На земле Инупиат
1
На самом краешке суши, на самом мысу находится городок Укпеагвик, или Барроу, самое большое и самое северное поселение эскимосов Аляски, где мне довелось побывать в 1996 году, когда отмечалось 20-летие Международной организации ICC* и 25-летие района Северный Склон.
Из-за того, что здесь проходят пути миграции китов, и забралось сюда, на север, поселение наших сородичей: во время миграции киты, огибая мыс, проходят близко от берега, и вот уже многие сотни лет здесь живут эскимосские китобои.
До встречи с белыми людьми здешние эскимосы – инупиат – довольствовались тем, что давала им эта арктическая пустыня, в которой всегда большой проблемой было отыскать кустарник.
Район, называющийся Северным Склоном, является административным подразделением штата Аляска, а Барроу – это районный центр.
Регион этот довольно масштабный, он занимает одну шестую часть всего штата. В нем находятся два крупнейших месторождения нефти Северной Америки.
Из семитысячного постоянно проживающего населения Северного Склона большинство составляют эскимосы.
Охота уже не служит им, как прежде, единственным источником существования, хотя мясо, кожу кита – мантак, мясо дикого оленя, птиц инупиак предпочитают лучшей говядине, купленной в супермаркете.
Здесь охота на китов – традиционный промысел, заложенный предками, которые были отличными китобоями.
Веками вся жизнь эскимосов держалась на двух-трех, добытых за год, китах. А сегодня китов добывают десятками. По-прежнему весенний приход китов является главным событием года. Охота на них, как и в прежние времена, небезопасна.
Рональд Бауэр, один из лидеров аляскинских эскимосов, уроженец древнего стойбища Пигнык, происходивший из инуитской многодетной семьи, сам страстный охотник, рассказывал, как однажды стала ломаться льдина, на которой находился их охотничий лагерь. Молодых парней он отправил в безопасное место. И, как оказалось, вовремя. Как только они запарковали снегоходы около айсберга, в том месте, где они находились до того, лед начал растрескиваться, разводья между трещинами стали увеличиваться.
Но охотники не растерялись и перетащили пять лодок со снегоходами, чем спасли почти все оборудование.
Рон, как называли его соратники, коллеги по работе в Международной инуитской организации, несколько лет выполнял обязанности вице-президента Аляскинского отделения этой организации. Его дед Чарльз Бауэр был американским китобоем, в давние времена прибывшим в эти края. Он женился на эскимоске, пустил здесь свои корни. Его сын Гарри, сам отличный китобой, вырастил пятерых сыновей, в том числе и Рональда, дал всем соответствующее образование.
Рональд проявлял большой интерес к жизни своих предков, собирал материал об истории своего края. Он провел для нас ряд интереснейших экскурсий по местам древнего поселения эскимосов, показал остатки землянок, в которых жили его предки.
Мы побывали, в частности, на Пигнык, – общем месте поселения инупиат. Здесь, возле землянки, было найдено множество нерпичьих костей. Предположительный возраст находки составил порядка 750 лет.
Существует легенда об этом месте. Жили здесь старики, у которых не было детей. Мужчина охотился на тюленей. Однажды убил он белую медведицу, у которой был детеныш. Привел охотник медвежонка к себе домой, и они со старухой, имя которой было Нивранак, усыновили его. Когда медвежонок вырос, стал он приносить нерп домой. Так что, когда община голодала, старики отправляли медведя за добычей. И стали люди завидовать старикам, что у них есть такой медведь-добытчик, и от зависти пустили слух, что старик, мол, шаман, и что это по его вине в общине часто случается голод, чтобы все зависели теперь от медведя. Старики обо всем рассказали медведю, и на следующее утро медведь ушел и не вернулся, и только время от времени приносил старикам добытого им тюленя, чтобы они не умерли с голоду. Но потом и вовсе перестал приходить. Так человеческая зависть сделала свое черное дело…
Спустя много лет землянку, в которой жили старики, раскопал Фэд Хопсон. В ней было найдено тридцать пять тел. Люди умерли во время совершения какого-то обряда. Когда были проведены необходимые исследования, оказалось, что все эти люди были отравлены. Вся община погибла от отравления.
Надо сказать, что интерес к прошлому аборигенов на Аляске отнюдь не случаен, ибо в основе их культуры лежал образ жизни, связанный с обеспечением существования народа: ты не мог выжить, если не был умелым охотником.
А если совершил ошибку, оставшись один на один с суровой природой, поплатишься жизнью.
Испокон веку здесь шла ожесточенная борьба за выживание. Выживал сильнейший. Всегда ценились здесь ловкость, находчивость на охоте, физическая крепость, выносливость, острый ум, наблюдательность.
Для того чтобы выживать в условиях дикой и суровой природы, человеку приходилось что-то постоянно придумывать, изобретать, совершенствовать то, что могло принести ему успех во время охоты.
Науку применения своих технических средств человек постигал с самого детства, передавая затем последующим поколениям.
К этим достижениям, безусловно, относится изготовление кожаных байдар, поворотных гарпунов и многого другого – вековые наработки, усовершенствованные и сохраненные аборигенами Аляски.
1977 год стал знаменательным для инуитов Аляски, Гренландии и Канады, когда живший в Барроу Эбен Хопсон выступил с инициативой создания Международной инуитской организации. Именно здесь, в Барроу, передовые представители инуитов поняли, что, только объединившись, они смогут защищать свои права и интересы, сумеют многого добиться.
Началось с того, что в этом районе были обнаружены богатые месторождения нефти. Но одновременно возникла опасность загрязнения природы, нарушения экологического баланса. Эскимосы всерьез забили тревогу, что с разработкой нефтяных месторождений будут нарушены основы, их жизни, – возникла необходимость отстаивать свои жизненные интересы.
Так 1977 год стал годом создания Международной Циркумполярной Конференции Инуитов.
В 1988 году Международная Инуитская организация получила статус члена Международного союза по охране окружающей среды.
Когда отмечался ее 20-летний юбилей, на самом почетном месте был выставлен портрет ее основателя Эбена Хопсона, увитый лавровым венком.
На юбилейные торжества тогда прибыли лидеры инуитов четырех стран: президент Международной инуитской организации Аккалюк Люнге, вице-мэр города Нуук (Гренландия) Петерсен, первый президент ICC Ханс Павиа Росинг, член Датского парламента от Гренландии, а также представители инуитского движения из Канады Мэри Силют, Карин Грэй, председатель молодежного совета Международной инуитской организации Йорген Йохансон и другие.
К Эбену Хопсону и были обращены слова признательности его последователей, тех, кто пришел ему на смену, лидеров инуитского движения.
Президент ICC Аккалюк Люнге тогда сказал о том, насколько сложно работать в современных условиях, и очень важно, чтобы мировое сообщество, наконец, поняло, что Инуитская организация создана и существует для сохранения прав всех инуитов.
Также ICC является консультантом Организации Объединённых Наций по подготовке документов, связанных с жизнью коренных народов.
Экс-мэр Северного Склона Джордж Амаок подчеркнул, что Организация воплощает в жизнь мысли Эбена Хопсона, который являлся настоящим титаном Арктики, и за прошедшие два десятилетия Организации удалось многое сделать.
Первый президент ICC Ханс Павиа Росинг вспоминал Эбена Хопсона как отличного оратора, ведущего борьбу за объединение инуитов, проживающих в различных частях света, но являющихся одним народом, для отстаивания общих интересов на международном уровне.
Так, если Гренландия ощущала на себе европейское влияние, то Канада и Аляска – американское. Всё это нужно было учитывать в подготовке единых документов: Устава и Договора. В резолюции была отмечена необходимость совместной работы: по вопросам сохранения дикой природы, образования и по ряду других.
В 1979 году инуиты получили самоуправление в Гренландии.
Уже тогда мы были заинтересованы в том, чтобы в Международную организацию инуитов вошли бы и представители Чукотки, но в то время политическая ситуация была такова, что это не представлялось возможным.
Начало, как и любой первый шаг, было непростым. Начинать приходилось с нуля: не было финансирования, сотрудников, контроля… Много чего не было. Но дорогу осилит идущий. И за два десятка лет своей деятельности ICC превратилась в одну из авторитетнейших организаций международного уровня.
Изначально были выбраны два приоритета развития:
– полная открытость и прозрачность, создание информационного поля, позволявшего любому человеку получить всю необходимую информацию о деятельности организации;
– признание международного авторитета на базе ООН для пропаганды образа жизни инуитов и выражения их точки зрения по различным вопросам, касающимся коренного населения Земли;
В 1983 году ICC получила статус неправительственной консультативной организации в ООН.
ICC заняла конструктивную позицию в вопросах охраны природы. В частности, с ее стороны были выражены принципиальные возражения по поводу реализации проекта перевозки сжиженного газа из Канады в Гренландию. В результате чего проект был признан нецелесообразным.
Выступая на торжественном собрании, посвященном четвертьвековому юбилею самого северного региона Аляски – Северного Склона, – на которое прибыли представители всех его восьми поселений, мэр Барроу Бенджамин Нагияк отмечал, что за эти десятилетия здесь были созданы школы предпринимательства, корпорации аборигенов по эксплуатации природных ресурсов и, в первую очередь, по участию в добыче нефти и эксплуатации нефтепровода; во всех поселках построены школы, центры спутниковой связи, магазины, больницы, взлетно-посадочные полосы; люди стали шире и активнее использовать для передвижения различные технические средства, такие, например, как мотонарты; дети, проявившие способности во время обучения в школе, получили возможность поступать в высшие учебные заведения США.
В Барроу был выстроен Дом для престарелых, который обошелся казне в восемь с половиной миллионов долларов, что свидетельствует об особой заботе о людях пожилого возраста. Проживающие в этом Доме обеспечены всем необходимым, в том числе круглосуточным медицинским обслуживанием, и окружены постоянной заботой и вниманием.
Наша делегация эскимосов Чукотки во время проведения этих торжеств проживала в общежитии колледжа «Илисагвик» – «Место, где учатся», который располагался в главном корпусе бывшей арктической лаборатории военно-морского флота, переданной поселковой корпорации в 1981 году. В этом учебном заведении готовят учителей, технических специалистов, работников культуры.
Преподавание в колледже велось преимущественно на английском языке, однако работали курсы и по изучению эскимосского языка: большой проблемой для Аляски, как, впрочем, и для Чукотки, являлось то, что основная масса детей уже не владела родным эскимосским языком. И эту проблему аляскинцы пытались решать, пригласив на должность директора колледжа доктора Макклина – известного лингвиста и специалиста по эскимосскому языку.
В самом Барроу действовали две школы: начальная и средняя. По окончании средней школы дети могли поступить в вуз.
Выступая на торжественном собрании, мэр города говорил о важности образования как культурной составляющей и совмещении западной и традиционной системы знаний, дающем наибольший эффект в развитии современного человека.
Волнуют аляскинцев те же проблемы, что и у нас: алкоголизм и наркомания. В Барроу был даже выстроен целый Центр по борьбе с этими пороками современной жизни.
На Аляске каждый район имеет право введения своего закона об употреблении алкоголя.
Барроу, например, поначалу был, как его называли, «полусухой» поселок. Потребление алкоголя в нем не запрещалось, однако продажа в магазинах алкогольной продукции была запрещена. Затем был введен сухой закон. Однако часть населения считает, что необходимо ввести свободную торговлю спиртным, так как, по их мнению, иначе нарушаются права человека, а коренные жители должны иметь право свободного выбора. Решается этот спорный вопрос на референдуме.
Для отопления и выработки электроэнергии для нужд поселка добывается газ из близлежащего газового месторождения, ресурсов которого хватит на несколько десятков лет. Каждый дом в Барроу отапливается автономно.
На Северном Склоне было открыто самое крупное в Северной Америке месторождение нефти. Нефтепровод начинается непосредственно на самом Склоне и заканчивается в Валдизе.
Оценочная стоимость имущества нефтяной компании, с которой Северный Склон имеет право брать налоги, оценивается примерно в двенадцать миллиардов долларов, включая сам нефтепровод, скважины, а также здания. Поэтому ежегодно порядка 350 миллионов долларов в виде налогов поступали в бюджет региона, население которого составляло всего шесть тысяч человек. Инупиак Северного Склона имеют одну из самых эффективных систем самоуправления, позволившую им разбогатеть от добычи нефти.
Если бы люди не проявили в свое время активность и принципиальность в решении этого и многих других вопросов ведения хозяйственной деятельности на своей исконной территории, ничего этого не было бы. Они блестяще отстаивают свои права, их энергии и активности поражаешься! Но они знают, чего они хотят. Если бы не их гражданская зрелость, активность и принципиальность, нефть, находящаяся в недрах их земли, просто протекала бы через Северный Склон, минуя их и ничего не давая им взамен.
Здесь, на самом севере Аляски, развит китобойный промысел, и поэтому каждый год проводятся праздники Налукутак – Увыхтак, на которых чествуют удачливых капитанов и членов команд, добывающих гренландского кита. Звучат молитвы, приветствия, добрые слова и напутствия в честь удачливых охотников.
Промысел кита здешние инупиак ведут старым дедовским способом, сохраняя традиции предков. Вместе с отцами на охоту выходят и их подросшие сыновья, которым отцы передают опыт, навыки и те самые традиции, завещанные им прадедами.
Для нужд населения Барроу ежегодно местные морзверобои, входящие в сорок бригад, добывают по установленной для них квоте шестьдесят пять китов.
Промысел кита – дело непростое и весьма опасное. Так, например, в ту весну на оторвавшейся льдине в море унесло тридцать пять бригад. Спасали людей с помощью вертолетов. Сняли тогда спасатели со льдины и сто мотонарт, принадлежащих охотникам.
Один из старейшин рассказывал мне, что он выходил на промысел к тому времени уже шестьдесят лет, а на первую охоту вышел в десятилетнем возрасте вместе с отцом, который обучал его всем премудростям ведения морской охоты, но свою бригаду организовал только в 1976 году. И все пятеро его сыновей тоже были гарпунерами.
Женщины – матери, жены, сестры морзверобоев – готовили к празднику пироги и торты в виде кита, выставляя свои угощения на один общий для всех стол, с которого все пожилые люди щедро одаривались угощениями.
Сыновья, мужья, братья в это время состязались между собой в море за право называться самым удачливым охотником.
Тут же был выставлен батут, сшитый из высушенных лахтачьих шкур. На батуте прыгали сначала молодые женщины, потом их сменили пожилые.
Такие же праздники, по воспоминаниям знатока эскимосской культуры Людмилы Ивановны Айнаны, проводились и на Чукотке, в Старом Чаплино – Уназике, в котором она родилась. У проживавшего там эскимоса Инмугьи был такой обрядовый праздник, во время которого, набрав конфеты и различные сладости в мешки, прыгали и вываливали сверху, и дети подбирали их. Точно так же делают и аляскинцы.
Праздник включает в себя разнообразную и обширную программу: конкурсы кондитерских изделий, спортивные состязания, национальные песни и танцы.
Все одеты в национальную эскимосскую одежду. Женщины и девочки – в парках, отделанных дорогими мехами.
По всему чувствовалось, что жители Барроу – это одна большая семья, живущая на земле своих предков, по своим законам, бережно сохраняя тысячелетнюю культуру своего мужественного народа.
На празднике было много детей, молодежи, жадно впитывающей саму атмосферу, царившую в тот день на берегу, напоенную этническим своеобразием.
И нет никакого сомнения, что традиции, завещанные им предками, будут жить.
2
Довелось мне побывать и на острове Святого Лаврентия, в селении Сивукак (Гэмбэл).
Раньше мы ничего не знали о жизни наших сородичей по ту сторону Берингова пролива. Только по публикациям нашего земляка, писателя Юрия Рытхэу, судили о жизни наших соплеменников. Он писал, что на Аляске среди эскимосов практически нет людей с высшим образованием. Рытхэу называл всего одно-два имени из тех, с кем общался там. Поэтому мы совершено по-иному представляли себе жизнь аляскинцев.
Все представления наши кардинально изменились, когда мы сами побывали у них в гостях.
Итак, на небольшом девятиместном американском самолете мы летим над океаном к неизвестному нам пока острову. Внизу неспокойное море, мы пробиваемся сквозь густой туман, и вот он, остров, побывать на котором мы мечтали, наверное, всю жизнь.
Наш самолет садится на галечную косу. Одна за другой к нему подъезжают машины. Доносится эскимосская речь, слышны возгласы радости, приветствия.
Впервые за четыре с лишним десятилетия мы прибываем к своим соплеменникам, а иные из нас – и к своим родственникам, живущим через границу.
Ветрено, и нас сразу увозят в здание муниципалитета, где и происходит первая официальная встреча. Помощник мэра города Гэмбэл Унукти Танъян приветствует нас от имени жителей города, выражает большую радость от встречи с нами. Затем со словами приветствия к нам обращаются члены Совета Старейшин. «Впервые за долгие годы мы смогли посмотреть друг другу в лицо. Нельзя выразить словами радость от этой встречи, – говорит один из них. – Я помню даже людей с вашего берега, с которыми вместе играл в детстве. Нам надо возобновлять наши отношения…»
В селении, в котором нам предстояло провести несколько дней, проживало чуть более шестисот человек. Штат Аляска выделял городу Гэмбэл на тот период времени ежеквартально порядка двадцати тысяч долларов.
Само селение стоит на галечной почве. Сразу бросилась в глаза царившая повсюду чистота, нигде не было видно мусорных свалок, коптящих труб. Каждый дом отдельно отапливался жидким топливом, отопление регулировали сами жильцы.
Гэмбэл считался городом второго разряда: с тремя магазинами, двумя школами – начального и общего образования.
В день нашего приезда почти все его население собралось в большом спортивном зале одной из школ. На встречу пришли все от мала до велика. Равнодушных лиц нигде не было видно. С огромным живым интересом расспрашивали жители Сивукака каждого из нас о нашей жизни, приглашали к себе в гости.
Дарлин, дочь Апаналука, была участницей экспедиции «Берингов мост». А сам Апаналук – директором общинного магазина. На ту пору он выглядел солидным деловым человеком средних лет. В его магазине цены, по сравнению с ценами в магазинах центральных районов штата, выше, потому что товары сюда доставляются издалека, в связи с чем увеличиваются транспортные расходы, что, естественно, закладывается и в цену товара (так же, как и сейчас, в 2016 году, у нас на Чукотке). Торговый зал большой, полки в нем заставлены разнообразными промышленными и продовольственными товарами.
Тогда все это нам, еще находившимся в советском всеобщем дефицитном прошлом, было в новинку и повергало в шок от увиденного изобилия. Это сейчас наши магазины ничем не отличаются от аляскинских, и наши морские охотники сегодня могут купить для своих хозяйственных нужд в наших магазинах все необходимое, а тогда морзверобои Сергей Нанухтак и Афанасий Тнауквутагин из состава нашей группы сразу заинтересовались товарами, которые так были нужны им в хозяйственной деятельности. Они весьма детально расспрашивали хозяина магазина о том или ином товаре, который был бы востребован нашими морскими охотниками или оленеводами, – например, те же мобильные радиостанции, охотничьи ружья, специальные гарпуны для охоты на китов, моторы для вельботов и многое другое. Долго со всех сторон рассматривали они моторы марки «Ивынрут» стоимостью две с лишним тысячи долларов. В ту пору о таких двигателях нашим охотникам можно было только мечтать. Разве сравниться было с ними нашим тогдашним «Вихрям»?
Да и само оснащение магазинов на Аляске не шло ни в какое сравнение с нашими, еще советскими. Уже тогда, находясь в своем кабинете, Апаналук с помощью компьютера, о котором мы и представления не имели, знал, сколько человек посетили его магазин, на какую сумму продано товара и т. д.
Товары доставлялись из Сиэтла через Анкоридж, где находился представитель компании. Доставка одного килограмма товара на остров обходилась в пять долларов. Годовая выручка составляла один миллион восемьсот пятьдесят тысяч долларов. Товар в основном доставлялся самолетом, а жидкое топливо – морским танкером. Для людей пожилого возраста товар в магазине продавался по сниженным ценам.
Само селение находится на берегу моря. Как и все прибрежные жители, сивукакцы занимаются промыслом морского зверя. Это их образ жизни. Морская охота доставляет эскимосам наибольшее удовлетворение – для них это настоящая жизнь. Люди живут не для того, чтобы выполнять план, как это было у нас в течение многих лет, или покорять природу, а для того, чтобы оставаться самими собой, хранить свои традиции и обычаи предков, свое мировоззрение, свою религию, свою общинную спаянность.
Этот древнейший вид занятий эскимосов наши соседи сохранили в первозданности, хотя и здесь вполне доступны достижения современной цивилизации.
У главы байдарной команды охотников Сивукак насчитывалось двадцать две байдары. Здесь нам показали видеофильм о процессе добычи гренландского кита. Также хозяин продемонстрировал различные виды оружия для охоты на морзверя. А во дворе его дома эскимоски обтягивали остов байдары свежей кожей моржа, сшивая куски и обучая этой непростой работе, сравнимой с искусством, молодых девушек.
Такую работу женщины, специально обученные этому делу, издавна проводили и у нас. Это действительно настоящее искусство, требующее сноровки, специальных знаний, профессионального умения и навыков.
Познакомилась я тогда и с семьей Апатики. Анахун в ней был старшим из братьев. Он жил со своей семьей в отдельном доме. У них имелось все, что было необходимо в хозяйстве: транспорт, байдара, бытовая техника. В доме царили чистота и уют. Апытыки, отец Анахуна, дядя Вамкун, Нунугун до закрытия границы бывали на Чукотке и много рассказывали тому же Анахуну о жизни чукотских эскимосов.
Аляскинские эскимосы никогда не забывали о своих сородичах, отделенных границей, считая их своими братьями. «И сейчас, когда мы увидели вас, на душе сразу легче стало, – говорил Анахун. – Ведь мы издавна связаны родственными узами и должны жить, помогая друг другу, как всегда жили эскимосы и как мы живем на нашем острове, по сути, единой семьей, и делим добычу между собой».
После этой встречи наши дети тоже захотят постоянно контактировать друг с другом, и это замечательно.
«Мы всегда смотрели на очертания ваших гор, – продолжал Анахун, – и думали о вас, потому что многих людей, ваших земляков, я знал лично. К нам сюда раньше прибывали на байдарах чукотские эскимосы вместе со своими детьми, среди которых были Уката, Каля, Нанухтак, Уфсюк. Сколько времени прошло с тех пор! Многих уже нет в живых… Мы живем так же, как жили наши предки. Добываем моржа, кита. Я хозяин байдары. А байдара досталась мне от отца и деда.
Но при охоте на кита мы также используем и современное оружие. Об это наши кавымыт** заботятся. Слежу всегда, – говорил Анахун, – чтобы охотничье снаряжение всегда находилось в исправности, готовности, чтобы впоследствии оно перешло к моим младшим братьям и сыновьям.
Ну а в свободное время хожу на эскимосские танцы. Своих песен у меня нет, но песни отца и деда я не забываю. У моего дяди Вамкун были особенные, напевные песни…»
Жизнь эскимосов по ту сторону Берингова пролива зависит от них самих, от их активности, предприимчивости, разворотливости. Оно и понятно. Ведь без этого у любого народа нет будущего, тем более если народ забудет свои истоки и корни. Аляскинские эскимосы сумели сохранить свои истоки и корни, свято почитая и сберегая заветы предков.
В доме помощника мэра Унукти Таньяна, молодого, лет тридцати человека, я прежде всего увидела на стенах фотографии его предков. Тут же висела схема его генеалогического древа. Хозяин дома охотно рассказывал мне о своем роде.
Четырехкомнатный коттедж, в котором он жил со своей семьей, был обставлен достаточно скромно. Унукти на общественных началах работал помощником мэра, а постоянную зарплату получала только его жена, которая вела контроль и выдавала жителям селения пособия по безработице. Деньги, которые она зарабатывала, нужно было распределить таким образом, чтобы при этом случайно не обойти и многочисленных родственников: сорок процентов населения Гэмбэла жили на дотации штата из-за ограниченности числа оплачиваемых рабочих мест. В связи с этим муниципалитет старался не приглашать в селение людей со стороны, чтобы оплачиваемые рабочие места доставались в первую очередь местным жителям.
Совет города состоял из семи человек, при этом Совет не являлся законодательным органом, но каждый член Совета вправе был получать определенную сумму за участие в решении вопросов жизни коренного населения. Унукти работал в муниципалитете, чтобы помогать односельчанам. До этого он в течение одиннадцати лет учительствовал в школе. Перейдя в муниципалитет, он держал под контролем каждое рабочее место в городе, благодаря чему коренные жители возглавляли почтовое отделение, медицинский пункт, магазины, телефонную станцию. Остальные занимались изготовлением сувениров из меха и моржовой кости. Так, например, женщина в ту пору могла выручать от продажи своих изделий до ста пятидесяти долларов в месяц. Мужчины выручали больше. Каждый приспосабливался как мог.
В Сивукак специально приезжали те, кто для своих нужд скупал у местного населения лом моржового клыка, поэтому жители острова ходили по побережью в поисках такого лома.
Приходилось хоть как-то выходить из положения, потому что за потребленную в летнее время электроэнергию семья Унукти, проживавшая в четырехкомнатном коттедже, вынуждена была платить до сорока долларов в месяц по ценам того времени, а в зимний период и того больше.
Нам повезло побывать тогда на дне рождения дочери Унукти. За обедом, на котором собралась вся многочисленная родня, были поданы национальные блюда. На десерт подали морошку, заправленную толченым оленьим салом. Очень вкусное блюдо!
А вечером мы побывали на концерте, где исполнялись эскимосские песни и танцы, очень схожие с нашими. Изготовлением саяков там занимались любители – организаторы таких увеселений. Кстати, услышали мы тогда и наши песни в исполнении аляскинцев. В ответ на наше удивление нам пояснили, что наши мелодии они слышат по радио, записывают на магнитофон, а затем разучивают, но рисунок танца придумывают уже свой. И нам ничего не оставалось, как присоединиться ко всеобщему веселью и тоже пойти в пляс под наши общие песни.
* Циркумполярный совет инуитов (ICC ) (гренландцы: Inuit Issittormiut Siunnersuisooqatigiiffiat), ранее Циркумполярная конференция инуитов.
** Начальники.
