Vahnu časounu
Kui äijy hyllättyy on hieruu
Vie jiännyh meijän kurjumual.
Hos ollet polletelluh mieruo,
Kai mielet vietäh kodoimual.
Kui moizien kylien elos sammui?
Da kunne rahvas jovvuttih?
Ken ruadoh, kengo dengua suamah,
Ket linnan elos vallittih.
Ga vahnu polvi ijän oman,
Vai omas kois, da omal mual.
Ei eččinyh se kohtii čomii,
Täs eli ijän rakkahal.
Ga meni aigu, vahnat kuoltih,
Jäi kylä orboilapsennu...
Sit Piihtalahtes vai časounu,
Da kalmismua sen mustonnu.
Se seizoi, vuotti, kyläläzii,
Ket tuldas händy nägemäh.
Ved’ opastettih tuatat lapsii,
Net kalmupaikat hoidamah.
Časounu kačoi abieloil silmil,
Kui heiny ristoi silitti.
A järvi työndi ualdoloi kylmii,
Da pezi kivirandazii.
Täh kohtah ainos tuli rahvas.
Hyö kabrastettih kalmismuat.
Net molittihes omis armolois
Da pandih tuohus časounah.
Niil rannoil enne kala näykki
Da lastu oli piha kai.
Kus vilahteltih siiksupaikat
Da nagro kuului kaikkielpäi.
Ga kenbo tiedäs puustal nečel
On rozvojalgu polgenuh.
Da suarel kalmuristoin keskes
On tulirobl’o virinnyh.
Hyö sytytettih tuli viereh,
Da humal otti mielet kai.
Kui jälles oli, midä oli?
Ga tulirobl’o polti kai.
I hävii kirikköine vahnu.
Da tuli polti ristat kalmoin,
Sen jälgipolven omaizet...
Kus lövvät nygöi kalmat net?
Časounu tuohuksennu paloi
Da heityi muale tuhkannu.
Sen pyhähengi itki valgei
Da nouzi yläh linnunnu.
Старая часовня
Тоскует душа по деревне —
Родимой краюшке земли...
Мы берег отеческий древний,
Избушки забыть не смогли.
Отсюда — сиротские мысли?
Тоска по тесовым домам?
Для лучшей, для денежной жизни
Разъехались по городам.
Исконной крестьянской юдоли
Держались — одни старики:
Не видно работника в поле.
У путника ноги легки.
Окрест прямоезжего тракта —
Заросший осиной покос...
Стоит в стороне Пихталахта,
Часовня да сирый погост.
Не помнит тропинок пригорок,
Покойны снега в Покрова:
Удел одиночества горек...
За тихой оградкой трава —
Дремуча. Из зарослей пегих
Не кажут макушки кресты.
Остуженный волнами берег
Плакучие застят кусты.
А жили ж на озере люди!
Тянулась душа к образам.
На пожнях о божеском чуде
Молили, крестились на храм.
Ловился тут окунь приличный,
Обрыбив мальцов-неумех.
Пестрели платочки девичьи.
Плескался на улочках смех...
Безбожный, губительный, ярый —
Пришёл на деревню разор.
И взвился над кладбищем старым,
Рассыпанный ветром, костёр.
Хмельной помутила рассудок
Бесовского времени власть.
Беспамятство наше откуда?
Часовня огнём занялась,
Упала подбитою птицей
На чёрные руки крестов...
На пепел летящий молиться,
Что в снег обратиться готов?
Свечою часовня сгорела
И дымом на небо легла:
За дымом, за лебедем белым
Постылая тянется мгла.
