вдруг в этот раз промолчит».
— Не забудь намазать масла, сынок-джан, — говорила бабушка, словно она выбрана в этом доме для напоминания о том, что печеную картошку надо сдабривать маслом. — Смотри, не будешь есть масло, уроки будут плохо запоминаться!
Мальчик не любил масла. Ему казалось, что масло пахнет — то ли коровой, то ли чем-то другим непонятным.
— Намажь, дедушкин герой, намажь масло! Кушать надо по-мужски. Будешь расти быстрее. — И дедушка был заодно с бабушкой...
Мальчик вспомнил мольбу дедушки, обращенную к снегу. Приподняв лаваш с другой стороны, он полной ложкой намазал картофель маслом... Подумал, что надо сделать так, чтобы бабушка больше не напоминала о масле. Он взрослел...
— Снег не тает? — спросила прабабушка.
— Тает, — ответила бабушка. — Завтра будет солнце...
Мальчик догадался: бабушка не шутит и старается, чтобы прабабушка приободрилась.
Потом мать стелила постели. Все спали в одной комнате. В остальных комнатах было холодно. Место мальчика было у второго окна, с другой стороны печки. Бабушка ложилась возле кровати, а мать — в ногах у старшей бабушки.
Бабушка зажгла керосиновую лампу и выключила свет.
Через некоторое время уснули и старшая бабушка, и бабушка, и мать.
Мальчик не мог заснуть. Он знал, что дедушка тоже не спит, потому что он часто вздыхал, дышал тяжело и было слышно, как он перебирал пальцами четки.
Мальчик никогда не думал, что дедушка может так ослабеть, но в эту зиму он совсем сдал.
А ведь был дедушка настоящим джигитом, приручал необъезженных жеребцов, подковывал лошадей, пахал, косил, уходил в горы пасти овец, охотился... Однажды он и своего внука повез на лошади к подножию Шалбуздага. Они собирали сурар. Хотя сбор сурара на косогорах и считался делом женщин, дедушка взял его на себя. Так любил он камбар из сурара... Дедушка читал большие тома... Дома, в бабушкином сундуке, хранились три толстенные книги: «Война и мир», «Капитал» и «Русско-лезгинский словарь». Он их никому не одалживал, а если кто просил, говорил: «Приходи к нам домой и читай».
Особенно часто во дворе появлялся учитель Рамазан и спрашивал разные слова:
— Очень прошу, посмотри-ка, как там будет по-лезгински «чижик»?
Открыв словарь на перилах веранды, дедушка искал нужное слово и отвечал:
— Жижих.
Дедушка был и портным... Фотография, где он снят вместе со своими товарищами после окончания швейных курсов в Пятигорске, вставлена в рамку и висит в гостевой комнате... Дедушка, еще молодой, полный сил... орлиный облик горца... В молодые годы большинству мужчин села он шил брюки, пиджаки, рубашки, черкески. Денег ни у кого не брал, говорил: «Материал — твой, работа — моя».
Как-то его друг Гани, охотник покрасоваться и пощеголять, да еще председатель колхоза, возьми и скажи ему: «Сшей мне новые брюки, денег я тебе дам, сколько запросишь». На это дедушка ответил так, что все село потом смеялось над Гани. Внук в то время еще не ходил в школу, про происшедшее между друзьями узнал гораздо позже, когда подрос. Но тогда вышло так, будто дедушка, хотя и не был в том виноват, опять насолил председателю. А ведь примирился с ним до этого с большим трудом.
Каждый раз, когда приходили гости, дедушка и внука звал в гостевую комнату, заставлял со всеми поздороваться за руку, угощал со скатерти чем-нибудь, что нравилось мальчику.
— Сынок, — сказал как-то мальчику один из гостей, незаметно выйдя за ним на веранду, — я дам тебе рубль, вот, бери. — Он сунул мальчику в нагрудный карман рубашки смятый рубль. — Когда дедушка позовет тебя в комнату, скажи дедушке Гани: «У твоих штанов есть низ?»
Мальчику показалось, что это совсем неплохо — пошутить за один рубль, он знал, что дедушка и его друзья любят шутки.
Мальчика позвали в комнату, и дедушка ему сказал:
— Поздоровайся с гостями, пожми им руки, мой сокол.
Когда очередь дошла до Гани, держа его руку, мальчик спросил:
— У твоих штанов есть низ?
Хохот поднялся, точно гора рухнула!
Облившийся потом Гани весь покраснел, посмотрел на дедушку, и в глазах его вспыхнуло пламя.
И увидел мальчик, что дедушка не смеется.
Дедушка, опустившись на корточки, взял внука за плечи:
— Ты оскорбил гостя, мой сын. Скажи-ка, что там случилось.
Откуда мальчик мог знать, что когда-то Гани попросил дедушку сшить ему брюки и упомянул про деньги, а дедушка у него спросил: «Штаны делать с низом или без?» Хотя дедушка пошутил, Гани обиделся не на шутку. Председатель несколько лет не разговаривал с дедушкой. Но не в характере дедушки было терять друзей. Он пытался умилостивить Гани, подарив ему новые брюки, выказывая другие знаки внимания, однако тот никак не соглашался пойти на мировую. Наконец дедушка решился подарить ему книгу «Капитал», и лишь после этого Гани простил друга. Принял от него новые брюки, отозвался и на прочие знаки внимания...
...Теперь мальчик в постели, глядя на лампу, вспоминал тот случай и раздумывал. Гани был одним из тех, кто часто навещал дедушку после того, как он слег. Каждый раз при его появлении мальчик стеснялся и уходил из дома. Заметив это, Гани как-то сказал ему:
— А ты парень совестливый. Мужчина... Что было, забудь. Иди-ка сюда, рассказывай, как учишься. Учитель Рамазан хорошо обходится с тобой?..
Гани погладил мальчика по голове, что ему не понравилось. «Если я мужчина, зачем гладить меня по голове? — подумал он. — Жалеет меня...» Но он не показал, что у него было в душе, и ответил:
— Учитель Рамазан обходится со мной неплохо... Иногда он просит, чтобы я выписывал из словаря дедушки переводы на лезгинский язык некоторых русских слов и приносил ему...
...В лампе на полке стало прыгать пламя. Мальчик понял, что кончился керосин. Сейчас свет совсем погаснет. Дедушка, кажется, наконец-то заснул — четки уже не стучат. На печке, в которой еще тлеет огонь, чайник издает шипящий звук. «Похоже на то, когда издали слышишь шум Большой реки», — пронеслось в голове мальчика, и от этой мысли в сердце у него пробудилась светлая радость. Он закрыл глаза и представил себе, как за окном всё: село, Шалбуздаг, поля, Большая река — околдовано снегом. Ему казалось, что с закрытыми глазами он видит все кругом. Умиротворенный этой картиной, он заснул.
Утром мальчик проснулся, когда поднимались мать и бабушка.
Прабабушка и дедушка еще спали. Бабушка подошла к изголовью сначала одного, потом другой, посмотрела и прислушалась к их дыханию.
— Спи, рано еще, — сказала мать сыну. — До школы еще много времени.
Мальчик знал, что мать пойдет сбрасывать снег с крыши.
— Я пойду с тобой, — сказал он.
— Не надо, — ответила мать. — Спи.
— Я руш, почему ты запрещаешь ему, пусть идет, — приказала бабушка. — Иди, — обратилась она к мальчику, — подними на крышу йирф**** и грабли.
Еще не совсем рассвело, было сумрачно. Но казалось, что от вновь выпавшего снега исходит свет. В селе уже поднялись на крыши. Дядя Букар тоже сбрасывал снег с крыши своего дома.
— Маншалла! Молодец! — сказал он мальчику. — Теперь ты стал настоящим мужчиной.
Мальчик попробовал, как дядя Букар, упирая тыльной стороной граблей, сдвигать снег к краю крыши. Но, сделав три шага, остановился: двигать дальше спрессовавшийся снег у него не хватило сил.
— С краю, поменьше бери, — сказала мать, делая то же самое деревянной лопатой.
— Мама, — мальчик не удержался от запавшего в сердце вопроса, — почему вчера старшую бабушку дядя Букар назвал старым мужчиной?
— Очень старых женщин так зовут, сынок. Как же иначе назвать старушку, которая в доме, по хозяйству уже не может выполнять положенных женщине обязанностей?
— И бабушку, и тебя, когда наступит время, так будут называть?
— Когда доживем до возраста старшей бабушки — да.
День открывался все больше, и все больше поднималось на крыши людей. Они бодро перекликались, передавали друг другу новости. Но в мире, где выпал такой обильный снег, какая еще могла быть новость?
Особенно звонко раздавались голоса молодых девушек.
— В роднике Каркун бежит вода?
— Нет, замерз.
— А как родник Лахам?
— Вода течет с мизинец. Сходи на родник Алпан.
— По какой дороге лучше идти?
— Иди по нижней дороге. Верхняя дорога заледенела. Вчера Пери-ханум упала, кувшин у нее лопнул.
— Хорошо, что кувшин лопнул, а не сама, — вставляет свое дядя Букар.
День все яснее, а небо видится похожим на синий лед. Безветренно, но мороз свирепствует. По свежему снегу проложат новые узкие тропинки сначала девушки и женщины, идущие за водой, потом дети, спешащие в школу.
Мальчик разгорячился, щеки у него заалели, он не чувствует мороза. Он окрылен, думает о том, что помощь, оказанная сегодня маме, обрадует дедушку. Дедушка будет им доволен.
Когда они спустились с крыши и вошли домой, дедушка плакал. Он плакал, вздрагивая, как обиженный ребенок, из глаз ручьем текли слезы. Бабушка, приставив палец к губам, стояла молча, покачивала головой.
Мать поняла, мальчик ничего не понимал.
— Бабушка, что случилось? — спросил он дрожащим голосом, с непонятно откуда вкравшейся в него тревогой.
— Твой дедушка осиротел, — сказала бабушка. — Старшая бабушка скончалась.
— Слава тебе, Всевышний, слава! — Перестав плакать, дедушка ладонями иссохших слабых рук вытер свои впавшие глаза. — Теперь забирай и меня. Я готов.
— Иди, оповести народ, — сказала бабушка матери. Потом она повернулась к внуку: — А ты хочешь — иди в школу, хочешь — к тёте. Возвращайся вечером. Поешь сначала и выходи.
Мальчик пошел в школу.
Сегодня учитель Рамазан у него ничего не спросил. И домашнюю работу не проверил, и не поинтересовался, как поживает дедушка. Но похвалил мальчика перед всеми, рассказав, что он помог матери сбрасывать снег с крыши, призвал всех брать с него пример. Почему учитель делает именно так, мальчик понимал. Со вчерашнего дня он еще немного повзрослел.
Когда он вернулся из школы, прабабушку уносили на кладбище. Мужчины в шубах и папахах, молодые, старые и не очень, длинной вереницей, впереди которой на плечах несли гур с прабабушкой, направлялись в сторону Яблоневого сада. Кладбище находилось в колхозном саду.
Мальчик пошел и стал в конце веранды.
Следом за мужчинами шли женщины, но мальчик знал, что они не спустятся в сад, а останутся на Зеленом току и будут смотреть издали. Никто не оплакивал прабабушку. Мальчику казалось: в восприятии взрослых кончина прабабушки, выпадение снега или густой туман, поднимающийся вверх по Большой реке, — всё одинаково и равнозначно. В глубине души ему было жаль бабушку.
А с другой стороны, думал он, может быть, когда покойника хоронят, для него начинается новая жизнь. В одной из сказок прабабушки недруги бросают Шарвили в глубокую яму и накрывают сверху огромной глыбой. Но Шарвили попадает в страну, где люди счастливы тем, что не знают вражды, предательства, обмана, искренни и чистосердечны в отношениях друг с другом. «Может быть, и прабабушка знает дорогу в ту страну, — думает мальчик. — Иначе откуда она знала бы столько сказок, столько всего интересного? Потому никто и не оплакивает ее...»
Вереница мужчин скрылась из глаз. Женщины стояли, образовав ряд, и смотрели с высоты в Яблоневый сад.
Неожиданная мысль о том, что в опустевшем доме дедушка одиноко лежит в постели, встревожила мальчика. Он поспешил к дедушке.
— Ты был в школе? — спросил дедушка. Казалось, что в его глазах горит какой-то непонятный свет.
— Да.
— Ушла наша старшая бабушка, — сказал дедушка. — Это закон жизни, мой сын, Всевышний так установил. Ты не переживай. Ты мужчина. В нашем доме теперь ты мужчина, мой сын.
«В нашем доме ты мужчина, дедушка», — хотел сказать мальчик, но ничего не сказал. Он сел на краю кровати и взял иссохшую, бессильную, вялую руку дедушки.
Но дедушка будто услышал слова, которые он не произнес.
— Я теперь ничто, мой сын... Я не сумел проводить свою мать в последний путь... Ты надолго никуда не уходи. Будь на месте. Завтра не ходи ни в школу, ни к тёте...
Последних слов дедушки мальчик не понял, но кивнул головой в шапке-ушанке:
— Хорошо, дедушка.
Дедушка взял свисающее ушко шапки, слабо потряс его и сказал:
— Сними шапку, придвинь голову сюда, — и поцеловал его в челку.
Глаза мальчика наполнились слезами, чтобы не показывать их дедушке, он повернулся к окну. Он не знал, что глаза дедушки тоже полны слез.
За окном опять пошел снег, мир опять объял густо падающие большие хлопья.
Потом дом заполнился людьми. В комнате с печкой собрались мужчины, в другой комнате тоже быстро установили печку, чтобы там могли собираться женщины.
— Парень, ты что тут делаешь? — спросил дядя Букар. — Иди к нам.
— Дедушка мне сказал, чтобы я находился здесь.
— Тогда садись рядом со мной. — Дядя Букар взял мальчика за плечо и прижал к себе. Они вдвоем сидели у окна, на том месте, где спал мальчик.
Мужчины говорили мало. Обронят слово-другое и надолго замолчат. Потом мулла, дедушка Нурмагомед с длинной белой бородой, начал читать молитву. Его чистый и мелодичный голос потряс сердце мальчика, в его душе усиливалось горе, но он терпел. Как остальные мужчины, и он сидел, опустив голову на грудь. Молитва не кончалась. Мальчику стало казаться, что она походит на шум Большой реки. Наконец он, забывшись, сладко уснул...
Утром мальчика разбудил громкий крик матери. Мать плакала, склонившись над кроватью дедушки, и тряслась всем телом.
— Отец! Отец-джан! Проснись!
Бабушка оттащила ее назад:
— Успокойся, я руш*****. Не сходи с ума... Его заветное желание исполнилось... Мы ему уже не нужны...
Мальчик сдержал рыдания, подступившие к горлу. Он оставался там, где заснул сидя и в одежде, и был укрыт шубой. Накрывшись с головой, не издавая ни звука, он несколько минут боролся с рыданиями, крепко зажмурив глаза и закрыв рот. Немного успокоившись, он подумал: «Как бабушка может так владеть собой? Неужели у нее такое крепкое сердце? Ни слезинки не выпало из ее глаз. Похожа на настоящего мужчину. Наверное, она достигла уровня старого мужчины».
Неожиданно с мальчика слетела шуба, ее сдернула бабушка.
— Вставай, я знаю, что ты не спишь.
Уже на ногах были родственницы, которые пришли из соседних сёл на похороны прабабушки и остались ночевать. Все были чем-то заняты, на мальчика никто не обращал внимания. Никто не казался слишком взволнованным, как будто все знали, что дедушка сегодня умрет, и считали это правомерным.
Мальчик вышел на веранду. Кругом все было в свежем снегу. Только начинало светать. На небе ни облачка. Мальчик подумал: «И сегодня будет солнечно, а вечером, возможно, опять пойдет снег» — и сам удивился своей мысли, ведь он никогда не думал о том, изменится или нет погода, какой она будет завтра. Ему было все равно, какой будет погода, думать об этом было заботой взрослых. Но сегодня он опять чуть повзрослел.
Взяв йирф в сарае перед домом, он поднялся на крышу. Дяди Букара еще не было видно, и на другие крыши еще никто не поднимался. Мальчик понимал: прежде чем во дворе соберутся люди, ему надо будет сбросить с крыши весь густой снег. Он начал убирать снег с краю. Он хотел забыть о происшедшем, но ему это не удавалось. Не мог он не думать о дедушке: «Может быть, он не умер, а просто спит...» Выходя из дома, он видел упавшие у кровати четки и осознавал всю бесполезность своих мыслей.
Он уже очистил от снега небольшую часть крыши, когда появился дядя Букар с граблями, но поднялся не на свою крышу, а пришел к нему.
— Дай-ка и я помогу тебе, — сказал он, глядя из-под своей белой лохматой папахи в глаза мальчику.
Больше он ничего не сказал, граблями в сильных руках сгребая к краю крыши и сбрасывая снег. Сегодня он не шутил и не говорил слова, ободряющие мальчика.
И на другие крыши поднялись люди.
«Увидев дядю Букара на нашей крыше, многие догадаются, что дедушка умер, — подумал мальчик. — Потому что он и не шутит, и не перебрасывается словами с теми, кто на других крышах».
На востоке небо осветилось алыми лучами. Но солнце еще не взошло. Большая река не шумела. О том, что время не остановилось, свидетельствовали лишь лучи, постепенно густеющие на краю неба.
— Здесь и оставь лопату, — сказал дядя Букар. — Мы пойдем к нам, перекусим и вернемся.
— Не хочу.
— Так не бывает. У всех у нас умерли дедушки. Ты сегодня весь день будешь на ногах. Нельзя не поесть, сынок. Пойдем...
— Но когда ты сбросишь снег со своей крыши?
— Позавтракаем, потом сброшу.
Мальчик пошел следом за ним...
День прошел быстро. Двор, как и вчера, заполнился людьми. Дедушку унесли на кладбище. Мальчику никто ничего не говорил. Вместе со взрослыми мужчинами, в их веренице, он пошел на кладбище. Но когда он попытался подставить руку (плечо не дотягивалось) под гур******с дедушкой, дядя Букар спокойно сказал:
— Отойди... Подставишь плечо, когда меня будут нести.
Мальчик был доволен своей выдержкой и спокойствием. Был рад, что смог вести себя, как взрослый мужчина. Он сдерживался и тогда, когда дедушку опускали в могилу. Впервые в жизни он заглянул внутрь могилы. Двое молодых мужчин укладывали дедушку, облачённого в саван, на правом боку в лакане*******, вырытом на дне могилы. Потом, когда в могилу стали опускать плоские камни, мальчик отошел назад. Он узнал, что тело дедушки накрывают камнями. Когда те двое вышли из могилы, мужчины стали по очереди бросать туда землю. Каждый из них минуту работал лопатой, потом отходил, положив лопату на землю, другой поднимал ее и тоже бросал в могилу землю.
— Бери, тоже брось, ты обязан, — сказал дядя Букар, положив лопату на землю.
Для мальчика оставалось тайной, почему лопаты кладут на землю, а не передают из рук в руки. Он несколько раз бросил мелкие и крупные комья твердой земли в уже наполняющуюся могилу.
Над ямой образовался продолговатый холм. На двух его концах поставили по плоскому камню. Сделав ложбинку на могильном холме, мулла Нурмагомед хотел было полить туда из кувшинчика, но вода не пошла — она замерзла. Дядя Букар сломал лед ручкой лопаты и отдал кувшинчик мулле. Нурмагомед полил в узкую ложбинку воду, потом повязал камень в изголовье белым лоскутом ткани. После этого он сел у изголовья могилы и начал читать молитву.
От молитвы у мальчика опять к горлу стал подкатываться ком обиды и скорби. Он старался, закрыв глаза, крепко зажать рот и сдержать вырывающиеся рыдания, что ему удавалось плохо. Заметив это, дядя Букар прижал мальчика к себе. Мальчик дрожал под его крепкой рукой.
— И такое бывает, сынок. Держись, — сказал он шепотом, чтобы не мешать молитве. — Ну-ка, брошу тебе на спину два комочка земли с могилы, тебе полегчает, отойдут твои горести.
Мальчик ничего не сказал, он боролся с подступающими рыданиями. От ледяных крошек земли, брошенных за шиворот, он задрожал еще сильнее. Из мальчика вырвался крик. Вздрагивая, он заплакал навзрыд. Но никто ему ничего не сказал. Молитва продолжалась. Все стояли, продрогнув, втянув головы в плечи, засунув руки в карманы, уставившись глазами в землю.
Мальчик убежал с кладбища. Ему было стыдно, что он не сумел заглушить рыдания. Он не смог бы подняться на Зеленый ток, там стояли женщины. Он пробежал по всему огромному Яблоневому саду, по нетронутому снегу, не разбирая дороги, и, оказавшись в таком месте, где его никто не видел, упал ничком и досыта наплакался.
Успокоившись, он почувствовал себя совершенно опустошенным. Не было ни единой мысли, ни ощущения, ни воспоминания. Словно внутри него, как и снаружи, лежал толстый слой снега.
— Вставай, сынок, надо идти. — От слов дяди Букара мальчик вздрогнул. Сильные мужские руки подняли и поставили его на ноги.
Мальчик опустил голову.
— Когда умер мой дедушка, я тоже плакал. Этого дела не надо стыдиться... Пойдем.
День клонился к вечеру. Сначала по склону Красной горы полосами сошли вниз облака, затем часть их поползла к Шалбуздагу. Потом опять пошел снег.
Вечером, когда люди в доме стали расходиться, мальчик опять заснул у печки. Бабушка набросила на него овчинную шубу. Ему приснился случай, который произошел с дедушкой на охоте.
По косогору, покрытому густым слоем снега, бежит заяц. За ним гонится лиса. Заяц стремится к дедушке. Дедушка смотрит удивленно: «Разве они не видят меня? Или ослепли, что ли, от снега?» Нет, они видят. Обессиленный от бега заяц бросился на руки дедушки. Дедушка выстрелил в воздух. Лиса исчезла ...
За окном всю ночь шел снег...
«Трудно быть мужчиной, — вот первая мысль, которая пришла в голову мальчику, когда он утром проснулся. — Для мужчин не должно быть легких дел...»
В жизни мальчика эта зима выдалась самой снежной. Потому она и не забылась никогда.
Снега, которые были потом, в следующие зимы, он не запомнил. Они приходили и уходили...
А снег шёл и шёл...
* * *
У мужчины, из окна городской квартиры окидывающего взглядом мир, где через много лет опять выпал густой снег, в глазах смешались радость и светлая печаль. Обилие и чистота снега унесли его в родное село тех далеких лет...
Большие снега, выпавшие, когда умерли прабабушка и дедушка, он никогда не забывал... От тех снегов он будто повзрослел, они научили его тому, как важно быть человеком и мужчиной...
«Приложив руку тебе к подбородку, очень прошу тебя, милое дитя, не прыгай с крыши», — говорит прабабушка. Он сквозь снег слышит её тихий, чистый и мягкий голос.
«Приложив руку тебе к подбородку, очень прошу тебя...» Тот, кто смотрит в окно, повзрослевшим узнал, что такими словами говорили герои Гомера. Тогда он вместе с радостью почувствовал и гордость.
Зайца, который на охоте бросился дедушке в объятия, он принес домой и позаботился о нем. Потом, когда прошли зимние холода, отпустил зайца на волю. После этого случая дедушка перестал ходить на охоту, а ружье подарил дяде Букару...
«В сердце человека в любой ситуации должна быть доброта, — сказал дедушка. — Вот такой урок задал мне заяц...»
«А может, снег?..» — хотел бы спросить его сейчас тот, кто стоял у окна. И был уверен, что получит ответ: «Снег тоже...»
«Нелегкое дело быть мужчиной, — подумал стоящий у окна. — Ответственное дело. Мужчина не должен искать легких путей, он должен идти по тому пути, какой открывается перед ним...»
Он теперь знал, почему дедушка позволял только бабушке (не позволяя этого даже своей дочери) брать его под мышки, чтобы посадить в изголовье кровати. Бабушка считалась его половиной, она была для него им самим, и получалось, что он сам садится в изголовье и тем самым сохраняет своё достоинство.
Он теперь понимал, почему мужчины на кладбище не передавали лопаты из рук в руки, а бросали на землю. Это означало, что нельзя передавать друг другу горе, оно не должно идти по цепочке, должно прерываться, чтобы не опутать всех собою. Брошенная на землю лопата как бы очищалась от него...
За окном идет снег...
Тому, кто смотрит в окно, кажется, что за занавесью падающего снега находится Шалбуздаг, который слышит людские молитвы, течет Большая река, на голых деревьях Яблоневого сада собираются снежные хлопья, на Зеленом току с гомоном катаются дети, на склоне Красной горы собираются облака... Там, в ауле, кто-то рассказывает сказки, оставшиеся после прабабушки... Там между снежинками парят души прабабушки, дедушки, бабушки, матери... Возможно, они подлетают и к этому окну, потом улетают обратно...
Снег не только очищает человека, от снега человек взрослеет и набирается ума-разума. Снег напоминает нам о том, правильно ли мы пишем свою жизнь, как бы обязывая писать ее только набело...
Снег идет...
Идет...
Идет...
* Шутку — женский головной убор, надеваемый под платок, чтобы закрыть волосы.
** Камбар — соленые в нарезанном или толченном виде съедобные травы (сурар и мята), употребляемые с простоквашей.
*** Сурар — высокогорное луковичное растение с острым вкусом.
**** Йирф — деревянная лопата для скидывания снега с плоской крыши.
***** Я руш — букв.: эй, девушка (дочка). Обычно старшие женщины так обращаются к младшим.
****** Гур — носилки, на которых везут покойника на кладбище.
******* Лакан — углубление на дне могилы.
