Буьйсанехь бина беха некъ
Цунна гIан гора.
Дукха сатийсина, синтеме гIан.
Да а дийна вара. ХIокху къизачу дахарехь ма чIогIа иза уллохь оьшура-кх цунна. ЦIеххьана иза юха а дIавахарна кхоьруш, кIанта шен дега сихвелла дагара дуьйцура, хазахетарш а, халахетарш а. Цкъа вулий воьлхуш, тIаккха воьлуш. Да дуьхьал вист ца хуьлура, цуьнан жимчу коьртах дайн куьг а хьоькхуш, гIийла цуьнга ла а доьгIуш лаьттара. ТIаккха дас иза куьг лаьцна стоьмийн беша вигира, ша дийна волуш доккха дозалла динчу беша. КIант Iажана тIе ца кхочура. Дас уггар а боккха, цIийбелла Iаж схьа а баьккхина, кIанте догдика дIакховдийра. ТIаккха ший а бираьнчикна улло вахара, дас кIант цунна тIе а хаийна, меллаша дIатеттира. Бираьнчикан ловзарехь Iехавеллачу кIантана ша дерриге а вониг, сингаттамениг а дицделира, иза ша верриге а ирсан зовкхехь кIажъоьхура. Да а вара воьлуш, кIантана там беш, тIаьхь-тIаьхьа гена ластоболийра бираьнчик. Генна Iаьрчашка хьала мосузза айбало, самукъадаларехь са айббинчохь вуьсура иза. ХIара дахаран мIаьрго дIа ца хеца, вала а кийча вара кIант. ТIомаваларехь мархашка дIакхочу аьлла хетаделлачохь, лере беара ненан шийла мохь:
— Iарби, нанинаг, самавалаллахь, хьомениг!
Оцу маьхьаро Iадийна кIант, галваьлла, бираьнчикара Iункара чу тилира. Орцахвала тIехьаьддачу ден юьхь боккхачу лазамца сингаттаме кхоьлира.
КIанта халла бIаьргаш схьабиллира. ГIенахь гинчо дIа ца хоьцуш, дикка Iийра метта ца вогIуш: бираьнчикан техкарехь беанчу бIаргонах корта хьийзара, ден васт хIинца а бIаьргашна хьалхара дIадаланза дара… Дог цхьа тамашена Iаьвжира. Самавала хала хиллера, гIенахь эцначу ирсан зовкхах денвеллера иза, хIинца юха а гушдолчо дог-ойла ялайижийра. Тахана иза вина де ду, иттолгIа февраль, кхойтта шо кхечи хIара дуьненчу ваьлла. Амма стохка дуьйна цунна иза деза де хуьлучуьра дIадаьлла, дагна уггаре а баланех дазделла терахь хили кхунах — оцу дийнахь да вийра цуьнан.
— Салтий гIали чу баьржина! Вай сихха арадовла деза, кIелхьарадовла! — кIант самаваккха гIертара нана. — Ахь йовхха тIе хIума юххушехь, ас новкъана юург кечйо! Сихалелалахь!
КIант корах арахьаьжира. Кхуьйсучу герзаша, лелхачу бомбаша, шоькъалийн шакарша хIара доккха дуьне дегош, доькъуш ду моттадолуьйтура. Кхераделла адам, ша мича оьккхур ду ца хууш, дуьне гатделла хьийзара: тIамо Iадийна, маьхьарца доьлху бераш а керахь, дIасауьду зударий, шайн цомгашниш, лазийнарш бовдийна лела кхиниш, гIорасиз баккхийнаш. Геннахь, сийна цIе тесна догучу цIенойх хьалабуьйлу Iаьржа кIур. Тахана ша дерриге а дуьхьаладаьлла: юьхь морцуш, къиза, шийла де, дарбелла схьахьоькхучу махо дIасалестадо лайн чимаш, кхераделла, корех летий, хин тачанашца охьаIенара.
— Iарби, хьо-м хIинца а хьала ма ца гIеттина?! — мохь белира йоьхна хьийзачу ненан. — Автобусаш вайшинга хьоьжуш лаьттар ма яц.
Iарбис доккха садаьккхира:
— Нана, вайша стенга доьду? Хьанна оьшу вайша? ХIинца массарна а ма ду хала. ЦIахь Iе вайша, хIуъа хилахь а.
Нана, къевллина кIант мара а воьллина, йилххина дIаяхара.
— Iарби, со-м сайна хIума хиларна кхоьруш яций! Хьуна цхьаъ хиларна кхоьру! Хьо бен сан кхин дисна хIума дац-кх кху доккхачу дуьненахь! — елхарна юккъехула дуьйцура нанас. ТIаккха, жима паргIатъяьлча, тIетуьйхира:
— Дика адамаш массанхьа а ду… вайшимма дукха бала а бийр бац царна…
ГIорасиз хьийзачу ненах къахетна хIентан дог Iаьвжира.
«Сингаттамо хьовзийна ма хеназа къанъели-кха хьо, нана! — гIайгIано лецира жима дог. — Дела, ницкъ лохьа суна, цо лайна баланаш бицбеш, цуьнан дог хьаста!»
Озачу куьйгашца ненан коьртара йовлакх а тодина, шена а, шен дена а хазахеташ хиллачу, хIинцца къоьжалла хаяла йоьллачу, ненан месашка хьажавелира иза. Ненан дилхинчу бIаьргашка а хьаьжна, воккхачух вистхилира:
— Шек дIа ма ялахьа, нана. Суна са а ма гатде, со кIелхьараваккха а ма гIерта. ХIинца дуьйна дIа ас хьо ларйийир ю. ХьалагIатта. Ша дерриге а дика хир ду.
Маржан елхарехь Iанаяхара. ХIокху дахарехь къийисина кIадъеллера иза. КIадъеллера ладегIна а, сатийсина а. Кханено хIун дохьур-те, хIун хир-те кIантах?! ТIе бедарш а юьйхина, нане ладоьгIуш лаьттара кIант.
Шийла хьоькхучу мохо цаьршинга мостагIалла хьедира. Юьхьа дуьхьала леташ, ма хуьллу хIара шиъ охьатоха гIерташ, дарбелла тасабелира иза цаьршинах. ЦIийзачу шокъалех а, нийса герз тухучу снайперех а ларлуш гIишлош тIехьа а лечкъаш, халла автобусаш тIе кхечира и шиъ. Дуккха а зударий, бераш, гIорасиз къаной бара цигахь. Уьш шайн ницкх ма-кхоччу оцу жоьжахатан гуонера арабовла гIертара. Гуонаха лелхачу шокъалеша ца къестабора шенаш я хийранаш. Бан а барий-те вайнаш я неханаш? Берриш цхьатерра. Дерриге а хийра. Кегаелла зама. Хаьрцина дуьне. ТIебоьжна бода.
Автобус дIайолаелча цIеххьана баьллачу шийлачу маьхьаро Iадийра нах. Мохь-орца аьлларг къона зуда яра. Ша-шех кадетташ, Делега, массо а эвлаяашка гIо доьхуш, кийра батIош елхар иккхира цуьнан. Цунах хьаьрчина ши бер а, кхераделла, делха доладелира. Шена маслаIат дан гIерта зударий дIа а теттина, хьалаиккхира иза:
— Ва, нах, ас динарг ца хаьа шуна! Хьовсийша соьга, кхардийша сох! Аганахь бер дицдина-кх ас! Диц-дина-а-а! Дела неIалт хьаьрча со санначу ненах!
Хьере хилла зуда неIарехьа дIатасаелира, шен шина беран доладар доьхуш, автобус тIера охьаиккхина, цхьанха дIатилира иза. Цхьа а цец ца велира хиллачух, цхьаммо бехкаш а ца дехира. ХIоьттинчу къематдийно цецваккха хIумма а ца дитнера.
ТIамах бевдда боьлхучеран колонна Азамат-Юьртехьа дIаяхъелира. Сийна цIе йиллинчу гIалина мелла а гена. Iалам а дара карзахдаьлла, адаман къизаллех сов дала гIерташ санна. Iаьанан шело даьIахках йоьллера. Шелваларо а, кхерамо а яийтинчу хоршано ерриге а меженаш эгайора.
Iарби, ша волччохь горгвелла, ненан марахь дIатийра. Цунна чIогIа дукхадезара шен къоман иллеш. Къаьсттина, Магомедов Султана олуш долу «Сан Нохчийчоь». Дагахь и илли ала долийра кIанта. Оцу мукъамо, тIеман гIовгIа йойуш, дог дуьзира. Ненан месийн хьожа мере еара, цуьнца бералла яра, шурин чам, ненан безаман ов. КIанта кийра буьззина чууьйзира и мерза чам. Деттало ненан дог а хаалора, кIантана цуьнан назма хезаш санна хетаделира, цуьнца цхьаьна гIайгIа а: арахь шокъали мосузза хеза, Iадийна цкъа соцура, тIаккха хьере тохалора.
Некъ гIорийна шера бара, амма хIорш хIинца тIеман дарц хьийзачу Гуьмсена гена бевллера.
— ДIахьовсийша, вертолеташ ду-кх вайна тIехула хьийзаш! — кхерабеллачу зударийн цIогIа делира.
— Ма хьекха маьхьарий, бераш кхерадо аш! — йовхаршна юккъехула тIечевхира царна воккха стаг. — ДIагIур ду. Царна гуш ма ду вай, гIорасиз адамийн колонна…
Амма летчикийн иштта ойла ца хиллера.
Лелхачу ракеташа латта дегийра. Колонни юккъерчу машенах цIе елира. Цу чуьра, вовшийн хьоьшуш, аралилхина адамаш, лайн коржам хиллачу аренгахула дIасадаьржира. Дуьне гатделла боьхна хьийза нах мичча бевлча а ца буьутура — шоькъалеш масанхьа а лоцура. Стиглахь комаьрша девлла хьийзачу вертолеташа ракеташца охуна дора, адамийн цIийца кхаш хьандеш.
Iарбин артбеллачу кхетамо тIе ца дуьтура гушдерг. КIант тешна вара кеманахь болчарна шаьш хьанна тIе герз детта хууш ца хиларх. Амма тIаьххье шен шина бIаьргашна гинчо шеконаш яйира. Iожаллин къора даш чулесто кечамбеш герга гIоьртичу кеманаш чохь болчеран бIаьргаш чохь таллархойн шовкъ йогура. И сурт цуьнан иэсехь цкъа а дицлур доцуш залйозанца даг чу дижира. Iадийна кIант са дIадахханчохь висинера.
Маржан кIантаца некъа иккхира.
Кхечара санна мохь ца хьоькхура нанас. Цуьнан даккхийра, кIора санна Iаьржачу бIаьргаш чохь гIорийнера хIоьттина къемат. Iаьно дерзина даьхначу дитташа шаьш тIееттачу ракетийн дарцах хьулдийр долуш санна, хьун йолчухьа дIахьаьдира бIарзъелла Маржан.
Iарби халла ненан марара велира:
— Нана! Охьайижа! Лаьтта охьайижа!
Шен жимчу, озачу дегIаца нана дIахьулъян гIертара кIант, амма вукхо хьалхе яьккхира — шен сих даьлла мерза са шена кIел хьарчийра нанас. Иштта, садаIар сацийна, дIатебира и шиъ. Бертал воьжна Iуьллучу Iарбина гуонаха дегочу, лелхачу лаьттан мохь-орца лере гIоьртира. Дагадеара дас аьлла дешнаш: «Латтана, кIант, хаза куьг тухуш, шен гIайгIа бан лаьа, шен пусар дан а. Цо, вай кхобуш, хене а доху, Iожалла кхаьчначу дийнахь шен хьеначу кийра а дерзадо. Иза дицдан мегар дац. Цунна вас ян а!»
Иттех минот елира, шех абаде хан тарлуш. ЦIеххьана тийналла хIоьттира. Цхьа шийла, дуьне делча санна тийналла. Кеманийн гIовгIа а Гуьмсе йолчухьа дIаяхара.
Iарби меттахъхьайра.
— Нана, хьалагIатта, дIадели хIара!
Амма Маржана дуьхьала жоп ца делира. КIентан дог шелделира.
— Нана! — юха а кхайкхира цо.
Цуьнан бесни тIе цхьа бовха тIадам буьйжира, тIаккха, шийлачу тачанах нийсса цуьнан бIаьргашна хьалха кIайчу ло тIе баьржира.
КIант акъвелира. ЦIий… Юха а тIадам… Кхин а, кхин а…
Даго вониг хьехна, Iарбин дегIана хорша хьаьдира.
Малделла, дазделлачу дегIан кIелхьара схьа а ваьлла, воьхна, голаш тIе лахвелла, нанна тIевогIавелира кIант. Нана елла Iуьллура. Ши чIаба кIайчу лайлахь Iаьржачу лаьхьанахь яьржинера. Коьртана хилла чов цIийх Iийдалуш яра, кIайн лай тIехь албасахь тача а юьллуш. БIаьргашна гуш дерг бакъ хиларна кхоьруш, нанна тIе куьг дахьа ца хIуттуш, эгавеш Iара Iарби.
— Нана! — шабарца кхайкхира цо нене, «хIун бах ахь, хьомениг!», аьлла, марзделла долу эсала жоп дуьхьала хазаре догдохуш. Амма дуьхьала цхьа а вист ца хилира. Дегочу куьйгашца бертал йоьжна нана схьаерзийра кIанта. Макхъелла юьхь, кхераеллачохь, къарззийна биллина бIаьргаш, кийрара даьлла мохь-орца балдаш тIехь гIорийна сецна. Дикка хан дIаелира Iарби еллачу ненан докъа уллохь гора воьжна Iаш. Дуьненах дIахаьдда, дуьненна букъ тоьхна, гуш я хезаш хIума а доцуш. Цхьамма, тIевеана, белша тIе куьг диллира. ХIара цуьнга дIа а ца хьаьжира.
— Дала гечдойла-кх цунна! — цхьа генара хезаш санна лере деара хийра аз. — ХьалагIатта, кIант, вало! Белларш дукха бу…байинарш… Декъий цIа дерзо гIо оьшу… машенаш… тахана ларадой хаац…
Iарби дуьхьала вист ца хилира. Цхьана минотехь лаьттина, тIехIоьттинарг а дIавахара. Хан-сахьт боху хIума а дIадаьлла, шен сингаттамца ша висина кIант цIеххьана меттавеара. Iаьржа бала бода хилла бIаьргаш чу боьссинера. Iаьнан некъ, Iаьнан аре ша ерриге а декъешца къарзъелла, ракеташа цеций дина машенаш кIур туьйсуш йогура. Iуьйранна дуьйна дарделла, жIалех летта шийла дарц, шел къизаниг стиглахула хьаьвзича, сихонца шен буьрса амал хьарчийна, цхьана агIор дIатиллинера. ГондIа хIоьттинчу тийналло кхетам Iаьвдина, хьеравоккхучу хьоле ваьккхинера.
Iарби ша висинера цIийх юьзначу гIум-арехь. Цхьа-цхьаъ, шен сингаттамца, шен лазамца. ТIаьхь-тIаьхьа, синкхетам кIез-кIезиг богIуш меттахIоьттира. Карзахдаьллачу даго, синпхаца коьртах деттара: «Цхьаъ, цхьаъ, цхьаъ!» ХIокху доккхачу дуьненахь ша цхьаъ. Тахана хIара вина де ду, хIара вийна де а… Стохка, хIоккху дийнахь, тIехь да воцуш висира, хIетахь ах дахар дIаделира кхуьнан. ХIинца — нана. ХIан-хIа, тахана цуьнан кхойтта шо дац кхаьчнарг, ша дерриге а бIе дуьзза . Легге шед хIоьттина, хорамо садукъдира цуьнан. Шен бIаьрхиш гайтина кIант вацара хIара, къонах хила гIерташ къахьоьгуш ма вара иза. Хийлазза юхатоьхнера охьахьада кечъелла бIаьрхийн тулгIе, амма тахана цо дуьхьало йийр яц оцу лаамна. ДIахоьцур бу балано бестийна хIорд. Тахана иза воьлхур ву дена-нанна, ша-шена, массо а беллачарна, дийначарна тIера. Воьлхур ву даймахкана, дайн латтана. Сингаттаман хIорд, шена тоьхна дозанаш кегдеш, дуьрачу бIаьрхишца, къорачу велхарца арахецабелира балано кхарзбинчу кийрара. Оцу бIаьрхиша цуьнан са Iовжийра, бIаьргаш, юьхь, куьйгаш. ЦIе яьлла богучу кийрара охьахецаделлачу бIаьрхиша, ненан чевнах Iийдалучу цIийх дIаийна, ло морцура. Оцу бIаьрхиша тийналла морцура, стигалан сийналла, ша дерриге а дуьне чахчадора.
— Я АллахI, хIай веза Дела! — стигал деле куьйгаш кховдош, кийрара гIоргIа узам белира кIентан. — Кху бале со стенна, хIун бекхам бан кхоьсси ахь? Со хIуманна бехке цахилар хьуна гуш ду-кх. Со цхьанна а къола дина вацара, цхьанна а вас йина я Iовжийна. Ахь дех-ненах ваьккхи со… Цул со дIавиги велара ахь… Церан кхин а бераш хила тарлора, ткъа суна уьш хьан хуьйцур бу… Со стенга гIо-те, со хьанна оьшу?!
КIант вехха Iийра Веза-Сийлахьчуьнга къамел деш, хIуммаъ берийн доцчу хеттаршна жоп доьхуш.
Амма дуьхьала цхьа а вист ца хуьлура.
Стигал тийна лаьттара. Латта а. Ангали хилла гIорийна дIатебнера тийналла а.
Iарби къора воьлхура. Маракъуьйлура ненан мела цIеш буьзна жима корта, барташ дохура цуьнан шелделлачу куьйгах, кхойкхура нене, дега, цаьрга ша цхьа ца витар доьхуш. Беран велхар Iожаллин каяьллачу гIум-аре тIехула хьийзара. Дукха вилхина, хир хаьддера кIентан, велхар узамашка дирзинера, тийжар хьинкIашка. Де делкъенгахьа лестинера. Кхузахь, нанна уллохь, вала сацам бира цо. Iуьйранна карор ду гIорийна цуьнан жима дегI, иза тIаккха паргIатвер ву дуьненан Iазапех. Лайначу баланаша гIелвина, набаро ватийна, цхьана мIаьргонна вицвелира кIант. БIаьргаш хьалхахула чекхделира доцачу дахаран шераш. Ден догдика юьхь, ненан ирсе зевне елар. ТIаккха тIом, хIаллакдина дахар. Ден кхалхар, сабIаьрзе хьийза нана, йоьхна-яьржина кхане. Юьхьа тIе туьтмIаьжигаш а йоьхкина, герз а карахь салтий… Танканаш, кеманаш. ЦIийла керча латта. Йийсаре лаьцна стигал. Ненан кхалхар. ЦIийца гIергIа хIорд.
ХIунда? Хьенан къа хьаьрчи-те? Жоп хьаьнга деха деза-те?
Iарби кхеташ хIумнаш дац-кх хIорш. Баккхийчеран кхетамна тIаьхьакхиъна а ца волу, цара лелочу къизачу гIуллакхашна. Цуьнан хаза дуьне дохош чубаьржинчу тIамо деррге а дIадаьккхи цуьнгара — бералла, да-нана, ирсечу дахарна дегайовхо. ЦIеххьана цуьнан дагчохь керла синхаам кхоллабелира – биэкхам. Дагчохь цабезаман сийна цIе летира, ша дакъаза ваьккхинчарна чIир кхайкхош.
Хьанна?
Бехкенаш цунна карор бу. Иза лийр вац. МостагIчунна хIуьттаренна. Иза вехар ву, цо дIа а доькхур ду. Оцу лаамо Iарбин доьжна дог иракарахIоттийра. Сихонца хьалаиккхина, дIасахьаьжира кIант. Кестта арахь садовр ду. Кхузахь кхидIа хьелахь, дийна виса даха дог дац. Сахиллалц бина а, гIашнекъаца дIаваха веза. Амма нана кху аренгахь юьтур ю бохург бакъ дац.
КIант, некъ болчухьа дIа а ведда, ша тIехь схьавеану автобуса чу а ваьлла, шегахь цIера хIумнаш юкъахьарчийна хилла шад а баьстина, цу чуьра йовха одеял схьаийцира. Цуьнан бIаьргаш охьахоийлина уллорчу салазна а, муьшна а тIехь севцира. Карийначух воккхавеш хьалагIеттина нисвелча, цIеххьана куьзгана чохь шен сурт гича, кхеравелла мохь белира цуьнан: беран аматаш цхьана дийнахь къаночун куьце дирзинера, кIоргга бIаьргаш чу а эгна. Амма иза дацара кIант цецваьккхинарг. Коьртара месаш ерриге бохург сана кIайеллера. Иза ло ду моттаделла, корта дIаса а ластош, коьртах куьг хьаькхира цо. Къоьжалла! Оцу ирчачу дийно кIентан дог лазийна ца Iаш, иза хеназа къанвинера.
Ненан дазделла дегI одеялах а хьарчийна, салаз тIехь дIанисдира. Лайн кIайчу фонехь силаман бос бетталуш бIаьрла юьйлу ненан чIабанаш кераюккъе а гулйина, уьш юьхьа тIе а лаьцна, церан кIеда, мерза-хьоме хьожа кийра уьйзира кIанта. ТIаккха боккхачу безамца ненан палтонан четахь дIахьулйира.
Шен ницкъ ма-кхоччу тохавелла, ненан дакъа салаз тIехь къевллина дIа а дихкина, дIахIоьттира Iарби. Тахана нана тIаьххьарчу новкъа йоккхуш вара кIант.
Iарби кхерамо лецира — беллачарна уллохула вала везара цуьнан. Когаш, лаьттах богIабелча санна, даш хилла базбеллера. Иза юхахьаьжира, ненега гIо доьхуш санна, тIаккха ша-шена оьгIазвахара, сел ша осалваларна дог этIаш. Оццул къона, хазачу нанас хIокхуьнан дуьхьа шен са дIаделла. Дукха къийлавелла, кIентан хьаьжа тIе хьацар туьйхира. «КIилло, — ша-шен чеховелира иза. — Ша ма-дарра зудабер!»
Шен дахарехь йоццачу хенахь тоъал бала хьегна хIокхо, хIара а тIебузур-кх цунна.
Майрра хьалхахьа гIулч яьккхира цо. ХIора гIулч мосузза йоккху, тийналла йохош, когаш кIелахь гIорийна ло цIийзара, оцу цIийзарехь цунна беллачеран узарш хезара. КIанта шен бIаьргаш кхин ца идабора оцу ирчачу суьртех. «ХIара суна ган деза, дагахь латто а. Суна хIара де цкъа а дицлур дац!» — хьийзара коьрте.
Кхузахь Iохкучарна юккъехь кхунна бевзарш дуккха бара: баккхийнаш, бераш, къаной. ЦIийн Iоврашлахь. Юха а иэсехь хьаьвзира вертолетийн гIовгIанаш, ракетийн лелхарш, пулеметийн татанаш, лазийначерийн маьхьарий. Iарбин дог тохаделира, амма бIаьрхиш кхачаделлера. Дог дара доьлхуш, цIийца доьлхуш. Сел жима, сел доккха дог, кху дахаро дукха хьалхе гIелдина, кIаддина, лазийна дог.
Iожалло биллинчу некъах тIехтилира Iарби. Кхин юха ца хьожуш, шайна тIаьхьа язъелла салаз а текхош, хьалхахьа дIаоьхура иза. Цунна ца девзара хIара некъаш, ца евзара хIара меттигаш. Доллу хIума АллахIан караделира цо.
Iарби кхоьруш вацара боданах а, некъах а. Кхоьруш вацара бевзаш боцчу некъах а. Кийра бара бассабелла, са а панадаьлла. Амма керла кхоллаеллачу Iалашоно — биэкхам эца лаамо, ницкъ лора кхидIа ваха, когаш тIехь латта.
Иза уггаре еха буьйса а, уггаре беха некъ а бара цуьнан дахарехь.
Жоьжахатара дIа бIаьрзечу кхане бахбелла некъ.
Даккхийрачу чимашлахь стиглара охьадуьллура ло. ЦIийзаш, шок етташ хьийзачу махо ягайора кIентан юьхь. Шен когаш а ца хаалуш, халла дIаоьхура шерачу новкъахула. Охьаветталора, амма юха а нислуш хьалагIоттий, узарш деш хьалхаха гIертара. Салаз, разъяьлла, хаьрцира. Юха иза дIанисъеш дика къахьега дийзира. КIадвелла, хIоьттина, голаш тIе воьжна иза, ненан дегIах хьаьрчира. Мацах цкъа, бIе шо хьалха, бераллехь санна. Ненан детталучу даге ладоьгуш даима самукъадолура цуьнан, ткъа нана йоьлура цуьнан вулавелла ладегIарх. Дагадеара, хIара дукха жима волуш: «Нана, садаIа цкъа а соций иза?», — олуш, хаттар дича: «ХIан-хIа, дашониг. Детталучура сецча, иза гуттаренна а соцур ду, тIаккха адам леш хуьлу», — аьлла жоп хезча, кхеравелла Iадийнера кIант. Нана лийр ю бохург тIе а ца дуьтура. Нанас доггаха маракъевлира иза: «Вовшийн дог сецна, вон ма гойла-кх вайна цкъа а!»
Оцу дагалецамаша бIаьргаш юха а хих дуьзира. ТIаккха, цхьана Iаламате догдохуш, садеIар сацийна, ненан некха тIе лерг а таIийна, ладуьйгIира.
Ненан дог гуттаренна а сецнера.
Ненах валар Iаьткъина, хуорамо садукъдина, берзан кIезах уьгIира кIант, дорцан угIарх дIа а уьйш. Дог а, дегI а кIадделлера. ШагатIулг хиллера когех, дазделла, лацаделлера куьйгаш. ХьалагIатта дог ца догIура, меттахъхьан-м муххале а. ТIаьхь-тIаьхьа аьхначу набаро Iехийра малделла дегI. Дилхина цIийделла бIаьргаш тIеттIа дахара. БIаьрганегIарш а шашах дIахьабделира. ХIоьттинчу тийналло паргIато елла, цхьа тамехь, йовха тулгIе хьаьдира шелоно лаьцначу дегIе.
Юха а бираьнчик болу гIан дуьхьалтесира. ХIинца деца нана а яра. Цаьршиммо хьоьстура иза. Iарби деца ловзавелира, ткъа нанас, цхьанхьа-м дIавоьхуш, чIогIа кхойкхура цуьнга. Дас, балдаш тIе пIелг а лаьцна, нана йолчухьа дIатеттира иза. Нана-м цхьанхьа йоьдуш яра, ткъа кIант, тIаьхьависарна кхоьруш, ненан аз хезачухьа воьдура. БIаьргийн нур дойучу серлонна тIе вуьгура хIара нанас. Цуьнга бIаьргаш ца беллалора: уьш хиш туьйсуш, Iийжадора. Амма нанас юх-юха а кхойкхура.
Iарби халла набарха велира. Иза кхийтира — наб кхеттачохь нанас гIенах иза гIораварх кIелхьараваьккхира. Шена тIера ло а дегийна, шелонна тхьузъелла, лацаелла меженаш меттаялийра кIанта, ненан дегIана тIедиллина ло дIа а даьккхина, юха а салазах вожавелира.
СадоIуш яьккхинчу йоццачу хенахь цуьнан гIулчаш язйинера, болар юхадаьллера: дегIо аьлларг ца дора, кхин а наб, садаIар лоьхура бодделлачу дегIо. Шен ницкъ маббу оцу лаамна дуьхьало йора кIанта, юха ца вала дуй биъна, кегийчу гIулчашца толамна тIегIертара иза. Юьхьа дуьхьала детталора ло, гIора эшна, корта а хьийзабоьллера. Шелоно дахьийна, сенделлачу куьйгийн кегийчу пIелгаш чу биссинера салазах тесна муш а. Кхин дIасахьажар доцуш, некъах ца туьлуш, нисса дIавоьду иза, цIеххьанна ког а тасабелла, везза охьакхийтира, багара мотт а Iовшуш. ДIахьажавеллачу цунна, лайн юкъахь мачех теро йогIуш цхьа хIума гира. КIадвалар дицдина, дIатохавелла, тIехулара ло дIаса а тесна, гIорийна Iуьллу зуда схьааьхкира цо.
Iарби кхийринарг хилира.
Зудчун марахь къевлина жимо ларча яра. Шена тIера йовха бедарш дIа а яьхна, берана тIе а хьарчийна, иза кIелхьарадаккха гIоьртинчух тера дара нана. Амма дерриге а эрна хилла. Цуьнан хьаьжа тIе куьг Iоьттира Iарбис, иза шал шийла дара. «Некъа тIера юьстах мукъа а йоккхур ю-кх», — сацам бира цо. ХIара и да воллушехь, цхьа шах-ших а хезна, ладоьгIна сецира кIант. Ларчи юкъара схьахезира берийн чIеIар. Цкъа а дIа ца хеца санна, нанас дукха чIогIа маракъевлина ларча халла схьа а яьккхина, иза схьаяьстира цо. Цу юкъахь шелонна далла долуш жима бер дара. ГIаддайна велакъежира цунна Iарби: «Дийна дисарна вайшиннан ирсан кхаж баьлла хьо моьттуш делахь, хьо кхоччуш галваьлла, сан доттагI! Вайшиннан декъазчу кхолламан юьхь хIинцца дIайолалуш ю!» ТIаккха цуьнан еллачу нанна улло а лахвелла, вистхилира:
— ХIахI, Iодикае хьайн мамица…
Оцу жимчу хIумано керла ницкъ белира гIора эшначу Iарбина. Иза хIинца цунна ма-моьтту цхьалха а вацара. ГIорасиз кху беран дахаран жоьпалла шена тIелецира цо. Юха, малделла доьхка а къовлуш, коьртара куй бIаьргаш тIе а теттина, беран доладан велира. Шен букъа тIе довхачу махерови йовлакхца бер дIа а къовлуш, хIинца ши мохь а текхош, техкаш, кхидIа шен некъ бан дIаволавелира.
…Хьийзачу дорцан угIар юккъехула жIалийн гIалх хезира Iарбина. ХIинцца дIасахьаьжчи бен ца кхийтира кIант сатосуш дуйла. ГIишлойн тхевнаш тIехула ирхбуьйлура буькъа кIур. КIанта доккха садаьккхира, кхаъ хилла дог доккхадуьйш тохаделира. ХIара дIакхечи… Кхин юха ца волуш… Толам баьккхи… Буьйсанан бода иэшош… Халачу некъо ца вохош… Когийн кIажош толлуш лелачу Iожаллина а ца къарвели иза… Ца къарвели.
Йиш хаьллачу озаца мохь белира Iарбин:
— Нана, со дIакхечи… Вай дIакхечи, нана… ХIей, хезий хьуна, жимниг, дIахьажал, кIелхьарадойлла вай…
Гихь долу бер, ша хIинца а дийна дуй хаийта санна, меттахдаьлла, гIийла делха озийра.
Шелонна лилхинчу балдашца вистхила хала дара кIантана.
— ХIинцца хьуна яахIума лур, дох а дийр ду… ахь цхьажимма сатохчхьана… ХIуммаъ дац, делха хьо… Хьо дIа ца сецчхьана… делха хьо…
Юьрт хIинца а самаяланза яра. Хезаш, гуш цхьа а воцуш, воьхна дIасахьаьжира Iарби. Лекхачу мимар тIера тамехьчу озаца Iуьйраламазе кхайкхира молла а. Оцу агIор дIавахара иза.
Iарби меллаша маьждиган керта велира. ХIинца хааделира цунна шен гIораэшар, шен валлал кIадвалар. Маьждиган неIсагIехь, лехча санна, охьавуьйжира иза. ТIаккха, хIара кхетамчу веача, цунна дуьххьара гинарг — пенах кхозу доккха сахьт а, кхунна уллохь, хIара меттаваре ладоьгIуш, хиъна Iен къена молла а вара. Къаночун бIаьргех долу хиш, хебарш тIехула тача юьллуш, юькъачу можа тIе оьгура. Дехьа чохь беран делхар хезира.
Воккха стаг хаттарца Iарбига хьаьжира:
— Хьан ваша вуй иза?
«Ваша» — цхьа синтеме, мерза декара-кх и дош.
Iарби цхьана йоккхачу дегайовхонца тасавелира оцу керлачу марзонах. ТIаккха, жимма соцунгIа хилла, синаIаьнарца арахийцира жоп:
— ХIаъ. Иза … сан… ваша ву!
Долгая дорога в ночи
Ему снился сон.
Хороший, долгожданный.
Отец был жив и внимательно слушал сына, а тот, захлебываясь, что-то торопливо рассказывал, боясь, что родной человек, которого ему так не хватает в этой безрадостной, тревожной жизни, снова исчезнет. Мальчик делился с отцом самым сокровенным. Горькое и радостное — все смешалось. Он плакал и смеялся. Отец ничего не говорил, лишь печально глядел на него и ласково гладил по голове. Затем он взял его за руку и повел в сад, которым так гордился при жизни. Здесь росли почти все фруктовые деревья. Мальчик потянулся к яблоку, но не смог достать его. Отец сорвал самый большой румяный плод и с улыбкой протянул сыну. Они подошли к качелям. Отец посадил сына на них и слегка толкнул. Вскоре мальчик забыл обо всем плохом, тревожном. Качели постепенно набирали скорость. У него от полета захватывало дыхание, и он весь искрился от счастья и радости. Ребенок был готов умереть ради этих неповторимых мгновений. Отец тоже смеялся вместе с ним и, угождая сыну, раскачивал качели все сильнее. Арби с каждым разом взлетал все выше и выше, поднимаясь в синеву неба. И в тот момент, когда, казалось бы, почти коснулся облаков, Арби вдруг услышал тревожный, полный страха и отчаяния голос матери:
— Арби, сынок, проснись, родной!
Напуганный этим криком, мальчик сорвался с качелей и кубарем полетел вниз. Отец пытался помочь ему, его лицо исказилось от страха и боли…
Мальчик с трудом открыл глаза и долго не мог прийти в себя. От качелей из сна кружилась голова, образ отца все еще стоял перед глазами… Сердце заныло. Так тяжело возвращаться в реальность! Во сне он ожил, а теперь снова сник. Ему сегодня исполнялось тринадцать лет. Ровно год назад, десятого февраля, в его день рождения убили отца. Эта дата его рождения стала для него самым несчастным днем в жизни.
— Военные ворвались в город! Надо бежать, спасаться! Вставай быстрей, — тормошила его мать, — оденься потеплей. А я соберу что-нибудь из съестного.
Мальчик посмотрел в окно. Казалось, весь белый свет дрожит и рвется на части от глухих и резких взрывов, свиста пуль, автоматных очередей. Люди в страхе куда-то убегали, таща за собой ревущих детей, поддерживая больных и стариков. Где-то пылали дома, поднимая к небу длинный столб черного дыма. Сегодня все ополчилось против них. День был отвратительным. Морозный. Безжалостный. Свирепый ветер в гневе разбрасывал снежинки, которые пугливо липли к окошкам и тут же таяли.
— Арби, ты даже не встал! — ахнула мать. — Автобусы не будут нас дожидаться.
Арби тяжело вздохнул:
— Мама, куда мы с тобой пойдем? Кому мы нужны? Всем сейчас трудно. Останемся здесь. Будь что будет.
Мать упала на колени перед ним и, судорожно обняв его, заплакала навзрыд.
— Арби, родной мой, да разве я за себя боюсь?! За тебя я волнуюсь, за твою жизнь! Никого у меня не осталось! Ради тебя живу и дышу! — сквозь рыдания говорила она и, чуть успокоившись, добавила: — А мир не без добрых людей. Примут, обогреют. Мы с тобой их не слишком обременим.
У мальчика сжалось сердце от нахлынувших нежных чувств и жалости к этому родному, безгранично любимому человеку. «Мама, родная, — застонало сердце, — ты такая молодая и так постарела! Как жестоко обошлась с нами жизнь! Счастье отвернулось от нас. Ты такая сильная в любви и такая беспомощная в своем одиночестве! О Аллах, дай мне силы защитить ее и воздать ей за ее любовь и страдания!»
Худощавыми ручками он поправил платок на голове матери, прикрывая тяжелые, уже с белой проседью, длинные косы, красотой которых они с отцом так часто любовались. Взглянул в заплаканные глаза матери и вдруг совсем по-взрослому произнес:
— Ничего не бойся, мама. Не волнуйся за меня и не пытайся спасать. Я теперь буду твоим защитником. Вставай. Все будет хорошо.
От этих слов Маржан залилась слезами. Последние силы оставили ее. Она устала бороться в этой жизни. Устала жить и надеяться. Устала бояться за сына, за завтрашний день. Сын уже оделся и терпеливо ждал, пока мать успокоится.
Ветер неприязненно лизнул им лицо, не обещая стать добрым попутчиком. Он пытался сбить их с ног и дул прямо в лицо. Пригибаясь от шальных пуль и скрываясь за домами от метких снайперов, они с трудом добрались до автобуса. Здесь было очень много женщин, детей и немощных стариков. Они пытались использовать последний шанс, чтобы выбраться из этого ада. Пули вокруг не разбирали своих и чужих. Да и были ли свои и чужие? Все одно. Все чуждо. Кругом неразбериха. Разруха. И беспросветность.
Все нетерпеливо подгоняли друг друга, а когда автобус уже развернулся, раздался исступленный крик молодой женщины с двумя малолетними детьми, от которого всех бросило в дрожь. Она взывала к помощи Всевышнего, всех святых и рвала на себе волосы. Малыши испуганно заревели, заглушая вопль матери. Она отбивалась от женщин, пытающихся успокоить ее, и в истерике кричала:
— Люди, смотрите на меня и смейтесь надо мной! Будь проклята такая мать, как я… Я забыла родное дитя в колыбели… За-бы-ла…
Она ринулась к выходу и, на ходу умоляя присмотреть за ее детьми, скрылась за углом ближайшего дома. Никто не винил ее и не осуждал. В этом кошмаре никого ничто уже не удивляло.
Колонна с беженцами потянулась в сторону Азамат-Юрта. Подальше от пылающего города. Природа соперничала с людской бесчеловечностью. Мороз пробирал до мозга костей, сливая лихорадку от страха и дрожь от холода воедино.
Арби весь съежился и замер на груди матери в тревожном ожидании. Он очень любил петь народные песни и затянул одну из них, которую исполнял Султан Магомедов: «Моя Чечня». Запел не вслух, а в сердце. Песня постепенно наполняла его, заглушая беспорядочную канонаду орудий. Арби с наслаждением вдыхал запах материнских волос. Ему показалось, что он слышит назму в сердце матери, в которой переплетались боль и горечь, тоска и тревога. Сердце с каждым новым взрывом замирало, а затем начинало бешено биться.
Дорога была скользкая, но они уже отъехали довольно далеко от Гудермеса и теперь находились в безопасном месте.
— Смотрите, вертолеты! — вдруг завизжали женщины, дико закатывая глаза от ужаса.
— Ну что вы кричите, детей пугаете? — прикрикнул на них больной старик сквозь кашель. — Пролетят. Это же колонна мирных, беззащитных людей.
Но летчики так не думали.
Земля задрожала от взрывов. Машина с беженцами в середине колонны загорелась. Люди начали выпрыгивать из машины и, давя друг друга, рассыпались по снежному полю. Но им некуда было бежать. Пули настигали везде. Вертолеты кружили в небе и щедро сеяли поле ракетами и пулями, поливая его человеческой кровью.
Арби ничего не мог понять. Он был уверен, что с вертолета не видят, в кого они стреляют. Но вскоре его сомнения рассеялись. Вертолеты, разворачиваясь для следующей атаки, почти вплотную приблизились к ним. То, что увидел мальчик, навсегда врезалось в его память: лица военных, в глазах которых горел охотничий азарт. Арби был в шоке.
Маржан схватила сына и вместе с другими выскочила на дорогу. Она не кричала и не орала, как все вокруг. Только в огромных, черных, как уголь, глазах застыл весь ужас от происходящего. Крепко обняв сына, она рванулась к лесу, как будто оголенный зимний лес мог спрятать и спасти их от огненного шквала пуль.
Арби еле вырвался из объятий матери и закричал:
— Мама! Ложись! Ложись на землю!
Мальчик пытался закрыть мать своим маленьким телом, но Маржан сильным движением опередила его, и он оказался под ней. Затаив дыхание, они притихли. Лежа ничком на земле, он слышал, как родная земля содрогалась от боли и обиды. Вспомнились слова отца: «Земле, сынок, нужны ласка и забота. Нельзя ее обижать, и она тебя не обидит. Надо всегда помнить, что земля нас кормит и примет к себе после смерти».
Прошло минут десять, а казалось, что целая вечность. И вдруг наступила тишина. Холодная, гробовая. Шум вертолетов удалился, унося рев моторов в сторону Гудермеса.
Арби зашевелился.
— Мама, вставай, все кончилось.
Маржан молчала в ответ. Мальчика как будто окатили холодной водой.
— Мама! — настойчиво позвал он.
Что-то горячее капнуло на его щеку, а затем, скользнув холодной струйкой, упало на белый снег прямо перед его глазами.
Он оцепенел. Кровь… Еще капля… Еще, еще…
Арби задрожал всем телом: «Мама! О нет! Только не это!» Он выбрался из-под обмякшего и отяжелевшего тела и растерянно присел на корточки. Мать безжизненно лежала на земле. Косы черными змейками рассыпались по белому снегу. На голове зияла рана, из которой обильно струилась кровь, оставляя на снегу алый след. Арби боялся прикоснуться к матери, страшась правды.
— Мама! — тихо позвал он, ожидая услышать в ответ привычное ласковое: «Что, родной?», но этих слов не последовало. Сын дрожащими руками перевернул ее и похолодел. Бледное лицо, в глазах застыли ужас и боль, на губах застрял крик души. Мальчик долго просидел рядом с телом, не слыша, не замечая ничего вокруг. Кто-то дотронулся до него. Он даже не оглянулся.
— Пойдем, парень. Да простит ее Аллах. Вставай. За мертвыми пришлют машины. Мы не сможем их забрать сегодня, слишком много жертв.
Арби молчал в ответ и не смотрел на говорившего. Тот простоял еще минуту и ушел. Неизвестно, сколько он просидел вот так. Опомнившись, он огляделся вокруг помутневшими глазами. Зимняя дорога была усеяна телами погибших, обстрелянные машины дымились. Бушевавший ветер затих, будто испугавшись увиденного, и сбежал с места бойни, уняв свой свирепый нрав. Тишина вокруг давила и чуть не сводила с ума.
Арби был один в этой кровавой пустыне. Один на один со своим горем. Сознание медленно возвращалось к нему. Сердце гулко выстукивало: «Один, один, один». Один в целом мире. Сегодня он родился и умер… В этот же день в прошлом году он лишился отца, тогда он потерял полжизни. А теперь — мать. Нет, ему сегодня исполнилось не тринадцать лет, а все сто. Комок подступил к горлу. Он редко плакал, боялся и стыдился своих слез. Но сегодня он не будет сопротивляться этому желанию. Он будет плакать и рыдать по отцу, по матери, по себе, по всем погибшим и живым, по родной земле. Он как будто взорвался рыданиями. Слезы жгли его душу, глаза, лицо, руки. Они жгли снег, растворяясь в крови, сочившейся из раны матери. Они жгли тишину, синеву неба и весь белый свет.
— О Аллах! — застонал он, воздев руки к небу. — За что ты меня караешь и обрекаешь на такие страдания? Ты же видишь, я ни в чем не повинен. Я ни у кого ничего не воровал, никогда никого не обижал и никому не делал больно. Ты лишил меня родителей… Лучше бы Ты забрал меня. У них могли бы быть еще дети, а их мне кто заменит?.. Куда мне теперь идти, кому я нужен?
Он долго еще говорил со Всевышним, требуя ответа на многие недетские вопросы.
Молчало небо.
Молчала земля.
Остекленела снежная тишина.
Арби прижимал к худощавой груди безжизненную, окровавленную голову матери, целовал ее холодные руки, звал ее, отца, умоляя их не оставлять его. Детский плач кружил над полем смерти. Он уже потерял голос, рыдания перешли во всхлипы. День уже перевалил за половину. Мальчик решил остаться здесь с матерью и умереть рядом с ней. К утру найдут его холодное тело, и он освободится от всех земных страданий. Устав от всего пережитого, он медленно уходил в забытье. Перед глазами прошли годы его короткой жизни. Доброе лицо отца, счастливый смех матери. Затем война, разруха. Смерть отца, отчаяние матери, безысходность. Солдаты с оружием, в масках… Танки, самолеты. Земля в крови. Небо в плену. Смерть матери. Море крови…
За что? Кто за это ответит?
Арби многое было непонятно. Да разве поймешь этих взрослых? Война непрошеным гостем ворвалась в их безоблачную жизнь и отняла у него все: детство, родителей, надежду на счастливую жизнь. А ведь могло бы быть иначе. Вдруг в его сердце вскипело новое чувство: ненависть, непреодолимое желание отомстить виновникам всех его несчастий.
Кому?
Он найдет, кому мстить. Он не умрет. Назло врагу. Он будет жить и мстить. От этой мысли упавший духом Арби снова воспрянул. Он лихорадочно встал и оглянулся вокруг. Скоро стемнеет. Если он останется здесь, смерти не миновать. Надо двигаться вперед. Хоть до утра. Но мать он не оставит здесь. Ни за что.
Мальчик выбежал на дорогу, взобрался на покинутый автобус и взял свой узелок с вещами, в котором нашел теплое одеяло. Его взгляд упал на сани под сиденьем и аккуратно сложенную веревку. Удовлетворенный находкой, он выпрямился, но вдруг увидел в зеркало свое отражение и испуганно вскрикнул: детские черты за один день приняли старческий вид, глаза глубоко запали. Но не это удивило его. Волосы почти белые. Думая, что это снег, он тряхнул головой и провел рукой по волосам. Седина! Этот кошмарный день ранил не только душу ребенка, но и превратил его в глубокого старца…
…Арби заботливо укутал мать одеялом, с трудом переворачивая отяжелевшее тело. Он собрал в ладони чернеющие смолой на фоне снежной белизны косы матери и, уткнувшись в них лицом, полной грудью вдохнул их мягкий, родной запах. Потом бережно спрятал косы за пазуху пальто матери. Крепко, насколько позволяли детские силы, он привязал тело к саням и выпрямился.
Пора. Сегодня сын проводил мать в последний путь.
Арби вышел на дорогу. Он должен был пройти мимо убитых и искалеченных людей и страшился этого. Ноги как будто приросли к ледяной земле. Он обернулся назад, на сани, словно за помощью к матери, и разозлился на себя, на свое малодушие. Мама погибла, прикрывая его собой от пуль и осколков. Такая красивая и молодая. От волнения и жуткого страха лоб покрылся испариной. «Трус, — злился он на себя, — трус и девчонка…» За свой короткий век он достаточно хлебнул горя, а это будет дополнением к нему.
Он решительно шагнул вперед.
Снег тонко скрипел под ногами, и в мертвой тишине в этом скрипе чудился жалобный стон погибших людей. Мальчик не отворачивался и не отводил глаза. «Я должен все это видеть, запомнить. И я этого никогда не забуду», — стучало в висках.
Здесь было очень много знакомых лиц. Взрослые, дети, старики. Они лежали в разных позах. В лужах крови. Опять пронеслись в памяти эти страшные минуты: рев моторов вертолетов, разрывы ракет, пулеметные очереди, крики ужаса и боли. У Арби дрогнуло сердце, но слезы кончились. Лишь сердце плакало, обливаясь кровью. Такое маленькое и такое большое сердце, которое устало от этой жизни, от всего виденного, измучилось и настрадалось…
…Мальчик уже прошел этот промежуток дороги смерти. Он больше не оглядывался и, волоча за собой тяжелые сани, двигался вперед. Он не знал этих мест, этих дорог и полностью положился на волю Аллаха.
Арби не боялся ни темноты, ни дороги. Его даже не пугала неизвестность. Он был опустошен, и лишь одно горячее желание придавало ему силы: выжить и отомстить.
Это была самая длинная ночь и самая долгая дорога в его жизни.
Дорога из ада в неизвестность.
Небо сыпало снежные хлопья. Ветер кружил и свистел, жестоко хлеща его по лицу. Мальчик почти не чувствовал ног, ему трудно было ступать по скользкой дороге. Он падал, снова и снова, но тут же упрямо вставал и, спотыкаясь и кряхтя, устремлялся вперед. Сани опрокинулись от резкого толчка, и потребовалось немало усилий, чтобы перевернуть их. Изнуренный и выдохнувшийся, он упал на колени и прильнул к телу матери. Как в детстве. Сто лет назад. Он любил слушать биение сердца матери, а мама смеялась над его напряженным, глупым личиком. Помнится, как однажды, будучи совсем маленьким, он задал ей вопрос: «Мама, оно может остановиться и отдохнуть?» И услышал в ответ: «Нет, сынок. Если оно перестанет биться, то уже навсегда, тогда человек умирает». Арби тогда ужаснулся — он не мог и мысли допустить, что его мама умрет. Мать ласково прижала сына к груди и проговорила: «Пусть оно будет биться для тебя всегда. И мое сердце, и твое».
При этом воспоминании у мальчика на глаза навернулись слезы. Затем, затаив бешеное дыхание, в ожидании чуда прислушался к груди матери.
Сердце молчало…
Арби задохнулся от боли утраты и завыл, сливаясь с протяжным воем ветра. У него устали и душа, и тело. Ноги окаменели, руки отяжелели. Не хотелось вставать, тем более двигаться. Постепенно приятная дремота одолевала его. Покрасневшие от слез глаза слипались. Веки сами собой закрывались, и наступила блаженная тишина. Приятная теплая волна пробежала по озябшему телу, расслабляя и успокаивая утомленный организм.
И снова приснился сон с качелями. На этот раз с отцом была и мать. Они любили его, ласкали. Арби заигрался с отцом, а мама настойчиво звала его. Отец приложил палец к губам и подтолкнул его к матери. Мама куда-то уходила, и мальчик, боясь отстать, поспешил на ее зов. Она вела его к ослепительно яркому свету. Он не мог открыть глаза, они болели и слезились, а мама все звала и звала.
Арби с трудом проснулся и понял все. Он заснул, а мама во сне спасла его от замерзания. Стряхнув с себя снег, мальчик вытянул затекшие ноги, заботливо освободил тело матери от снежного покрова и снова впрягся в сани.
После короткого отдыха ему было трудно идти: тело обмякло и требовало еще сна и отдыха. Мальчик изо всех сил противился этому желанию и, стиснув зубы, маленькими шажками, метр за метром, продолжал путь. Он не оглядывался по сторонам и лишь смотрел прямо перед собой, на дорогу. Снег слепил глаза, голова кружилась, от горя и холода обильно текли слезы. Веревки от санок больно врезались в тоненькие пальчики, посиневшие от мороза. Вдруг, споткнувшись, он грузно упал, больно прикусив язык. Присмотревшись, увидел что-то похожее на обувь.
Страшная догадка промелькнула в голове. Забыв об усталости, он руками раскидал снег и откопал замерзшую женщину. Она прижимала к груди маленький сверток.
У Арби сжалось сердце.
Она пыталась спасти ребенка, сняв с себя все теплое, но и это его не спасло.
Арби дотронулся до ее лба — он был ледяной. «Хоть с дороги уберу», — решил он и обеими руками, весь напрягшись, поволок тело на обочину дороги. И вдруг остолбенел от неожиданности: он услышал слабый писк из свертка. Арби не поверил своим ушам. Звук снова повторился. Нагнувшись, он высвободил сверток из мертвой материнской хватки и увидел чуть живого от холода младенца. Арби слабо улыбнулся ему и прижал живой комочек к груди. Он согрел ему отчаявшуюся душу и заполнил пустоту. «Эх, малыш, — горько усмехнулся он, — думаешь, нам повезло, что выжили сегодня? Нет, ошибаешься, дружок, наши мытарства только начинаются». Затем сел рядом с его матерью и произнес вслух:
— Ну, малыш, попрощайся с матерью…
Это маленькое существо придало ему новые силы. Теперь он не так одинок. Арби почувствовал всю ответственность за жизнь этого беспомощного и беззащитного малыша и, по-взрослому, потуже затянув ослабший ремень и нахлобучив шапку, засуетился вокруг ребенка. Теплым мохеровым платком привязал его к своей спине и уже с двойной ношей, шатаясь, продолжил путь.
…Сквозь завывание ветра Арби услышал лай собаки. Он поднял голову и лишь теперь заметил, что светает. Вдали клубился дым над крышами домов. Мальчик облегченно вздохнул, сердце радостно забилось. Он дошел… Не сдался… Он победил ночь, бурю, трудную дорогу, он одержал верх над смертью, которая ходила за ним по пятам.
Арби обернулся назад, к матери и прохрипел:
— Мама, я дошел… Мы дошли… Эй, малыш, гляди, мы спасены…
Малыш, к великой радости Арби, заерзал на спине и слабо захныкал.
— Потерпи чуть-чуть, — шевеля треснувшими от мороза губами, успокаивал его Арби. — Сейчас тебя накормят, обогреют… Осталось совсем немного… Ничего, поплачь, малыш, поплачь… Только, прошу тебя, не молчи…
Арби в растерянности стоял посередине села и не знал, куда пойти. Село еще не пробудилось. Может, дождаться, пока его кто-нибудь увидит?
С высокого минарета мечети мулла приятным тенором призвал на утреннюю молитву. Мальчик решительно направился в ту сторону, откуда доносился спасительный голос.
Он тихо вошел во двор святого пристанища.
Только теперь его оставили последние силы, и он рухнул как подкошенный у порога мечети. А когда пришел в себя, первое, что он увидел, — огромные настенные часы и старый мулла, сидевший рядом с ним в ожидании его пробуждения. Слезы струились из его глаз и, скользя по глубоким морщинам, стекались по бороде в один ручей. В комнате послышался плач ребенка.
Старик вопросительно посмотрел на Арби.
— Брат?
Он медлил с ответом. «Брат» — это звучало так сладко и утешающе.
Арби ухватился за это спасительное для него новое слово и утвердительно выдохнул:
— Да. Он… мой… брат!
