Ленин карса й\рт\д, Ленин карса г\р\д…
1944 во. Войнал\н сэкся «кос» лыдпасъясысь пыр на пол\м босьт\. М\д\д Мир\в\й войнал\н медш\р тышъясыс — С\вет-ск\й Союз да Германия костын. Гитлерл\н 315 дивизияысь да 10 бригадаысь 198 дивизия да 6 бригада «пурсь\-чашйысь\» Восточн\й фронт вылын. 70 пр\чентыс! Страшн\й вын!.. Н\шта на и Германиял\н сателлитъяс м\д\д=сны СССР-лы паныд 38 дивизия да 18 бригада. И тай\ выныслы кол\ водзсасьны, ку-сыньтчыны оз позь. А Италияын англичаналы да американечь-яслы воча Германия петк\д=с с\мын 19 дивизия, сухопутн\й войскалысь 6 пр\чентс\… Францияын, Голландияын, Бельгияын да Норвегияын вермахт видзис 64 дивизия. Став сь\кыдыс усис СССР выл\... Государство выл\, код= сэсся велал=с воюйтны да вочас\н м\д=с пурк\дны немеч\с. Но кутш\м дон\н, кутш\м до-н\н тай\ куж\мыс сетчис…
1944 вося январ 14 лун\ немечл\н «Север» армейск\й груп-пировка выл\ пет\ны тыш\н Ленинградск\й, Волховск\й да 2 Прибалтийск\й фронтъяс. Налы отс\г выл\ локт\ Красное Зна-мя ордена Балтийск\й флот. Ленинград да Новгород дорын тышъяс б\рын миян салдатъясл\н артмис ор\дны враглысь оборонас\, а сэсся и б\рыньтны с=й\с. Январ 20 да 27 лунъяс\ Москваын бара лэдзисны салютъяс. /тис\ — Новгород мезд\м кузя. А м\дс\...
М\д салютыс — торъя сёрни. М\д салютыс — Ленинград мезд\м б\рын. Г\рд Армия шыбит=с немеч\с 220—280 кило-метр сай\, пасьварт=с 20 дивизия да ор\д=с 900 лун ч\ж карс\ джаг\дысь кытшс\. Збыль м\й помасис блокадаыс? Первойс\ некодлы эз эскыссьы…
Ленинградса блокада шензь\д=с сэки став мирс\. И пыр кутас шензь\дны. И быд лун кутасны выльысь и выльысь кып-тыны юал\мъяс. Позис эз блокадасьыс мынт\дчыны? Позис эз водзджык мездыны й\зс\? Мыйла сы мында\н ловс\ вошт=сны? Мыжа\сь абу Сталин либ\ Жданов? Но вочакывъясыс мыйлак\ абу\сь...
Та в\сна сёрнис\ окота ну\дыштны с=дз шусяна «окопн\й правда» йылысь, й\з йылысь, кодъяс ас вывт=ыс вудж\д=сны Ленинградса блокадас\. Окота юксьыштны нал\н казьты-л\мъяс\н, т\дм\дны мук\дс\, мед и збыль некор нин эз вушйы, мед нэмъяс кежл\ колис.
…1944 вося январ. Эжвайывса кык зон, кыкнанныс Пом\сд=н дорысь, кыкнанныс тышкасисны Ленинград в\сна. С\мын \тиыс — блокада кытш пиын, а м\дыс — ортсысяньыс. Т\да, кык мортыс корк\ аддзысисны. Веськыда син на син сёрни-т=сны. И \та-м\дс\ г\г\рвоисны. Но тай\ ёна сёр\нджык нин.
А сы\дз в\л= война...
Виталий Попов
«Ме аддзыл= пыд\ст\м синъяс…»
Блокада. Пытшк\ссянь видз\длас.
Виталий Васильевич Попов чужл=с 1922 воын Пом\сд=нын. Блокадас\ вуджис медводдза лунсяньыс б\ръя\дзыс.
Виталий Васильевичл\н казьтыл\мысь:
«Действующ\й армия\ мен\ босьт=сны 1941 вося юнь 15 лун\. А вежон мысти заводит-чис война. Тай\ луныс суис мен\ Ленинградын, Финлянд-ск\й вокзал вылын. Помнита, бытть\ т\рыт в\л=. Юнь 22 лун. Пет=м вагонъясысь, то-м\сь, ён\сь, сералам, \та-м\д\с дэль\дам... И друг громкогово-ритель пыр: война! Кутш\м война? Вокзал дорын сулалысь й\зыс л\нисны. Веськыда к\ шуны, войнас\ сэк виччысисны нин. Т\д=сны, Германияк\д быть ковмас люкыштчыны. Ёна эн эск\й налы, кодъяс \н\дз шу\ны, мый война йылысь ю\р ве-сь\п\рт=с став с\ветск\й й\зс\. Мортыд абу й\й, и крестьяниныд веж\ра. М\д дел\, мый воюйтны некодлы абу окота. Но том-луныд ассьыс босьт\. И пропаганда бура уджал=с! Миян выл\ кодк\ уськ\дчис? Гитлер? Но и мый? Сылы пом воас! Тадз м\впал=м. Збыль.
Миян\с пыр ж\ шыбит=сны Карельск\й перешеек выл\, дас сизим\д укрепрайон\. Орчч\н Лембелово ты, матын — Ваське-лово грезд. Визь\н мун\ны дотъяс. Быд дотын — нёль «Мак-сим» пулемёт. Позь\ круг\в\й оборона босьтны. /ружие бур, нин\м и шуны! Важ Уставын в\л= гиж\ма: эм «Максим», эм ловъя пулемётчик — в\р\глы пом!
Мен\ буретш пулемётчик\ вел\д=сны. Лунтыръяс\н тактика да материальн\й часть. Дыш\дм\н лол=с. Тадз ме веськал= до-т\, лои пулемётчик\н, воддза номер\н. А немеч сэк кад\ Ленин-градс\ вочас\н кытш\ босьт=с. Т\в. Лембелово ты йиасис, позь\ сэт= котравны. Немечьяс — тшап\сь на, жлеч\сь. Миян водзын — «Северл\н» медбур войскаыс. И кол\ шуны, кужисны воюйтны. Но первойс\ ышнясисны ёна, бур салдатъяс\н миян\с эз лыд-дьыны. Помнита, пет=сны \тчыд йи вывт=ыс атака\. Локт\ны, лёкысь горз\ны. И бурак\, гажа юра\сь. Эз и повзьыны, п\шти дот дор\дз воисны. Заводит=м пулемётысь трачкыны. Немечьяс усял\ны, ойз\ны, а дзебсьыныс\ некытч\. Йи вылас толаясыс сэк эз на в\вны. Кызвынс\ уськ\д=м, лыда морт б\рс\ мун=с. Шойясс\ б\рас лымнас и тырт=с. Дерт, абу мича серпас, но войнаыдл\н серыс век мисьт\м, да дукыс лёк. И жалитны не-меч\с некор в\л=. Ми т\д=м нин, мый в\чсь\ Ленинградас. В\-р\гс\ г\ститны эг корл\й, ачыс тай локт=с, корт\г-тш\ктыт\г. Тай\ «психическ\й» атака б\рас немечыд неуна л\ньышт=с, дугд=с сэсся веськыда дотъяс вылад ыршасьны. Г\г\рвоисны ж\, т\лкт\г «героявны» оз позь. Кут=сны флангъяс выл\ усь-ласьны. Но и сэн ми эг\ ж\ нянь\н-сол\н паныдавл\й...
А сэсся заводитчисны позиционн\й тышъяс: то немеч ми выл\ во\, то ми на выл\. /та-м\д\с й\ткыштны некыдзи ог вер-м\й. Но ми т\д=м: локтасны к\ немеч дор\ свеж\й вынъяс, миянлы пом. Шыбитасны. Мыйла? Б\рынджык висьтала. А \н= лун кост мысьт «разведка боем». В\л= 1942 вося январ. Выль вос\ эг\ и г\г\рвол\й (он \д праздничайт). Шуисны: аски рейд\ мунас ротаысь чук\рт\м торъя взвод, ну\дас с=й\с миян взводса командир лейтенант Кудрявцев. В\зйыси: «Босьт\й тш\тш мен\!» Видз\дл=с воча, крапкис: «Некытч\ он мун! Буретш тэ-над дот водзын фронтс\ вуджам, код= кутас мышсянь дорйыны, ковмас к\?»
Мун=сны войнас. Комын морт. И лёка ставыс артмис. Кызь сизимс\ виисны. Куим\н б\р кыссисны, \два ловъя\сь, г\г\р ранаяс. Ме сэк медводдзаысь б\рд=. Кымын ёрт\с \ти здук\ вошт=м! Уна вир най\ миянлысь кисьт=сны. Мен\ к\ босьт=сны, эськ\ тш\тш сэн п\гибнит=. Артм\, взводса командир менсьым судьба\с м\д туйвеж\ сэк кеж\д=с. Некор оз вун. Кор война б\рын первойысь локт= Пискарёвск\й шойна выл\, медводз казьтышт= лейтенант Кудрявцев\с...
Медводз кадас в\л= нин\м\н водзсасьны! Винтовка да пуле-мёт, со и став \ружиеыс. Весиг \ти пушка эз в\в. Фашист и пушкаысь, и миномётысь шковг\, а ми воча с\мын кулак пет-к\длам, да ск\рла пинь йирам. Но кутчысим \д! Эз вермы фа-шистыд шыбитны миян\с. А 1943 воын вайисны куим медводдза пушка. Радным! Пыр ж\ камгыны кут=м немеч да финн кузя. Кокньыдджык лои. Наступайт-ны, дерт, куим пушканад, эг верм\й, но водз\с сетны позис нин. Ми — ск\р\сь. Ск\р\сь Ленинград в\сна, тшыгъял\м в\сна… Г\г\рвоим «блокада» кывс\ сэк, кор луннас м\д=сны торй\дны 200-300 грамм нянь. Н\шта — ва баланда. И тай\ фронт вылын! А карас либ\ кыдзи? Думыштлан, да сь\л\-мыд сыркмунл\. Но ми эг\ бротк\й, эг\ нярг\й. Г\г\рво-им, ставлы сь\кыд. Тшыгъяв-ны ёнакодь лол=... Быд здук м\впал=м сёян йылысь. /ти кад\ весиг шатл\дл=с. Но воюй-т=м, кыдз вермим. Сулал=м. Гоз-м\д\с лыйл=сны нянь гусял\мысь. Ме эг куритчы ни эг ю да корсюр\ табак да курыдтор вежлавл= нянь ч\впан выл\. С=й\н и спаситчи, нин\м эг гусяв. А сэсся Ладожск\й ты во-м\н т\вся туйт\ восьт=сны, и пыр ж\ кокньыдджык лои. Няньыд лоисджык, сакар, корсюр\ весиг яйтор вом\ веськавл=с. Гажа да нимкодь лоис!
Но и немечыд да финныд тшыгъял=с ж\! Ещ\ кыдз! Водзс\ громкоговоритель пыр горз=сны: «Эй, роч, сдайтчы! Тэнад весиг няньыд абу! А ми тэн\ вердам и юкт\дам! Пасьт\дам и узь-т\дам!» А миян весиг громкоговорительыс эз в\в. Но \ти миян салдат векж\ пышйис. Казах. Кыдзк\ удит=с кот\ртны немеч дор\дз, и миян эз лыйны. А сэсся, мор\й, громкоговоритель пыр паныд м\д=с карзыны: локт\й п\, мен\ зэв бура примит=с-ны. Таысь ми швач ск\рмим. Шковгам став \ружиеысь. И де-зертирыд л\нис. А сэсся и финнъяс да немечьяс вочас\н л\нис-ны. Тшыгъявны кут=сны. Эз нин сэсся няньнад миян водзын дэль\дчыны. Немечыд сэк финнт\ вассал пыдди кут=с, м\д сорта морт\н лыддис. Первой ачыс сёяс, сэсся, мый кольыштас, финнлы сетас. Пыр зыксисны. И финнъяс водзджык нин г\г\р-воисны, регыд пом воас. Кор б\рынджык най\с зырны м\д=м, прам\я эз и водзсасьны, пыр и сдайтчисны. И правильн\ в\-чисны. Ловй\н к\ть колисны. А \титор некор оз вун, талун на д\сада босьт\. Уськ\дчис миян выл\ \тчыд… нывбабаясл\н батальон. Финнъясл\н. Во\ны и во\ны. Еджыд масхалата\сь, ставыс \ткодь\сь. Ми лыйсям, мый вермам. Унджыкыс колис-ны лым вылас. А б\рынджык тыдовтчис — ставныс бабаяс... Код т\д=с? Кутш\м зьвер налы наступайт\м выл\ приказс\ сет=с? Унал\н горшыс сэк г\рддзасьл=с, сь\л\м вылас лёк лол=. Мый сэсся в\чан, война… Бур, финнъяс \дй\ сдайтчисны. Ас-ланыс кияс\н олан лагер кып\д=сны, а б\рынджык и гортас раз\дчисны, Вуокси ю сай\. Дисциплина т\дысь й\з, нин\м и шуны. Но Ленинград в\сна миянлы эз позь жалитны ни немечь-яс\с, ни финнъяс\с.
Блокада… Ме аддзыл= кытш\ веськал\м Ленинградс\ медся шушт\м да лёк кадас. 1943 воын фронт вывсянь мен\ м\д\д=с-ны карас курсъяс выл\, 37 \ружейн\й завод\. Ме бура т\д= \ружиес\, да к\сйисны коль\дны Ленинградас. Ки\н и кок\н пыкси. Кутш\м Ленинград? Фронт вылын ёртъяс виччысь\ны. Кыдзи кута видз\дны карса олысьясыслы синмас? Том морт, и абу фронт вылын? Ме некор ог вун\д налысь синъясс\: дзик куш\сь, пыд\ст\м\сь, нин\м оз петк\длыны. Бытть\ йи… Му-нам кар\д. Кык\н. Орчч\н — связьл\н взводса командир, стар-ш\й лейтенант, мек\д тш\тш локт=с курсъяс выл\. Ачыс — Ленинградысь. Думыштл\й, кутш\м\сь сыл\н м\впъясыс! Му-нам, асьным тшыг\сь. Шатл\дл\. Паныд шлапй\ны й\з, миян моз ж\ шатлась\ны. Абу й\з, а вудж\ръяс. Т\бсь\ма\сь, шалля-сь\ма\сь, куш ныръясыс да синъясыс тыдал\ны. Видз\д\ны веськодя. Некод оз кор мил\стыня, оз нюж\д ки. Аддз\ны: ась-ным вудж\р кодь\сь. Синм\ шыбитчис — карас ни \ти лэбач абу. Рака ни пышкай. Г\г\р — кынм\м морт шойяс. Дзебны некодлы. Быд лун кул\ны и кул\ны. Тшыгысла да к\дзыдысла. Мун\ мортыс, и — усь\. Кын. Ад…
Но мый чуйм\д\, 37 \ружейн\й завод бердын в\л= клуб, и рытнас сэн й\кт=сны. Тай\ абу «чума дырйи пир». Томлуныд ассьыс босьт\, ставс\ вен\. Медся сь\кыд кадас том й\з костын чужл=с радейтч\м! Вот мый сэтш\м ол\мыд… И ол\мыд верм\ смертьт\! Век вермыл=с. Оз позь овны дугдывт\г шогсь\м\н».
Виталий Васильевич Попов, Пом\сд=нын чужл\м коми зон, тай\ войнаас колис ловй\н. Судьбаыс нюммун=с сылы. Блокада ор\д\м б\рын ёртъясыск\д с=й\ мезд=с фашистъясысь Эстония, сэсся Асыввыв Пруссия, Кёнигсберг. Медб\ръя тышыс лои Лит-ваын, сэн= пасьварт=сны немечьяслысь Курляндск\й группиров-ка. Буретш тан суис коми зонм\с Ыджыд Победа. Медся ыджы-дыс. Медся виччысянаыс. Виталий Васильевич кольччис ар-мия\, лоис офицер\н. Уналаын служит=с. Но семьяыск\д б\р локт=с чужан=нас, Пом\сд=н\. Б\ръя здук\дзыс ол=с да уджал=с тан. Зэв шань да мел= морт, пыр нюмъял=с й\зыслы. И этша\н т\д=сны, мый пыр лои вуджны тай\ мортыслы.
Николай Игнатов
«Ми видз\д=м Ленинград выл\ да б\рд=м…»
Блокада. Ортсысянь видз\длас.
Николай Васильевич Игнатов чужис 1924 воын пом\сд=н-дорса ич\тик Кузьмыльк грездын. 1942 воын дас к\къямыс ар\са зонка\с босьт\ны война выл\. Пыр ж\ веськал\ Волхов-ск\й фронт выл\, м\д стрелк\в\й бригада\. Тай\ фронтыс Ле-нинградск\й да м\д Прибалтийск\й фронтъяск\д \тув чашнит=с блокадалысь кытшс\.
Николай Васильевичл\н казьтыл\мысь:
«Ме пыр ж\ веськал= Ленинград ул\. Лёкиник кадас. Сь\л\м пытшкын быд\нл\н шог войлал=с. Карс\ аддзам, а отсавны ог\ верм\й, вынъяс оз тырмыны. Да и приказ абу. Н\шта немечьяс изьдевайтч\ны. Горз\ны громкоговоритель пыр: «Роч суседъяс! Талун ли, аски ли ми Ленинградт\ босьтам! А т= нин\м он верм\й в\чны, т=ян вынныд абу. Кутш\м т\лк воюйтны? Лок-т\й, сдайтч\й! Шуда\сь лоан-ныд. Велик\й Германияын ов-ны кутанныд. Т= сюсь воинъяс, ми т=ян дор\ морт ног\н ма-тыстчам!» Со мый шуал=сны, \н\дз помнита. Но и ск\рал=м ж\ ми! Ин\ эг \шй\й. Кутш\м \ружие ки ул\ веськавл=с, сы-ысь и лыйл=м.
Н\шта на и листовкаяс… Дугдывт\г шыблал=сны само-лётсянь. Бара ж\ сдайтчыны кор\ны. А видлы босьтны киад бумагас\! Пыр и гургасны осо-б\й отдел\. Весиг чигаркат\ гартышт\м выл\ эз позь босьтны (ачым эськ\ эг куритчы).
Наступление\дз миян мышнопъясын куйл=с морт выл\ \ти ки чышк\д\н да ням\д гозй\н. Сэсся немтор эз в\в. Со и воча-кывйыс, мыйла кытшс\ та дыра разьны эг верм\й — нин\м\н. Сёян ни юан, ни к\луй… Н\шта и \ружиеыс оз тырмы. А не-мечл\н меш\кас — пачкаын шыд, галет, бульон в\чан кубик да кансеръяс. Тадзт\ н\ мый он воюйт!
Ми бытть\ нырис\н кыл=м блокада чашвартан кадс\, лун и вой с=й\с виччысим. Медводз, миян\с бура пасьт\д=сны. Се-т=сны выль полушубокъяс да н\шта и резина пыд\са гын са-п\гъяс. А немечлы нин\м эз сетны! С=й\с к\дзыдысла т=р\м вись\м нин босьт=с. Ми аслыным шуалам: слабог, регыд насту-пайтны приказ сетасны. С\мын лэдз\й миян\с, с\мын лэдз\й… Кутчысь, Ленинград! Регыд локтам, к\ть б\ръя й\зс\ мездам. Мый в\чсь\ карас, ми т\д=м. П\рн\й мужикъяс б\рд=м. Б\рд=м сыысь, мый нин\м он вермы в\чны. Сыысь, мый приказ оз сетны.
Кык т\лысь дасьтысим наступление кежл\. Б\ръявылыс ёнакодь к\дзд\д=с, кызь градус\дз. И вот заводитчис! Гым-гам, пельыд чунал\. Суседт\ он кыв. Ми сулал=м к\къямыс\д ГЭС дорын, Невск\й Дубраваын. Немеч дор\дз — нёльсё метра. Танкъяс да пехота в\рзисны… /ти оборона кытш немечлысь босьт=сны, м\д\с… Ставыс — миян син водзын. Г\г\р — шойяс. Ме сэки миномётн\й батареяын в\л=, та в\сна пехотаысь неуна б\рынджык мун=м. Корк\ воим Гатчина\дз. Сэн= немечл\н гос-питаль. Видз\дл=м пытшкас — тыр\ма шойяснас. Ранитч\ма-ясыс, отс\гыс абу во\ма да, кувсь\ма\сь. Дерт, мисьт\м сер-пас… Но буретш тай\ госпиталь дорас миянлы шуисны: Ленин-градлысь блокада ор\д\ма! Мый в\чсис! /та-м\д\с пельпомъяс\ шлопй\длам, радлам. Унал\н — синва… Важ\н нин виччысим, кор ленинградса адыс помасяс… И со помасис.
А ми водз\ наступайт=м. Воим Воронь\й г\ра\дз. Пехота буракодь зутшкысис. Водз\ некыдз. Немечл\н зэв бур позиция: чурк вылын сулал\, ставс\ аддз\. Бур\н он судз\д. И швач\д\ г\г\р, с\мын лестукъяс лэб\ны. Крупнокалиберн\й\н уджал\. Миян и самолётсянь бомбит=сны, и пушкаясысь камгисны… Некутш\м т\лк абу. Бура кутчысис немеч, кужис воюйтны. Мен\ век д\зм\д\, кор киноын немеч\с петк\дл\ны веж\рт\-м\н. Немеч и вел\д=с миян\с воюйтныс\. И век ж\ Воронь\й г\рат\ удайтчис босьтны, пехота кытшовт=с \тар-м\дар ув-тас=нъяс\дыс. Немеч сэсся ачыс эновт=с чуркс\, плен\ весь-кал\мысь повзис.
Сутки сулал=м Красное Село дорын. Фрицъяс зэв яра водз-сасисны. Юрт\ лэптыны он лысьт. Миянлысь пехота бара гы-л\дны заводит=сны. Да, пом\дз кутчысис немечыд Ленинград в\сна, некыдз эз к\сйы б\рс\ сетны... Вайисны штрафн\й рота. Ми б\рас сулалам, видз\дам. Чеччисны салдатъяс, горз\м\н кот\рт\ны. Немечлысь сярганс\ дась\сь ор\дны. Но п\шти ставыс п\гибнит=сны. Весиг синъясын пемдыл=с. Миян корисны авиация, вель дыр «г\рисны» немечлысь траншеяяс. И та б\-рын батальон дзоньнас чеччис да л\ня, «ура» горзыт\г, усь-к\дчис фрицл\н перед\в\й выл\. Ми дум\н пр\щайтчим нин батальонса войтырк\д, мися, \н= немеч шырас… Но Енмыс от-сал=с. Авианалёт б\рын немеч, тыдал\, эз на удит ас садяс воны, сиб\д=с пехотат\ асланыс траншеяяс\дз. Код= эз удит пышйыны, места вылас помс\ и аддзис... А ми кулакъяс зэв-тал=м: оз м\й позь в\л= водзджык авиацияс\ корны? Кутш\м грекысь уси штрафн\й рота? Эк, командиръяс… В\л=ны сэ-тш\мъяс, кодъяс эз жалитны пр\ст\й салдатт\, нин\м и шуны… Но в\л=ны и бур командиръяс.
А ми шковгим миномётысь. Прицел 6, угломер 30, 6 заряд… Вына \ружие, нин\м и шуны. Минаяс эг жалит\й.
Сэсся миян Волховск\й фронт паныдасис Ленинградск\й фронтк\д. Кутш\м рад\сь в\л=м! /та-м\д\с сывъялам, землякъ-яс\с юасям… Бара ж\ синва пет\ раднымла. А кыдз он радлы, кор та ыджда удж лои в\ч\ма? Блокада ор\д=м! Медводдза воськов в\чим. /н= кол=с петны Балтийск\й саридз дор\.
Ленинград мезд=м. Мезд=м и Новгород. А сэсся мун=м Псков обласьтт=. Чорыд тышъяс пыр, немечл\н водзсась\м пыр. Воим Эстония\дз. Б\ръя тышыс — Саарема д= вылын. Враг с\мын сэн г\г\рвоис: бурджык плен\ сетчыны. И правильн\ в\чис. А сэсся война помасис...
Ставс\, мый в\л=, он висьтав. Ме с\мын Ленинград йылысь неуна казьтышт=. И \н\дз чуймала: кыдз ловй\н коли? Сёысь кувны позис, быдсяма «мясорубкаас» ёртъяск\д веськавл=м. А со тай… И век ж\ т\да, мыйла ловй\н коли. Война меным «козьнал=с» кык ранитч\м, кык контузия да кык грыжа. Заводит= воюйтны пехотаын. Но медводдза ранитч\м б\рас госпитальсянь веськал= сь\кыд миномётъясл\н расчёт\. С=й\н и ловъя. Некор эг м\впыштлы, мый та дыра ола. Тш\тшъяяс\й п\шти эз кольны, ставыс нин м\даръюгыдын. Дерт, войнаыд оз вун. И т= эн\ вун\д\й, бур й\з… Эз \д пр\ста п\ль-п\чьясыд та мында сь\кыдс\ ас выланыс нуны…»
Кадыск\д вош\ «окопн\й збыльыс»…
Быд\нл\н аслас судьба. Со тай, корк\ артмис с=дз, мый эжвайывса кык зон \ти кад\ веськал=сны Ленинград дор\. /тиыс — блокада пытшк\, м\дыс — блокада ортсыас. Кык фронтовик, дерт, некор эз вун\дны ленинграддорса тышъясс\. Кут=сны паметяс. Кыдз и уна мук\д ловй\н коль\м фронтовик. /титор майш\дл\: эз удитны най\ висьтавны миянлы став «окопн\й правдас\». Эз удитны… Унатор дзик\дз вушйис, воши, сыл=... Нэм кежл\. Кадыд тай оз сулав места вылас. Со и тай\ материалс\ дасьт=г\н сёрнитл= ловъя й\зк\д, а сэккост= Попов Виталий Васильевич, шань да вежавидзысь морт, м\даръюгыд\ нин мун=с. Орис н\шта \ти сунис, код= йитл=с миян\с важ ол\-мыск\д. Ен сык\д, кутчысь\ на, к\ть и сь\кыдпырысь, Игнатов Николай Васильевич, т\лка да авъя морт. Победал\н 60 вося юбилей дырйи шул= сылы: «Николай Васильевич, кутчысь, виччысь Победалысь 65 вося юбилейс\!» С\мын кинас \втышт-чис. Курыд нюм\н. /ти кок\н п\ важ\н нин гуын… А со тай, Енмыс \н\дз вынтор сет=с. Пыравл=м сы дор\ гортас февраль заводитчиг\н, пом\сд=нса ветеранъяс С\вет\н веськ\длысь Ми-хаил Амосович Пашнинк\д, корим важс\ н\шта казьтыштны… Мудзи п\... Мый п\ к\сйыл=, шул= нин… А вот колхоз котырт\м да мук\дтор йылысь пыр на казьтыл\. Ставс\ помнит\, бытть\ т\рыт в\л\ма… Мед на олышт\ны фронтовикъяс, мед… Най\ \н\дз помнит\ны «окопн\й» збыльс\. Но мыйлак\ кут\ны ас пытшканыс. И нуасны аск\дныс. Таысь жугыль босьт\.
Унатор коли т\дмавт\м. И бара, кымын\д сюрсысь, гашк\, юрын бергал\ны юал\мъяс: мыйла тадз артмис Ленинград до-рын? Мый могысь да мый ради миллион ви\маыс-гуал\маыс? Позис эз блокадасьыс мынт\дчыны водзджык? Мый\н мыжмис карыс? Шу\ны, Урицкий\с да Киров\с ви\м б\рын Сталин заводит\ма муст\мтны Ленинградс\, кут\ма ыджыд л\г. Шу\-ны, мый Сталин век повл\ма невадорса карл\н интеллектуаль-н\й вынсьыс. Висьтал\ны, мый Жданов, ленинградса мед-ыджыд начальник, войнал\н медводдза лунас \ткажитч\ма нянь тыра составъясысь, кодъяс\с пыр на в\л\м… кыск\ны Германия\, и кодъяс\с сувт\д\ма\сь граница вылын. Микоян п\ в\зйыл\ма няньс\...
А гашк\, и м\д ног ставыс в\л=? Збыльс\, гашк\, ми ог\ нин т\дмал\й. История унатор дзеб\, и с=й\с вежны он вермы…
Но ми т\дам: \кмыссёлунся блокада — збыльтор. Ми т\дам: Ленинградын кувсис мат\ миллион да джын морт. Позис эз най\с спаситны? Со медш\р юал\мыс. Медводз та йылысь и юаси Виталий Васильевич Поповлысь да Николай Васильевич Игнатовлысь. Вочакывъясыс п\шти \ткодь\сь: «Э-э-э, пиук... Ми куш ки\н дась\сь в\л= немечлысь юрс\ песовтны… Т\д=м, мый в\чсис Ленинградас. Но куш кинад тай он воюйт... /ру-жие да боеприпас кол\ны. Тырвый\. Винтовканад танкт\ он жуг\д. Н\шта кол\ командиръясл\н приказ. Кор сет=сны, сэк и уськ\дчим враг вылас...»
Салдатъяс прав\сь. Г\рд Армиял\н выныс эз тырмы шы-битны немечлысь «Север» группировкас\ 1944 во\дз. Медся чорыд тышъясс\ ковмис ну\дны мук\д фронтъяс вылын. Москва, Кавказ, Сталинград… Войвылын эз тырмыны танкъяс, пушкаяс, самолётъяс. А татч\ м\д\дл=с Гитлер медбур груп-пировкас\. Кымынысь генералъяс рапортуйтл=сны, мый Ленин-град босьт\ма! А вот эз ло тадз!
Враг люкасис сэтш\м мытш\д\, мый йылысь эз вермыны думыштчыны генералъяс. Вермахтлы паныд сувт=с эз с\мын Г\рд Армия, но — дзоньнас народ, ич\тсянь — п\рысь\дз. А народт\ вермыны оз позь. С=й\с позь\ с\мын быр\дны. Мый и з=лис в\чны враг Ленинградын. Но враг ачыс повзис, др\г-нит=с, ловнас усис, кор казял=с татш\м водзсась\м. Б\рас не-мечьяс м\д=сны т=равны с\мын «Ленинград» кывсьыс. Красн\й Селоын пленн\й немечьяс висьтал\ма\сь, век п\ б\рд=м да юрбит\м\н кевмим, мед оз лыйлыны блокада\ веськал\м кар кузя пушкаясысь. «Ми весиг пинясьл=м да тыш\дз вол=м ас-ланым артиллеристъяск\д! Корим, мед най\ эз лыйлыны кар кузя!» И тай\ сэтш\м ж\ збыль. Эз быд немеч воюйт эсэсов-ск\й дивизияын либ\ зондеркомандаын. Уналы веж\рас м\д=с воны, мый Ленинград най\с оз пр\стит, с=й\ водз\с босьтас. «Ми пол=м, мый тан лоас м\д Сталинград… И миян\с тан, кыдзи кутюпиян\с, «сталинградизируйтасны…».
Со кутш\м ленинградса водзсась\мл\н доныс! И збыль, фа-шистъяс\с Ленинград дорын «сталинградизируйт=сны». А сэсся и быдлаын. Уна миллион немеч вошт=с юрс\ Гитлер в\сна, уна мам, надейн\, пр\клянит=с веж\р вошт\м фюрер\с. И мед мирыс некор оз вун\д Ленинград! Мед некор оз вун\д: Россияын олысь войтырс\ п\к\ритны некодлы оз удайтчы! И Ленинград тай\с н\шта \тчыд петк\дл=с.
Западня Ленинграда…
Гордиев узел Ленинграда
Очерк
Год 1944-й. До сих пор оторопь берёт от «сухих» цифр тех дней тяжёлых. Самые страшные схватки во Второй мировой войне — это между Советским Союзом и фашистской Германией. Из 315 дивизий и 10 бригад Гитлера на Восточном фронте «рвёт и мечет» 198 дивизий и 6 бригад. 70 процентов всех сил! И кажется, нет той силы, которая могла бы противостоять такой армаде. В Италии против англичан и американцев Германия выставила всего 19 дивизий. Это 6 процентов сухопутных сил… Во Франции, Голландии, Бельгии и Норвегии вермахт держал 64 дивизии. Это «сухие» цифры. И они сами за себя говорят. Вся великая тяжесть — на СССР… На государстве, которое постепенно научилось воевать и в итоге разгромило немцев. Но какой же ценой…
14 января 1944 года против немецкой группировки «Север» переходят в наступление Ленинградский, Волховский и 2-й Прибалтийский фронты. Им на помощь приходит Ордена Красного Знамени Балтийский флот. Наконец-то после тяжелых боёв под Ленинградом и Новгородом нашим солдатам удалось прорвать оборону врага и заставить его отступить. 20 и 27 января в Москве снова салюты. Один — за освобождение Новгорода, а другой…
О втором салюте — отдельный разговор. Второй салют — за освобождение Ленинграда. Красная Армия отбросила врага от изможденного города на 220–280 километров, разгромила 20 дивизий противника и разорвала 900-дневную блокаду Ленинграда. Эту удушающую, смертельную петлю… Неужели всё? Неужели конец страшной блокаде? Не верилось…
Ленинградская блокада шокировала весь мир. И всегда будет шокировать. И всегда будут рождаться новые вопросы. Почему именно так? Можно ли было раньше освободить тот великий, но несчастный город на Неве? Почему такие ужасные людские потери? Кто в этом виноват? Сталин, Жданов? Но все вопросы повисают в воздухе. Всё не так просто. Всё так неочевидно…
Но очевидна так называемая «окопная» правда. Пусть субъективна, но — более правдива. Именно рядовой солдат «на своей шкуре» познал вкус войны. И глаза его видели, как и что было. Наконец, память… Не стереть, пока человек жив. И мы окунёмся в память двух пока ещё живых людей. Поглядим их глазами, что творилось в блокадном Ленинграде. Внутри и извне. Потом этих людей не станет. Но потом останется память. Наша память.
…Год 1944-й. Блокада Ленинграда. Внутри кольца — молодой парень из села Помоздино (Республика Коми). За кольцом — молодой парень из деревни Кузьмыльк (недалеко от села Помоздино). Они близко, но они не видят друг друга. Один надеется, что ему помогут, другой надеется, что ему дадут шанс помочь. Они потом встретятся, два убелённых сединами ветерана. Они посмотрят друг другу в глаза. И надеюсь, поймут… Простят. Выпьют по чарочке горькой. Вспомнят боевых друзей. Поплачут. Всё это — потом. А раньше была — война…
Виталий Попов
«Я видел бездонные глаза…»
(«Блокада. Взгляд изнутри»)
Виталий Васильевич Попов родился в 1922 году в селе Помоздино. Прошел блокаду с первого дня до последнего. Из его воспоминаний:
В действующую армию меня забрали 15 июня 1941 года. А через неделю началась война… Этот чёрный день я встретил в Ленинграде, на Финляндском вокзале. Как сегодня помню. 22 июня. Вышли из вагонов, молодые, здоровые, смеёмся, друг друга подкалываем… И вдруг через громкоговоритель: война! Какая война, о чём это? Все вокруг вокзала замерли, приумолкли. Но если честно сказать, войну эту люди уже ждали. Понимали, что с Германией рано или поздно придётся столкнуться, повоевать. Не верьте тем, кто и сегодня вещает, будто эта война людей застала врасплох. Ничего подобного! Человек не дурак, а у крестьянина вообще голова варит. Другое дело, что воевать никому неохота. Но молодость берёт своё! И пропаганда будь здоров работала! На нас напали? Кто, Гитлер? Ну и что? Да ему конец! Вот так и думали, правду говорю.
Нас сразу же забросили на Карельский перешеек, в 17-й укрепрайон. Рядом — озеро Лембелово, недалеко от нас — деревня Васькелово. Рядами шли ДОТы. В каждом ДОТе — по четыре «максима». Можно круговую оборону занять. Пулемёт классный, ничего не скажешь. В старом Уставе было записано: «Есть „максим“, есть живой пулемётчик — врагу конец!»
Меня как раз на пулемётчика учили. Целыми днями — тактика и материальная часть. Аж башка трещала, уставали. И всё-таки доучились. Так я попал в ДОТ, пулемётчиком стал, первым номером. А немец тем временем всё замыкал Ленинград и замкнул. Зима. Лембелово покрылось льдом, и можно там ходить. Немцы — пока злые, ещё надменные. Перед нами — отборные войска группировки «Север». Надо честно сказать, воевать они умели! На первых порах нос поднимали, нас за хороших вояк не считали. Дни и часы считали, когда нас опрокинут. Помню, вышли однажды фрицы на лёд, в лобовую. И — в открытую. Идут, что-то орут… Поняли мы: так они весёлые, полупьяные! Не испугались, черти, почти до нашего ДОТа дошли. Мы их, конечно, подпустили и начали из пулемёта шерстить. Немцы падают, корчатся, кричат от боли, орут, но деваться им некуда. Открытое место. Никаких сугробов. Почти всех уложили, немногие спаслись. Все трупы потом снегом замело, так и остались там, немцы больше не совались. Эта картина у меня всегда перед глазами. На душе, конечно, неспокойно. Но лицо войны звериное, и запах тухлый. Жалеть их мы не могли. Не мы тут виноваты, это они нас убивать пришли. На нашу землю. И мы уже знали, что творится в Ленинграде. Поделом врагу! После этой «психической» атаки немец приуныл, уже не стал грудью кидаться на ДОТы. Поняли: не надо перед нами геройствовать, «психом» нас не возьмёшь. Потом каждый раз по флангам наступали, но и там мы их не хлебом-солью встречали…
Постепенно война превратилась в позиционную: сначала немец на нас накатывает, потом мы на него. А друг друга сдвинуть не можем. Но мы знали: если к немцам придут свежие дивизии, нам каюк. Погибель. Почему? Потом скажу. А сейчас — через день «разведка боем». Это был январь 1942 года. Новый год даже не заметили (не будешь же праздновать?). Сказали: завтра от роты в рейд отправится отдельный взвод, и поведёт его наш командир взвода лейтенант Кудрявцев. Я — к лейтенанту: «Возьмите меня с собой!» Посмотрел как-то сурово, ответил: «Никуда ты не пойдёшь, Попов! Перед твоим дотом мы через линию фронта перелезем, кто нас защищать будет, если что?»
Пошли ночью. Тридцать человек. И плохо всё закончилось. Двадцать семь бойцов погибли, только трое обратно возвратились, еле живые, израненные. И лейтенант там остался. Я тогда первый раз заплакал. Сколько друзей потеряли в один миг! Сколько крови пролили эти гады! Взяли бы меня — и я бы там остался. Получается, мой командир мне жизнь спас, Судьбу в другое русло направил? Никогда не забуду. Когда после войны в первый раз пришёл на Пискарёвское кладбище, сразу же помянул лейтенанта Кудрявцева.
А нам было нечем воевать, нечем защищаться! Винтовка да пулемёт — вот и всё оружие. Ни одной пушки не было! Фашист из пушки и миномётов молотит, а мы в ответ только кулаки показываем да от злости зубами скрипим. Но хрен им! Выдержали же! Не смог фашист отбросить нас. А как же хотел! Только в 1943 году к нам привезли первые три пушки. Радости-то! Сразу начали дубасить по немцам и финнам. Легче стало. Понятно, в наступление с тремя пушками не пойдёшь, но хоть ответно огрызаться уже можем. А мы злые были! Страшно злые. За Ленинград, за голод… Нутром поняли слово «блокада», когда нам стали выдавать в день 200–300 граммов чёрного хлеба. И ещё баланду. И это — на фронте! Тогда что же творилось в городе? Как вспомнишь, так сердце сжимается. Но мы не ныли, не жаловались. Понимали: всем тяжело. Да, долго голодали… Только о еде и думали. Одно время даже всех пошатывало от голода и упадка сил. Но воевали! Стояли. А пару бойцов расстреляли за кражу хлеба. Мы их жалели… Но мне было легче. Я не курил и не пил, поэтому иногда удавалось поменять спирт и табак на хлеб. Этим и спасся, слава богу, ничего не украл. Хотя желание у всех было… Голод не тётка. А потом через Ладожское озеро зимник открыли, и сразу легче стало. Появился хлеб, сахар, иногда даже кусочки мяса в рот попадали. Радостней стало воевать!
Но и немцы с финнами голодали! Ещё как! Не верьте, что у них в этом плане всё в порядке было. Сначала они нам через громкоговоритель орали: «Эй, русский, сдавайся! У тебя даже хлеба нету! А мы тебя и накормим, и напоим! Ещё оденем и спать уложим!» А у нас даже громкоговорителя не было. Но один наш солдат всё-таки побежал. Казах по национальности. Как-то по-умному перебежал, что наши кокнуть не успели. А потом, чудило, через матюгальник орать начал: мол, давайте, братцы, сдавайтесь, меня здесь хорошо приняли! Мы ещё сильнее обозлились. Стреляем из всего, что под рукой. И дезертир замолк. А постепенно и фрицы с финнами замолкли. Сами начали голодать. И хлебом нас уже не заманивали. Мы видели, что немец финна за вассала держал, за второй сорт принимал. Сначала сам чего-то скушает, а потом, что останется, — финну даст. Постоянно между ними стычки были (они рядом, мы всё видим). И финны раньше немцев поняли, что скоро им всем конец наступит. Когда мы по-серьёзному стали ни них напирать, яростно, как немцы, не защищались, старались быстрее к нам в плен попасть. И правильно делали! Хоть живыми остались. Хотя одну картину никогда не забуду, даже сегодня досада берёт. Однажды на нас напролом пошёл в атаку… женский батальон. Финки. Идут и идут… Все в белых маскхалатах, все одинаковые. Мы строчим из пулемётов. Большинство осталось лежать. А позже выяснилось — все женщины… Но кто знал? И какой изверг, какой зверь дал им команду на наступление? Так плохо было нам потом! Глаза отводили… Но что поделаешь, война. Хорошо, что финны быстро сдались. Своими руками себе лагеря строили, а потом и по домам разошлись. За речку Вуокси. Всё же как-то братья по крови… Я — коми, они — финны. Дисциплину они знали и воевали знатно. Но за Ленинград у нас жалости даже к ним не было. О немцах и говорить нечего.
Блокада… Я видел «закольцованный» Ленинград в самое страшное время. В 1943 году меня с фронта отправили в Ленинград на курсы, в 37-й оружейный завод. Я хорошо знал оружие, и меня хотели оставить в городе. Руками и ногами отпирался. Какой город, когда друзья на фронте ждут! Это как дезертирство получается. Как буду смотреть в глаза ленинградцам? А вдруг спросят: «Молодой человек, почему ты не фронте?» Никогда в жизни не забуду глаза ленинградских жителей. Какие-то бездонные, ничего не выражающие, тусклые… В глазах — лёд… Идём по городу. Рядом со мной — командир взвода связи, старший лейтенант, тоже на курсы приехал. Сам — местный, ленинградец. Подумайте, какие мысли у него в голове? Идём вдвоём, сами голодные, шатаемся… Навстречу — такие же, шатающиеся. Не люди, а тени. В каких-то невероятных то ли одеждах, то ли лохмотьях… Шалью замотанные, одни глаза видны. Глядят на нас абсолютно без чувств. Никто не просит милостыню, никто не протягивает руки. Понимают: мы такие же, как они, хотя и в форме. И ещё — ни одной птички в городе. Ни ворон, ни воробья. Везде лежат замёрзшие трупы. Хоронить некому. Мрут и мрут… Каждый день. От голода и холода. Идёт человек-тень, падает. Всё. Уже остыл. Это был ад… И я видел глаза офицера-ленинградца. Выразить словами нельзя.
Но помню и удивительные вещи. При 37-м оружейном заводе был клуб, и вечером там танцевали! Да! И это не «пир во время чумы». Это — молодость, она берёт своё! И в самое тяжёлое и страшное время люди влюблялись! Вот что такое жизнь… Она всегда побеждает смерть. Всегда сильнее. Иначе нельзя. Никак нельзя жить в постоянном горе…
Виталий Васильевич Попов, коми-паренёк из села Помоздино, из этой войны вышел живым. Судьба улыбнулась ему. После прорыва блокады он вместе с боевыми друзьями освобождал от фашистов Эстонию, затем — Восточную Пруссию, Кёнигсберг. Последние бои шли в Литве, где была разгромлена Курляндская группировка фашистов. Именно там Виталий Попов встретил Победу. Самую большую. Самую долгожданную. Виталий Васильевич остался в армии, стал офицером. Во многих местах служил. И всё-таки вернулся с семьёй на историческую родину, в село Помоздино. Прожил долгую и интересную жизнь. Очень тактичный, добрый человек, постоянно улыбающийся людям. Немногие знали, через какой ад он прошел в своё время.
Николай Игнатов
«Мы смотрели на Ленинград и плакали…»
(«Блокада. Взгляд извне»)
Николай Васильевич Игнатов родился в 1924 году в маленькой деревеньке Кузьмыльк, что недалеко от села Помоздино. В 1942 году восемнадцатилетнего паренька забрали в армию. И сразу попал на Волховский фронт. Именно этот фронт, вместе с Ленинградским и 2-м Прибалтийским, разорвал блокаду Ленинграда. Как это было глазами простого солдата?
Из его воспоминаний:
Я сразу же попал под Ленинград. В тяжёлое время. Сердце кровью обливалось. Глазами видим город, но помочь ему ничем не можем, просто нету сил. И нет приказа. А немцы постоянно издевались над нами. Кричат через громкоговоритель: «Русские соседи! Сегодня-завтра мы Ленинград возьмём! И вы ничего не сможете сделать, у вас сил нету! Какой толк воевать? Приходите, сдавайтесь. Будете счастливы. Будете жить в Великой Германии. Вы достойные воины, поэтому мы отнесёмся к вам гуманно!»
Ох и злились мы! На месте не сиделось от злости. Что под руки попадало, из того и стреляли. А ещё — листовки… Постоянно немец с самолёта сбрасывал. Опять же сдаваться предлагают. Только попробуй в руки взять эту бумагу! Моментом в особый отдел затащат, могут и пристрелить. Самое обидное, что даже махорку этой бумагой завернуть нельзя! Хотя я сам не курил.
До наступления в наших вещмешках лежало по одному полотенцу и паре портянок. Ничего больше! Пусто! Вот и ответ на то, почему мы долго не смогли прорвать блокаду Ленинграда. Да воевать было нечем! Ни еды, ни нормальной одежды… Главное — нормального оружия нет! А у немца в ранце — галеты, супы в пачках, бульонные кубики и консервы. Что им не воевать?
Но солдатским чутьём мы загодя начали понимать, что скоро всё изменится. Каждый день ждали, что вот сегодня-завтра что-то произойдёт! Очень ждали, до скрипа в зубах. И вот потихоньку началось… Перво-наперво нормально одели и обули. Дали новые полушубки, да ещё и валенки с резиновыми подошвами. А вот немцам ничего нового не дали! Они начали мёрзнуть, зубами стучать. Мы между собой говорим: ну слава богу, скоро в наступление пойдём, несчастный Ленинград освободим. Только дайте приказ на наступление! А мы зубами врага будем рвать! Держись, Ленинград! Скоро придём, освободим вас, хотя бы тех, кто ещё жив остался… Мы знали, что творилось в городе. Мужики плакали. От бессилия. Оттого что ничем не можем помочь. Оттого что нет приказа.
Два месяца готовились к наступлению. К концу довольно подморозило, до 20 градусов. И вот началось! Грохот такой, что вокруг ничего не слышно, даже соседа. Мы стояли возле 8-й ГЭС, на Невской Дубраве. До немцев — 400 метров. И вот танки с пехотой пошли… Одну немецкую оборону взяли, вторую… Всё — на моих глазах. И везде — трупы, трупы… Это немцы. То, что от них осталось. Я тогда в миномётной батарее воевал, так что от пехоты немножко позади шел. Дошли до Гатчины. Увидели немецкий госпиталь. Зашли, посмотрели — а там видимо-невидимо трупов. Были когда-то раненые, видимо, от своих помощи не дождались. Ужасная картина. Очень некрасивая. Но именно возле этого госпиталя до нас командиры довели: блокада Ленинграда снята! Что там творилось! Радуемся, обнимаемся… Многие плачут. Неужели свершилось? Неужели конец этому аду?
Но мы дальше наступали. Дошли до Вороньей горы. Пехота в землю уткнулась. Дальше никак. У немцев отличная позиция: на горе сидит, всё видит. Не достанешь. И колошматит вокруг, аж щепки летят. Крупнокалиберные работали. В нас из пушек палили, затем с самолётов бомбили. Голову поднять нельзя. Хорошо держался немец и воевал хорошо. Меня всегда задевало, когда в кинофильмах немца как дурака-простофилю показывали. Враньё! Все фильмы — враньё. Именно немец и научил нас воевать. А мы — хорошие ученики. Всё же Воронью гору мы взяли. Хитростью. Не стали в лобовую брать, а с двух сторон по ложбинам пошли. Немец испугался, что в окружение попадёт, и сам оставил эту высоту.
Сутки стояли возле Красного Села. Немцы сопротивлялись яростно, себя не жалели. Голову поднять боишься. Но снова нашу пехоту подняли. Да, до конца немец держался, никак не хотел город отдать… Привезли к нам нашу штрафную роту. Подняли. Мы сзади стоим, смотрим, что будет. Побежали штрафники, орут во всю глотку. Порвать немцев готовы. Но практически все погибли. У нас в глазах потемнело. Как же так? Прилетела наша авиация, долго утюжила траншеи противника. И после этого наш батальон полностью поднялся во весь рост и кинулся на фрицев. Молча, без криков «ура». Мы уже попрощались с ними. Думали: немец сейчас всех раскрошит. Но, как говорится, Бог спас. После авианалёта немец, видимо, ещё до конца не пришёл в себя, поэтому подпустил до своих траншей. Резня была жуткая. Кто не успел убежать, сразу же свою смерть нашёл. А мы всё кулаки сжимали: что, нельзя было раньше авиацию послать, зачем штрафную роту угробили? Эх, командиры… Сколько из-за них в войну зря полегло! Были такие, которые солдат не жалели. Но были и хорошие командиры. Кому как повезёт.
А мы стреляли из миномётов. Прицел 6, угломер 30, 6-й заряд… Мощное орудие, ничего не скажешь! Тяжёлый миномёт. И мины не жалели.
Пришло время, и наш Волховский фронт соединился с Ленинградским фронтом. Как мы радовались! Обнимаемся, земляков ищем. Слезу пускаем. Как не радоваться, когда такую работу сделали! Наконец-то блокаду прорвали! Первый шаг сделан. Теперь задача — к Балтийскому морю выйти.
Освободили Ленинград. Освободили Новгород. А потом прошли через Псковскую область. Через тяжелейшие, страшные бои. Немец упорно защищался. Дошли до Эстонии. Последний бой — на острове Сааремаа. Только там враг понял: лучше сдаваться, чтоб остаться в живых. Вот и сдавались. Жить-то любому хочется. А потом война закончилась…
Я не скажу всё, что было. Незачем. Я только про Ленинград вспомнил… И то — чуть-чуть. До сих пор в недоумении: как я жив остался? Не могло быть так! Сто раз должны были умереть, в такие «мясорубки» попадали. Война мне «подарила» два ранения, две контузии и две грыжи. И всё же я понимаю, почему жив остался. Начинал воевать в пехоте, но после первого тяжёлого ранения попал на фронт в состав тяжёлого миномётного расчёта. Всё-таки — чуть дальше от самого передового края. Это и спасло. Никогда не думал, что так долго проживу. Сверстников почти уже никого не осталось, все на том свете. Война для меня не забывается. Хочется, чтобы о ней и молодое поколение вспоминало. Не зря же дедушки и бабушки такую тяжесть на себе вынесли?
Теряется «окопная правда»
У каждого — своя Судьба. Получилось так, что когда-то она свела двух парней из Верхней Вычегды под блокадным Ленинградом. Один — внутри блокады, другой — вне… Два фронтовика. Они никогда не забудут бои под Ленинградом. Навсегда оставят в памяти. Время не остановить, часы тикают… Когда готовил этот материал, разговаривал с живыми людьми. Когда выходил в свет материал, Виталия Васильевича Попова не стало. Порвалась ещё одна ниточка, связывающая нынешнее и прошлое время. Тяжело, с трудом, но держится ещё Николай Васильевич Игнатов*. В годовщину 60-летия Победы я ему говорил: «Васильич, дай слово, что продержишься до следующего юбилея, 65-летия!» Он взмахнул рукой и с горькой улыбкой ответил: «А зачем? Кому я нужен, старый и больной?» Но с помощью Божьей он всё-таки дотянул до следующего юбилея. Заходили к нему в гости вместе с председателем Совета ветеранов села Помоздино Михаилом Амосовичем Пащниным**. Посидели, поговорили, поздравили ветерана с наступающим 9 мая. «Не хочу ворошить старое… Не хочу вспоминать войну. Устал… От всего устал. Даже от жизни…» — это были последние слова, которые я слышал от убелённого сединами ветерана-фронтовика. А я думал только об одном: «Живите, родные ветераны, ваша память нам ох нужна! Иначе некому будет рассказывать о войне настоящую, „окопную“ правду. Ту правду, которая называется „война“… Они уходят. И вместе с ними уходит правда. Как жаль…
Ведь осталось столько белых пятен! Который раз в голове стрекозами порхают мысли и вопросы. Из них главный: что же действительно произошло под Ленинградом? Ради чего миллионные жертвы? Можно ли было не допустить блокады? В чём же «вина» этого города на Неве? Поговаривают, после гибели Урицкого и Кирова Сталин невзлюбил этот город… Поговаривают, что Сталина пугала интеллектуальная мощь Ленинграда. А Жданов, «хозяин» города, в первые дни войны отказался от эшелонов с зерном, которое везли… в Германию (!) и были остановлены на границе. Хотя Микоян предлагал… Вопросы, вопросы, вопросы… Возникающие ниоткуда и исчезающие нигде… Боюсь, что — навеки.
Но мы знаем, что 900-дневная блокада Ленинграда — это реальность. Суровая, страшная. Можно ли было спасти Ленинград? Вот главный вопрос. Я спрашивал об этом и Виталия Васильевича, и Николая Васильевича.
«Э-э-э, сынок… Твои вопросы — не к нам! Мы были готовы голыми руками рвать немцев. Знали, что творилось в Ленинграде. Но что ты сделаешь голыми руками? Дайте оружие, дайте боеприпасы! С винтовкой на танк не пойдёшь. Подготовиться нужно. И приказ нужен. Все вопросы — туда, наверх…» — как под копирку отвечали мне фронтовики.
И они, рядовые солдаты войны, — правы. По разным (объективным и субъективным) причинам у Красной Армии не хватило сил разгромить немецкую группировку «Север» до 1944 года. Не менее страшнее ситуация была до этого на разных фронтах: Москва, Кавказ, Сталинград… На севере нашим действительно не хватало танков, пушек, самолётов. Хотя Гитлер отправил сюда одну из своих лучших группировок. Он слепо и фанатично верил в своих «чудо-солдат». Сколько раз боевые генералы вермахта рапортовали Гитлеру: Ленинград взят! Но не тут-то было!
Генералы, как и Гитлер, промахнулись. Они просто не ожидали, с какой силой им придется столкнуться. Против оккупантов встала не только Красная Армия. Против ненавистных фашистов встал целый народ. Многочисленный и многонациональный. А народ победить нельзя. Его истребить можно. Что и хотел сделать враг. Но сломал себе зубы. Он дрогнул, когда увидел такое сопротивление. А после от слова «Ленинград» у них сразу же появлялась нервная дрожь. Ужас. Пленённые немцы в Красном Селе говорили: «Мы даже плакали и крестились, чтоб наши артиллеристы не стреляли из своих пушек по осаждённому городу, по мирным людям. Нередко мы с ними дрались…» Это — тоже правда. Не каждый немец — зверь, эсэсовец и фашист. Они боялись, что город их не простит. «Мы боялись, что здесь наступит второй Сталинград… И нас, как щенков, „сталинградизируют“…» — говорили потом немцы. И — получили по заслугам.
Вот такая цена сопротивления города на Неве. Действительно, под Ленинградом их «сталинградизировали». А потом — и везде. Миллионы немецких солдат, оболваненных Гитлером, навечно остались на полях сражений. Интересно, сколько матерей и жён прокляли бесноватого фюрера за своих убитых сыновей и мужей?
Мир должен помнить про Ленинград. Никто не забыт, ничто не забыто… Мир должен знать: никому не удастся покорить народы России. Ленинград — тому пример.
* Умер через полгода после выхода материала.
** Уже умер.
