Загостившийся Микей
Мальчик Микей не ходил в школу — был ещё мал годами. Но любил вставать с рассветом — тогда много времени остаётся для увлекательных игр. Вот и сегодня — с первыми лучами солнца Микей зашёл за другом Пачахом. Но Пачах любил поспать. Пока мать будила Пачаха, Микей маялся у порога. Пачах отмахивался руками, натягивал одеяло, недовольно мычал. Мама пригрозила, что обольёт его водой, и сонный Пачах пошёл умываться. Ноги у него заплетались.
Мальчишек угостили горячими лепёшками, колбасками с шипящей, брызгающей маслом сковородки. Микей ел быстро — торопился на речку. Пачах ел неторопливо, облизывая толстыми губами пальцы. Его довольное лицо блестело, словно лепёшка с маслом. Мать Пачаха гладила худенького Микея по голове, подкладывала ему в тарелку новые колбаски.
Мальчишки бегали вдоль ручья, наполненного весенними водами, пускали кораблики. Солнце светило жарко, припекало сквозь тонкие рубашки. Кораблики Микей сделал из щепок. Вместо паруса прикрепил палочку и сухие листья, найденные под старым тополем у дома. Лёгкие кораблики плыли быстро — мальчишки бежали вдоль ручья, с трудом за ними поспевая. Так увлеклись игрой, что не заметили время обеда. Но громкий голос матери Пачаха прервал веселье. Она звала мальчишек обедать.
На обед была холодная окрошка. Пачах не наелся досыта, упросил налить в тарелки мясного супа. Потом довольно погладил себя по толстому животу и предложил отдохнуть на сеновале. Бегать, играть в такой жаркий день ему больше не хотелось. То ли дело — лежать в прохладе, дышать запахом трав. Это Пачах любил.
— Я полежу, — сказал Пачах, удобно располагаясь на старой, изъеденной молью шубе, брошенной поверх сена. — И ты полежи.
— Хорошо здесь, прохладно, — согласился Микей. Он рано проснулся, тянуло в сон, глаза сами слипались. Поэтому легко согласился.
Мальчишки быстро уснули. Их не отвлекали даже мухи, жужжавшие вокруг.
Разбудил Микея и Пачаха громкий голос матери:
— Пачах! Ты где? Встречай овец!
На улице блеяли овцы, мычали коровы. Микей понял, что проспал до самого вечера: солнце уже опускалось за горы. От деревьев на дорогу легли длинные тени.
«Загостился я, — подумал Микей. — Мать надаёт по макушке».
Мальчишки спустились по лестнице и выбежали на улицу. Люди встречали возвращавшихся с пастбища овец. Овцы бежали бойко, а коровы с большими, набитыми свежей травой животами степенно шли. И те и другие сами заходили за ограду.
— Какие они у вас умные, — сказал Микей матери Пачаха, — сами домой пришли. А наша скотина не идёт, мать её пригоняет. Много времени тратит.
— Скотина потому умная, что научили её, — ответила мать Пачаха, глядя на большое, раздутое вымя коровы. — Один раз научишь, они не забывают.
Микей, услышав это, покраснел. Вспомнил, как мама попросила его показать овцам и коровам путь домой, а он тогда заигрался, забыл. Вот коровы и овцы не идут теперь домой, матери надо пригонять их. Стыдно стало Микею. Опустил он глаза и пошёл домой.
