Фрося
Ахкадар. ЧIоагIа теIа дар цIагIара фе.
— Ниъ дIаеллал, — аьлар Салмана ший фусам-наьнага.
Бешагахьа хинна ниъ дIайийлар Марета. Телевизорага хьежаш багIар Салмани, цун уст-воша Мусаи.
— Даьллахьи, ма хоза мух б-кх из цигара чубоагIар, — аьлар Мусас. — Фу деш даьгIад вай, ниI а къайла?
Цхьа ха яьлча цIогIа даьлар Салманага:
— Ва кхалсаг, хьайола, чехка нув а бахьаш!
— Ай, фу дир цига?! — аьнна, нув бе а белла, хьаера Марет.
— Хьажал вайцига мала венав.
— Мича?
— Дӏадивана кIала…
— Вададай, малув-хьогI вай дивана кIала ваьннар? — Геттара Iо а йийрза, хьажар Марет.
— Ва са Даьла! — цIогIа ийккхар кхалсагага. Нийсса Марета бIара а хьежаш, зIий ягIар дивана кIала.
Цу хана денз, хIара бийсан, итт-цхьайтта сахьат доаллаш, яй хьаоттар тха хьаьша. Шиъ кад латтар лагIаш тIа зIийна лаьрхIа. Цхьанне чу — даа хIама дар. Бакъда, ниI къайла хилча, када чу муцIар Iочу а елле, из кад наIара хьатIабеттар цо, тIох-тIох яхаш.
— Ялелахь, пхьор хьада йоах-хьона цо, йиззалца лелахь цунна из, — оалар Салмана.
Фрося аьнна цIи тиллар зIийнагIа. Йолла хIама йуар цо: суп а, гарзаш а, борщ а. КIаьдда кхехкадаь дулх а дуар.
ЦIагIа мел вар чIоагIа тIеравар цунна. Марета кадача даа хIама Iочудулача хана, юстара а яьле, бIарахьежаш латташ хулар Фрося. Ше йиза яьлча, лагIаш тIа гIолла IокIала а яьле, едий йодар из, ший къорг йолча.
Гуйре тIаера. Шортта сомаш кхаьчабар Салмана беша. Цига йоацаш хIама яцар: Iажаш, кхораш, хьачаш, боалаш, эстеш, хьунбIараш... Из мел дола хӏама долаше а, ший ханна лагIашта гIолла хьатIа а яьле, кад хехкар Фросяс. Цхьаккха хьамагI къахкацар зIий. Маьрша ер из цига.
Лай чоалпаш, халха а ювлаш, цаӏ шоллагIачох дIацахьокхалуш легар лаьтта. Шийла яле а, Фросяй кадаш цIен а деш, даа хӏама лоаттадора Марета. Мича хов, мецъенна йоагIе а…
Хӏаьта, дIаьхача Iанна зIий царна кхы бIаргайовнзар.
Март бутт бIайха бера Салманар юрта. Гаьнашта зIиргаш техадар. Хьаьта, чIоагIа согата вар из шелал оттар кхераш… Марета хох а, буц а, редиска а, кхыйола хьама а дIайийнаяр ший зIамигача беша. Фрося наггахьа мара дага йохацар хӏанз. Цхьан дийнахьа, котамий горинга чура фуаш хьачуда аьнна яхача Марета фу дайра… Лоамена кIала хайна, Маретагахьа букъ болаш ягIар зIий.
— Ай маьрша йоагIийла хьо, тха хьамсара Фрося! Ай мичахьа хиннай хьо? — аьлар Марета, чIоагIа гIад а яха.
Шийга фу йоах ховш санна, кортилг хьа а берзбаь, бIарахьежар из кхалсага.
Цу сайрийна, тIоа тIахьакха локъам а йиа, цIагIа гIолла го а баьха, чуяхар Фрося. Цунна ховра, уж шийга хьийжалга а, царна ше езалга а.
Фрося
Лето. В комнатах было душно.
— Открой дверь, — сказал Салман своей хозяйке.
Марет открыла дверь в сад. Салман и его шурин Муса смотрели телевизор.
— Какой свежий воздух идет оттуда, — произнес Муса. — Что же это мы сидели, закрыв дверь?
Через некоторое время Салман воскликнул:
— Женщина, иди сюда с веником, быстрее!
— Ой, что случилось-то? — пришла с веником Марет.
— Смотри, кто к нам пришел.
— Где?
— Вон под диваном...
— Вададай*, кто это залез под наш диван? — Марет посмотрела под диван и, увидев «гостя», вскрикнула:
— О Аллах!
Глядя прямо на Марет, под диваном сидел еж. Как выяснилось потом, это была ежиха.
С того времени каждый вечер, часов этак в десять-одиннадцать, приходила наша гостья. Для нее на ступеньках были поставлены две чашки. В одной — еда, в другой — питье. Если дверь бывала закрыта, ежиха засовывала морду в чашку и стучала ею о дверь.
— Иди, — говорил Салман, — она просит что-нибудь на ужин. Дай ей еды досыта.
Ежиху назвали Фросей. Она ела все: и суп, и вермишель, и борщ. И вареное мясо ела.
Домашние все очень привязались к ней.
Когда Марет накладывала еду, Фрося отходила в сторону и наблюдала за ней. Наевшись, она по ступенькам спускалась вниз и убегала в свою нору.
Пришла осень. Фрукты в саду созрели. Чего только не было в саду Салмана: яблоки, груши, сливы, вишни, кизил, лесные орехи. Но Фрося не довольствовалась этим, вовремя поднималась по ступенькам и начинала стучать в дверь чашкой. Ежиха знала, что здесь она в безопасности, и ничего не боялась.
Снежинки падали на землю, каждая в отдельности кружась в замысловатом танце. Было холодно, и ежиха уже не появлялась. Но Марет время от времени выставляла в чашках еду для нее. Вдруг проголодается и придет...
Но ежиха не появилась в течение всей зимы.
Март был теплым. Марет уже засеяла свой небольшой огород. На деревьях распустились почки, и Салмана, как и других сельчан, это очень беспокоило, так как он опасался внезапных холодов. За весенними хлопотами ежиху вспоминали все реже и реже.
Как-то Марет зашла в курятник за яйцами и увидела Фросю, которая сидела под насестом спиной к ней.
— Добро пожаловать, наша дорогая Фрося! — воскликнула Марет радостным голосом. — Где ты была?
Ежиха повернула головку и посмотрела на нее, будто понимала вопрос.
В этот вечер она пришла на ступеньки, съела пирожок со сметаной, обошла все углы комнаты и ушла к себе. Она знала, что ее ждали и что ее любят.
* Вададай (инг.) — возглас удивления, изумления. Произносят только женщины.
