Родовое наследство
Жизнь без труда — воровство.
Работа без уменья — невежество.
Джон Рескин
1. Не имя делает человека, а человек имя
В автобусе один человек спросил другого: «Ты не из Дейбука?» — «Что я из Дейбука, ты узнал, — ответил он, — узнаешь ли, в каком селе живу?» Если такой вопрос задать меусишинцу, он ответил бы так: «Что я из Меусиша, ты узнал, узнаешь ли, в каком городе живу?»
Да, повсюду разбросаны нынче горцы! Но если меусишинцев спросить о Гаджи, сыне Гасантая, кто он такой и где живет, знает каждый. Если сказать о мастере Гаджи, то жители и многих других аулов тоже знают о нем. Если сказать «Дефицит Гаджи», все избербашцы поймут, о ком речь, потому что именно они «прилепили» к его имени слово «дефицит».
2. Узоры на камнях
Родившийся в 1936 году в селе Меусиша Дахадаевского района Гаджи Гасантаевич с 1963 года проживает в городе Избербаш. Здесь идущий по улице Валентина Эмирова может найти его дом, даже не зная адреса. Нет, это не особняк, выделяющийся среди остальных домов. Заметен он благодаря стене из гравированного камня и особенным воротам с удивительными сводами. Но на этой улице есть еще один дом с узорами на камнях — это дом его дяди по матери Рабадана Адамовича. Проходя мимо этих двух домов, люди останавливаются, преклоняясь перед творчеством человека. «Когда любовь к труду и мастерство объединяются, рождаются необычные, удивительные вещи», — с восторгом думают они. Избербашцы прозвали Гаджи Гасантаевича «Дефицит Гаджи» — ведь он создает стены, двери и окна, завораживающие своей красотой, и им самим с трудом удается его нанять для таких работ.
Гаджи рассказал:
— В 1990 году ко мне пришел Газимагомед Амиров, показал одну стену из пиленого и обработанного вручную камня чьего-то дома, расположенного перед избербашской школой № 1, и спросил: «Сможешь построить такую стену?» «Смогу», — сказал я. Потом он отвез меня показать мечеть в селе Губден. Камни для этих стен были распилены на станке. Я увидел этот станок, но он мне не понравился — на нем было трудно работать. Я изготовил другой, на котором работать легче. Затем я добавил туда барабаны-«ежики», и каменные карнизы и наличники (впервые в Дагестане) стал изготовлять на станке. Я до сих пор благодарен Газимагомеду, который подтолкнул и настроил меня на это. Если бы он не поручил мне таким образом построить свой дом, может, я и не достиг бы такого мастерства.
— Извини, — сказал я, — кто такой этот Газимагомед Амиров?
— Брат Саида Амирова, очень вежливый и умный человек. В дальнейшем я научил многих мастеров изготавливать каменные карнизы и наличники. Они приходили ко мне, чтоб посмотреть на мои «ежики», я давал им советы и сейчас помогаю.
Готовя статью о работе «Дефицита Гаджи», я вспомнил об одном кирпичных дел мастере, который, как мне кто-то рассказал, «…в присутствии другого человека не кладет кирпич». Подумать только, тот не хочет, чтобы и другим было хорошо, а этот — прекрасный мастер с щедрым сердцем. Не зря родилась даргинская пословица: «Если сердце вместится, мы тоже поместимся».
Кто не видел возведенных Гаджи стен домов, может подумать, что в рассказе о нем я преувеличиваю. Но если увидит кто его работу, такие мысли сразу рассеются. Как вписан каждый камень в стену, словами не передать! Не зря же строящие дома избербашцы пытаются заполучить этого мастера — он стал для них настоящим «дефицитом».
…В его мастерской я увидел другой интересный металлический инструмент, похожий на ежика, размером в два кулака.
— Это еще что за зверь? — шутя спросил я у Гаджи, взяв инструмент в руки и ощупывая стальные зубцы.
— Это — впервые в Дагестане сделанный мною третий по счету инструмент, который изготавливает каменные балячины.
— Что это за «балячины»? — спросил я, не поняв это слово.
— Смотри, вот они, — Гаджи показал лежащие в мастерской каменные столбцы для перил.
— А-а-а, русские их балясинами называют!
Я такие раньше видел — деревянные и из цемента. Каменные — длиной 75—80 сантиметров, я и не представлял, что их можно сделать такими красивыми.
— Умоляю тебя, скажи, Гаджи, как ты умудрился сделать этот «ежик», который изготавливает такие красивые каменные балясины? Как додумался?
Гаджи рассказал: сначала сам, руками, такую балясину сделал, затем на «ежик» установил стальные зубцы, да так, чтобы длина каждого зубца была равна по глубине каждой полосе балясины.
— Когда ты их впервые изготовил?
— Впервые я сделал их на станке, в 1991 году, и поставил в доме бывшего заместителя начальника ГАИ Ахадова. Если у кого-то возникнут сомнения насчет этого моего новшества, то можно удостовериться, когда построен его дом в Махачкале.
Если задуматься о творчестве этого прекрасного мастера, можно заметить такую особенность: если человек обращается к нему, Гаджи старается, как может, выполнить его просьбу. Вот и Ахадов обратился к нему с вопросом, сможет ли тот изготовить такую балясину, показав ее фрагмент, сделанный вручную.
— Смогу, — ответил Гаджи, — если ты достанешь материал для изготовления станка. Я тебе сколько угодно балячин сделаю.
Оба не подвели друг друга. После этого люди стали приходить к мастеру — и на станок смотреть, и балясины покупать. По сей день ходят.
3. Руки, понимающие сердце
— Ты такой человек, который дня без работы не может прожить. А в непогоду как время проводишь? — спросил у Гаджи.
— Я ни разу в такую ситуацию не попадал, — сказал он, — потому что работаю и в дождь, и в холод. Давай зайдем в другой мой цех.
Увидев там станок и много прилагаемых к нему мелких деталей, я удивился:
— Где покупаешь эти детали?
— Здесь купленного ничего нет. Всё изготовил я сам: дверные и оконные углы выреза́л, обтачивал, наносил узор на доски, выреза́л полосы в наличниках…
В мастерской стояли только что изготовленные хунча-двери (двери с вставными досками). Вытерев с них ладонью пахучие опилки, я взглянул и удивился: было незаметно, что в двери вделаны доски, они будто сделаны из металлической плиты. «Посмотри, какое мастерство!»
— Кому ты изготавливаешь окна и двери? Наверное, твои стоят дороже, чем у других мастеров?
— Я давно этим занимаюсь. Раньше, когда не было станков, всё делал вручную, двери — по 15 рублей, окна — по 5 рублей. Сейчас по-другому — стоимость моих дверей-окон и не спрашивают.
Он на свою работу, в отличие от других, цены не завышает, это все знают.
…В доме мастера Гаджи человек может удивиться еще больше. Разноцветный паркет из разных пород дерева, на нем цветы и другие изображения. Тут все шкафы сделаны вручную, с удивительными узорами. Внутри дома повсюду чувствуются золотые руки мастера. Увидев на шкафу взвившихся змей, я замер. А подойдя поближе, разглядел — ветки какого-то дерева, сплетенные природой, мастер превратил в живых существ!
4. Родовое занятие
Дома во время беседы Гаджи вспомнил о том, как он в прежние годы трудился в Каранайауле.
— Там нет ни одного дома, которого не коснулась моя рука, в новых домах все работы выполнили мы с сыновьями, даже штукатурные. За хорошую, обстоятельную работу жители и сейчас нам благодарны.
— Там только кумыки проживают?
— Нет, и даргинцы есть. Кумыки тоже хорошо владеют даргинским языком.
— Значит, твои сыновья — тоже мастера?
Гаджи слегка улыбнулся:
— В роду «Напильников» (за мастеровые руки так их называют сельчане) разве могут быть не мастера!
Все три сына его — Магомед, Ризван и Гасан — мастера по металлу, камню и дереву. Магомед еще прославился укладкой кафеля. На такую работу его иногда даже в Москву приглашают. У него тоже есть станки, и по металлу он выполняет любые виды работ.
Кто бы что ни говорил, у многих людей черты характера, навыки труда и мастерства — родительские, даже родовые. Высота дерева зависит от корней. Дедушка Гаджи по матери Адам Сулейманович был знаменитым мастером по металлу и камню. Отец Адама — Сулеймангаджи, его братья Магомедгаджи (дедушка Гаджи по отцу) и Ахмедгаджи, будучи известными мастерами, приглашались на стройки каменных мостов, а также для совета и закладки фундаментов в соседние аулы. Все трое также совершили хадж. Жена Гаджи Патимат приходится дочерью известному меусишинскому мастеру Мутаа. Ее отец изготавливал обувь, надгробные плиты и детские люльки. Хоть он владел арабской наукой, но не был оторван от жизни. А сама Патимат — прекрасная мастерица по пошиву одежды. Она научила этому занятию трех своих дочерей — Марину, Гульбарият и Эльмиру.
— В этих заметках хотел бы вспомнить о родителях? — спросил я у Гаджи, хоть вопрос этот был и неуместным.
В карих глазах Гаджи появилась печаль.
— Валлах хотел бы. Врагу не пожелаю забыть о близких.
Не может Гаджи забыть ушедшую два года назад из жизни мать. Когда отец в 1942 году ушел на фронт, на руках матери остались Гаджи и две его сестры. Многие дети в те годы умирали с голоду, а их мать, работая дояркой, брала с собой детей и на кутан, и в горы. Сама не ела — их кормила. Да, тогда у многих горянок была такая судьба. Отец сражался с фашистами в конной кавалерии. При бомбежке его накрыло землей в воронке и он потерял возможность говорить. Когда речь вернулась, трудился на восстановлении тракторного завода в Сталинграде, домой вернулся только в 1947 году.
5. Детство
«Несплетенный прут, когда станет деревом, сломать невозможно», — говорят меусишинцы. Голодные годы, тяжелая, суровая жизнь, необходимая для выживания целеустремленность «сплели его», запрягли в жизненную и трудовую упряжку. В детстве он не видел беззаботной жизни, зато перед ним были примеры упорного человеческого труда, и это впиталось в его кровь. Гаджи прекрасно учился в меусишинской семилетней школе, был комсоргом, писал лозунги для школы и колхоза, заголовки для стенгазет. Во время праздников школа поощряла его, однажды колхоз даже подарил ему костюм.
В 1953 году, окончив сельскую школу, Гаджи поступил в Махачкале на курсы трактористов, окончив их, устроился на работу в МТС Левашинского района. В 1956—1959 годах в армии, в инженерно-технических войсках, работал на тракторе, грейдере, подъемном кране БКС-5 — пополнил свои технические знания. Вернувшись из армии, молодой специалист устроился в колхоз механиком. В то время на трех тракторах в горах и низинах можно было вовремя посеять и собрать большой урожай — колхозники за 1 трудодень получали 2,5 кг от собранного урожая, несколько рублей и вино.
Если бы еще в детстве Гаджи не приобрел трудовые навыки, разве смог бы на зависть людям так трудиться, не покладая рук?
— Гаджи, когда ты был в хадже, что интересного ты там видел?
— Понял твой вопрос, Расул… Но, кроме самой большой мечети в Медине, не увидел больше ничего удивительного. Дерева, видимо, тогда было мало, и потому ее двери были из металла.
Из ответа мастера Гаджи нетрудно было понять, что он до сих пор в поисках чего-то нового — того, что может потом служить людям.
Сколько бы лет Гаджи ни жил в городе, не было ни одного случая, чтоб он прервал связь с сельчанами: всегда присутствует и на свадьбах родственников, и на поминках. Где бы ни жили сельчане, он не перестает общаться с ними.
Однажды молодые мастера, которые приехали в Избербаш на заработки, рассказали: «Когда мы работали на стройке, к нам вдруг пришел Гаджи Гасантаевич. Посмотрел на строящиеся стены, проверил и попросил: “Смотрите, ребята, работу выполняйте основательно, некачественная работа подорвет ваш авторитет, из-за своей плохой работы человек теряет уважение людей”. Дал еще несколько советов, пригласил вечером к себе в гости и ушел».
Будь здоров, Гаджи, пусть твои золотые руки и чистые, как утренняя роса, помыслы по-прежнему служат людям!
2000
