Muštašukkani
Eläy pereh — mieš ta naini,
Lapši kašvau hyväččäini.
Naini — kaunis kukkani,
Mutta muštašukkani.
“Kunne läksit? Missä olit?
Mintäh lukušša on ovi?
Kunne äijän rahua mäni?
Mintäh uuvvet pukšut panit?”
Miešhän mitänä ei virka,
Kaččou uloš, kiällä viuhkuau.
Ikkuna on avonaini,
Kuččuu naistah pakinoilla:
“Tuošša šeisou pylväš harmua,
Tämä on miun uuši armaš,
Elähän šie šitä koše,
Šanon šiula ihan tosieh!”
Ei še kekšin muuta toista,
Hyppäi itun kera koista,
Šieppai koukun kylyštä,
Rupei lyömäh pylväštä.
Tätä kaččuon mieš ei keštän,
Hiän niin nakro, jotta hiešty:
“Oletko šie tolkušša?
Rikot rautakoukkusen”.
Naini miehen kera nakrau,
Šepäi, tarttu miehen kaklah.
Ielläh tuošta päiväštä
Eläy pereh rauhašša.
Ревнивица
Семья. Жена и муж внимательный,
Растёт ребёнок замечательный.
Жена, как майский цвет, красивая,
Да только, больно уж ревнивая.
«Куда пошёл? И где-ж ты был?
А дверь зачем на ключ закрыл?
Куда так много денег дел
И брюки новые надел?»
А он молчит, глядит в окно,
Мужчине вовсе не смешно,
Окно открыто, виден двор,
Зовёт жену на разговор.
«Вот видишь, серый столб стоит?
О нём душа моя болит,
Его я больше всех люблю,
Серьёзно это говорю!»
Жена, рыдая на бегу,
Схватила с бани кочергу,
И стала по столбу лупить,
Чтоб за обиду отомстить.
Ну тут мужчина не стерпел!
Он так смеялся, аж вспотел.
«Ой-вой, умора! Не могу!
Ты же сломаешь кочергу!»
Жена очнулась. И смеяться!
И к мужу. Крепко обниматься!
Теперь обходят их несчастья,
Живут они в любви, в согласье.
