* * *
Полöмöй йöршöн сибдöма лолö,
Йöналö тшöтьнас тувсовъя лунöс,
Сюръяöн шӧйтысь тöв нырыс волö,
Лыасö гартö черилöн унмö.
Ме сьöлöм-юысь пöляла дойсö,
Черилы кыпыд гыяслöн шыысь,
Полöмöй кылö куржайтöм войсö,
Мен колö петны вöтъяслöн рыысь.
Олöмас меным вемöсыс колö,
И сэки, гашкö, йöршысь ме мына,
А öнi быттьö стен сайын ола,
И сьöлöм-юын чериыс вына.
И сiйöс меным тывъявны эськö,
Но гудыр юсьыс мый меным сюрас?
Сьöлöмам мамö кöдзлiс мен эскöм —
Вемöсас полöм синваöн тюрас.
* * *
Страх, неуступчивый до икоты,
в душу вонзился ершовой костью —
гиблые крутит водовороты,
донным песком обдаёт со злостью.
Сердца протока болит. Подую —
волны над взмученными песками...
Страхом ночные морозы чую —
сонная прорубь не отпускает.
Надо проснуться слегка поближе
к жизни, как острая кость, жестокой...
Но закрываю глаза и вижу:
сильная рыба идёт протокой.
Так по родительскому примеру
невод и бросила б на удачу...
Мамину вновь обретаю веру,
а просыпаюсь — от страха плачу.
