Чылтыс
Алында пир Оңзас теп аалда пеш ле ӱгечеш полған полтур. Ол аалда пир Изығаш тӧлиг ийгерепче чаттырлар. Ӱге ээзинең ады, Мукыйт, теп, эпчизинең ады, Анюк полтур. Ылар маттап кӱлӱк кижилер полтурлар. Мукыйт қыш темнерди аңнап-қуштап чӧрчаттыр, қатты тезе, ӱгде иштенчаттыр. Чайғы келгенде, ылар парчын кижилер чилеп, чай тооза пиченме тудушчаттырлар.
Ийгерепчилер ээде чадып, сегис пала ӧстӱрбалтырлар. Анюк четти оол туптыр, анаң сегизинчизи, эңне кичийи қызычақ полтур. Аны Чылтыс теп, адапсалтырлар. Оолары ӧскелип, қат алкел, пашқа аалда чуртаптырлар. Қызы тезе, абазыба-ичезибе чатчаттыр.
Меең тайдоғум маға айтқан: ол Анюкпа Муқыйтың қызы пир қада асле ӧлбенқалтыр. Ол чооқты мен слерге айтперейин.
* * *
Аал усқанчытқан темнери пилдирди: тубан суғде таралбанчоқ. Аал қаттары инек саккелип, ыларба тудуш ооқташчытқан сӧстери анда-минде шабыл уғулча.
Чылтыс эрте-эртен туркелип, қойуғ, узун шажын ташында тарап ӧрерге, шықты.
Ааң ичези инеқ сағбалып, қызының қарақ албан турсалды. Анюктиң чӱреги чымчаппарды: ылардың маттап қоос, айдас қыс ӧспартыр: шажы алтын чилеп чылтрапча, шырайы ақпаш, қарағы чажыларық, поғда, ээде ле палтыңнапчар. Ӧскен сыны чишке, пеличеги пир ле тудам полар. «Қаан қызы ошқаш палам ӧсча!» – теп, Анюк ӱшкӱрӱбисти: – «Парчын абазынға чӱннӱг!» – теп, чооқтанды.
Ааң абазы пойдаң темди ээдоқ ақ шырайлығ полған полтур. Ам ол по чажынға кӱн алтынға иштең чӧрӱп, айдаң ла қарарпартыр. Чӱзӱ палғашче полпарып, чӧрча. Оолары тезе, Анюқа тӱрсӱнӱглер: қарақтары, шаштары сум қара шаштар. «По ла Чылтыс абазының ақ шырайын алкел, ам эреленбодурча», теп Анюк сананча.
Мукыйт ижинбалғанда ла Чылтыспе перишчаттыр: «Сен, сурас, қазақ палазың!» – теп, сӧкчаттыр.
Аалдың пирбе ӧскен оол-қыстары ээдоқ кичиштең ала аны: «қазақ палазы, қазақ палазы!» – теп, асқыйлапчаттырлар. Анюк ээде қунанған озуба тура перди.
Чылтыс, ичезин кӧрӱбалып, шажын кеқсинге салкелип, аға чӱгӱркелип, тунчуқтабысты, анаң педрени албалып, угее аккирди.
– Ичем, қайде абам? – теп, сурады.
– Ол таң атқанче, атты эзерлеп, Чылығ-суғзаа лапкеге энибискен! – тедир ичези.
– Ноо кереқ?
– Ол пичен пӧбӱжинге араа аларға парыбысты.
Чылтыс тарынбысты:
– Мен да энкелер ээдим! Ол пазоқ эзрик келип, мени сӧгер! – теп, ташынға шығыбысты.
Чылтыстың қарақ чажы ақ мончуқ чилеп қорлап тӱшти: «Пазоқ эзирпарып, мени сурас теп сӧгер», – теп, сананды.
Қыстың чозағы да чобаш полтур, абазы қачен алынғанда, ол ӧзре сӧс айдышпан, ӱгдең ырақ эбес қайа тӧзӱнге паркелип, анда тыны шықканче сыықтабалкел, анаң абырланкел, ӱгезинге нанчаттыр.
Чылтыс ол қайачақты кичиштең ала эбире пақ чӧрсалған полтур. Анда часқы келгенде, маттап кӧп чачықтар ӧспарчаттыр. Қачен ол чачықтар аразында одурбалып, нанчытқанда, Чылтыстың пажынаң парчын чабал сағыштары шықпарча, чӱрегинди пир чабал небе қалбанча.
Қайа черлердиң ырақ эбес қам ӱгези кӧрӱнчаттыр. Алында Чылтыс ичезинең уқкан полтур: ол қам Чылтысты пойының оғлунға аларға чӧрчаттыр. Анаң аара по қыс ол ӱге қырыйынча қоруға-қоруға эртчаттыр. Аға қожа Чылтыс қайт-қайт, ол қамны кичиштең ала қоруқчаттыр, анаң аара ааң уғлунма пирда ойнабан ӧстир. Ам ааң оолағы қайа-қайа ӱргеннерге парыбысқан полтур. Қыс аны сурашпантыр.
Пойла по пичең айында Чылтысқа он алты чаш полпарар, ол темге тӧӧнче ааң чӱрегинде пирда кижи полбантыр...
Анюкпе Чылтыс пайоқ ӱге ижин иштенкелип, ашпа-табақ чиирге одурзылар, Чылтыстың абазы шынабоқ эзрик нантыр. Ааң ақ қыр ады тезибистир, ол чазағ келип, маттап қанықпарып, четтир. Келе ле ақтапча:
– Сен, қазақ палазы, ноо минде одурчаң, пар ат тилерге!
Чылтыс ааң сӧзин четтире уқпан, ӧзре пирда сӧс айдышпан, улға-улға ол қайа тӧзӱнге парып, чада ла сыықтап шықтыр: «Мен паза пееде чат шидебессим!» – теп. Ээделе айтқан соонда, ноо-ноо ааңма полпарды. Чылтыс пойун чидирибисти, ақтап ораға тӱшпарған ош!
Қанче-қанче тем эрткен соонда, ааң сағыжы кирип, айландыра кӧрӱнгенди, аға ӱдӱре маттап қоос, постуғ, пойдаң оол қайдың -қайдың шыға пасты. Ааң кескен кептери ээде ле ай чилеп, чылтрапчалар. Пасқан чоруғу чымчақ, машек чилеп пасча. Ол Чылтысқа кӱлӱмзӱре келип, чердең кӧдӱрип айтча:
– Сен мени таныбанчаң ма? Мен сени минде маңсайа кӧрчам. Ноо сееңме полча? Қайт пееде сыықтап, меең қаарындаштарымға абыр чадығ пербенчаң?
Чылтыс аға кӧре ле кӧӧленибистир. Ақтап чӱрегежи ээде ле тӧжӱңең ыстырыбызарға этча. Ол по чажынға индиг чақшы ӱн уқпантыр. Қаан қыс қарағын чердең кӧдӱрбен, шымне пол, турубодурча. Чӱзӱ ле қызарбодурча. Ол темди пойдаң аға қошта келип, Чылтыстың чӱзӱн ӧре кӧдӱркел айтча:
– Ноо шым полчазың? Мен сени, эркемайым, кӧре ле, кӧӧленибискем. Қанче тем чатчам по миндиг қысты кӧрбедим! – тедир.
Анаң Чылтысты қолынаң албалып, айтча:
– Че, параң ӱгемге, писти меең ичем қадарча! – тедир.
Қыс парарға да санабанчын кижи, ааң азағы пойу паспарғанын пилдирча. Пир сӧс айтпан, ол ааңма қайа иштинге кирпарды. Паштап аға пирда небе кӧрӱнментир. Оолдыңны қолун тудуна пардылар. Пара-пара келгеннери: ӱр пардылар ба, кӧп пардылар ба: кенетке чарық чер полпарды. Чылтыс ноо чылтырапча, теп, сананғаны. Пажын ӧре кӧдӱрча ӧре тегри чоғул, кӱн шалбанча. Анаң чақшарақ кӧрзе: ылардың айландыра таштардың чылтырағы кӱн чилеп чарча? Чылтыс сананча: «Минде от та кереқ чоқ, кӱн да кереқ чоқ - индиг чарық чер. Ноо чер? Чачықтарды тилеп кӧрзе, пир ӧлең да чоғул, қуштар ӱнӱ ээдоқ уғулбанча.
Ээде ле санап турза кенетке ааң қарағында қайдиғ ле чачықтер кӧрӱнменча, қайдиг ле қушчақ ӱнӱ уғулбанча. Чылтыс актеқ полуп, турча! Ол по чажынға индиг небелер кӧрбентир, аға по чажынға индиг чақша полбантыр.
Ол темде ол пойдаң оол Чылтыстың қолун алып, қайдан-қайдан тура пасқан қатка ақкелип, айтча:
– Иче, мен по қысты чарық чердең аккелдим, мен аға кӧӧленчам, аларға санапчам!
Чылтыс қатсаа чақшарақ кӧрзе ол қаттың чӱзӱ-шырайы пашқа-пашқа полпарча. Пирде қара шырайлығ, қара қарақтығ ош. Пирде кӧк қарақтығ, ақ шырайлыг, пирде кӱлерге, пирде улғарға этче. Қайзында Чылтыстың ӧлген ӱгчезинге, қайзында ӧлгеноқ печезинге чӱнӱг полпарча. Қыс пажында сананча: «Мында чақша эбес!» – теп. Оолға кӧрзе, паштапқы қоос чӱзи қайа парды? Чӱзӱнде пирда небе кӧрӱнменча. Ол қоруқпарып, ӱнӱн шығарар этсе, тиле ақтап айланманча, қолун алар этсе, қолу аар полпартыр, пирда кӧдӱр полбансалды.
Анаң қачен ичези ылардың паштарын қоже чатсынар теп, пирге қожарға этсе, кенетке Чылтыстың қулағынға кем-кем маттап тың ӱбӱрӱбисте. Ааң соонда ноо-ноо полпарды. Қыс уқса апшый қамның сарыны уғулқалды:
– О, келеберзең, сеең қудуң
Тудубалчың мен поларым...
Сеең қудуң мен оң қулағынға ӱбӱр перерим...
Анаң-но Чылтыс эбире айлан, кӧрӱнзе: ол пойуңнуң шеркезинде чатча, ӱгде маттап кӧп кижи чыылпартыр. Кижилердиң аразында абазыба-ичези ээде ле пир ӱнбе сыықташчалар. Қам тезе Чылтыстың қырыйында одуруп, айтча:
– О-оқ! Асла сеең қудун қайа ээзи аппарбан қалды. Мен тӧстериме сеең кудуң ны тиле-тиле насийдиң-но таптыбыс. Чӱтче ле полған полза, пис сени қарча айландыр полбас эдибис. Чақша, – тедир, – ол ӧлген қаарындаштарыңның қуттары полушты. Ылар қайа ээзинең сеең қудуң қаба тартып, шағана чӱгӱргеннерде, писти чидирип, таппан қалдылар. Ол қуттар полушпан полза, сен тириг қалбас эдиң!
Чылтыс қарағын чабыскел, шымне чатча, қарағында ол ла қорғуштыг қат, ол арбыш черлер кӧрӱнча. Қарақ чажылары ла ақча. Че, сананча: «ол черде найда чабал полбан,.... анаң ол пойдаң оол, мен аны по чажымға ундутпассым?» теп, санағаны, ааң қолунға кемнин-кемнин отче изиг қарақ чажы тӱшти.
Чылтыс қарағын ашпан сурады:
– Кем қарақ чажын тӱжӱрча?
Анаң уқканы, таныш ӱн уғулды:
– По мен қамның ооғлу, Салғын. Сен мени ундутқан поларзың, мен ӱш чыл ӱгде полбадым, ам қаникулға келдим.
Чылтыс қарағын ашқаны: ааң алтында чер силгинибисти, ол «чер алтынға ашчам!» – теп, сананды. По қудай-абычақ! По қайт алында по оолға кӧрбен чӧрдӱм. Ақтап қайа уғлунға тӱрсӱнӱг: ээдоқ постуғ, айдас эр турча. Чылтыстың қарақтарын албан кӧрча. Чылтыс анаң уқканы: Салғын кижилерди ийетпен, айтча:
–Мен сени Чылтыс кичиштең ала кӧӧленчам, сен чоқ полпарзаң меең чадыйым полбас! – тедир.
Чылтысты шачыл шапқан чилеп, пир сӧс айтпан чатча. Ол темде кижилер чуққа тарап парыбыстылар. Абазы ла қалып суранча:
– Эзе, қайран чағыс қызычағымны асла чидирсалбадым! Паза, қызым, маға чӱннӱг қызым, менең чабал сӧс уқпассың! – теп, чалғанды.
Чылтысқа ындиг кӧп ырыс тӱшти, ол ээдоқ оолдаң қарағын албан чӧптепча:
– Мен сени, Салғын, ээдоқ по чажынға кӧӧленчаттырым....
Ааң соонда абазыба ичези ыларға улуғ той иштеппертирлер.
Чылтыс
Когда-то в Онзас-аале, расположенном далеко в тайге, жила семья Изыгашевых. Главу семейства звали Мукыйт, а его жену — Анюк. Они держали большое хозяйство: четыре дойных коровы, три коня и шесть овец. Мукыйт слыл хорошим охотником, поэтому с наступлением зимы он на несколько месяцев отправлялся в тайгу. Дома со всем этим большим хозяйством оставалась его жена. Когда наступало лето, они, как и все жители села, трудились на сенокосе.
Муж с женой так и жили. Анюк семь мальчиков родила, самой последней стала долгожданная девочка. Ее назвали Чылтыс, что значит — Звездочка.
Мальчики выросли, женились и ушли жить в другие села, а дочь с отцом-матерью осталась.
Моя бабушка рассказывала, что единственная дочь Анюка и Мукыйт однажды чуть не погибла. Эту историю я вам и поведаю.
* * *
Село только-только просыпалось… Еще не успел ранний рассеяться туман, а женщины села уже выходили из своих домов и, успокаивая заждавшихся коровушек, начинали дойку. В деревне то там, то здесь раздавались окрики на телят, приноравливающихся к соскам с противоположной стороны, гремели ведра, звенело струящееся молоко.
Чылтыс сегодня проснулась раньше обычного. Взяла расческу и вышла на крыльцо расчесать свои густые длинные волосы. Мать успела подоить коров, и, взгляда не отрывая, от своей дочери, стала ее разглядывать. На сердце у Анюк было радостно: прекрасная работящая дочь у них выросла. Волосы золотом отливают, светлокожая, а глаза зеленоватые, большие и сияющие! А фигурка такая хрупкая: талия в один обхват. «Наподобие дочери хана дитя мое растет! — вздохнула она. — Вся в отца!».
Ее муж в молодости тоже был светлолицым, а теперь под солнцем совсем сгорел. Лицо как глина! У всех парней глаза и волосы черные-черные. «Только Чылтыс облик отца взяла, а теперь мучается!» — думала Анюк.
Мукыйт как напьется, так и начинает с Чылтыс ругаться. «Ты сурас, дочь русского!» — так обзывает ее. Дети села, росшие с ней рядом, тоже с детства ее дразнили: «Ты дочь русского, ты дочь русского!» Вспомнив все это, Анюк взгрустнула.
Чылтыс, увидев мать, волосы за спину забросила, подбежала, поцеловала ее, а затем схватила ведро и занесла в дом.
— Мама, а где папа? — спросила она.
— Он еще на рассвете коня оседлал и в магазин в Чилиссу отправился, — ответила ей мать.
— Зачем?
— Он поехал купить спиртного, чтобы потом угостить людей, которые будут с ним на покосе.
Чылтыс рассердилась:
— Я бы и сама сбегала! Он снова вернется пьяным и будет меня обзывать! — сказала так и вышла на улицу.
Немного погодя она стала помогать матери по дому.
Вообще-то у девушки характер был мягкий: когда отец дурил, она никогда поперек слова не говорила. Только убегала в сторону скалы, подальше от дома, там поплачет, потом, успокоившись, возвращается.
Чылтыс эту скалу с детства облазила вдоль и поперек. Там с приходом весны расцветало много разных цветов. Когда она любовалась ими, все плохие мысли из головы улетучивались, а сердце радовалось красоте.
Недалеко от скалы виднелся домик старого шамана. Чылтыс когда-то услышала от своей матери, что тот старик хочет сосватать ее своему сыну. Поэтому Чылтыс мимо дома шамана проходила с опаской. Теперь парень неизвестно куда уехал учиться. Впрочем, ей это неинтересно!
Нынче перед самым сенокосом Чылтыс исполнилось шестнадцать лет, и сердце ее было свободно... Анюк с Чылтыс давно управились по дому. Только уселись пообедать — объявился Мукыйт. Он был пьян, да к тому же от него сбежала лошадь, и он вернулся пешком, очень разозленный. Вошел в дом и сразу же набросился на свою дочь:
— Ты, дочь русского, почему здесь сидишь, иди и отыщи коня!
Чылтыс, до конца его не выслушав, с плачем выбежала из дома и направилась к своей скале. Со словами «Все, больше не могу этого слышать!» упала на землю. Когда так сказала, что-то с ней случилось. Чылтыс сама себя потеряла, будто в яму провалилась!
Через какое-то время, придя в сознание, стала осматриваться и увидела: к ней приближался высокий и красивый юноша. Он вышел из скалы и направлялся прямо к девушке. Его одежда сверкала так, что казалось, будто бы светится ночная луна. А походка идущего такая мягкая, как лесная рысь ступает. Он к Чылтыс подошел с улыбкой, осторожно с земли поднял и сказал:
— Конечно, ты знаешь меня, а я тебя здесь часто вижу. Что с тобой происходит? Почему ты так рыдаешь и моим родственникам не даешь спокойно жить?
Чылтыс, как только на него взглянула, сразу же влюбилась. От неожиданных чувств ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. За всю свою жизнь такого чудного голоса не слышала. Девушка, опущенные глаза вверх не поднимая, стоит тихо. Только лицо стало покрываться красными пятнами. А тот парень, в лицо Чылтыс заглядывая, говорит:
— Что молчишь? Я ведь с первого взгляда влюбился, еще в прошлом году. Сколько живу на свете, такой красивой девушки не видел!
Затем взял Чылтыс за руку, сказал:
— Че, пойдем домой, нас моя мама ждет!
Девушка не хотела идти, но чувствует — ноги сами ее понесли. Ни слова не говоря, с парнем вовнутрь скалы вошла. Сначала ей показалось, что вокруг темно, — ничего не видать. Крепко вцепившись в руку юноши, шла.
Долго, недолго ли шли — вдруг посветлело. Чылтыс подумала: «Откуда такой свет?» Подняла голову кверху: нет ни неба, ни солнца. Затем присмотрелась, вокруг них разноцветные камушки сверкают так, будто небесное светило. Без огня, без звезд, без деревьев… Что же это за место такое? Девушка стала искать цветы — даже ни одной травинки не заметила. Голоса птиц тоже не слышны.
Пока она оглядывалась, вдруг перед ее глазами, какие только цветы ни появляются, щебетанье самых разных птиц слышится. Чылтыс в растерянности остановилась! Ничего подобного она не видела, и ей никогда не было так спокойно, так радостно.
В это время юноша, взяв Чылтыс за руку, подвел ее к женщине, которая появилась неизвестно откуда, и сказал:
— Мама, я эту девушку из солнечного мира привел, я ее люблю и хочу взять в жены!
Мать юноши внимательно разглядывала девушку, а та обратила внимание, что одежда у нее не такая, какую она привыкла видеть на деревенских женщинах: ее платье было длинным, до самых пят, и переливалось, напоминая зеленоватую кожу гадюки.
Чылтыс посмотрела в лицо женщины, а оно поминутно меняется: то кажется смуглолицей и черноглазой, а иногда — синеглазой и белолицей. А выражение такое, будто бы она улыбается, когда же отвернется — слышно, как плачет. Иной раз становится похожей на умершую бабку Чылтыс, а то приобретает черты ее тетки — тоже давно умершей.
Девушка про себя подумала: «Здесь что-то не так!» Внезапно она подняла свой взгляд на парня и ужаснулась: его прекрасное лицо куда-то подевалось. В страхе Чылтыс хотела закричать, но язык совсем не поворачивается. Изо всех сил попыталась свою руку вырвать из его рук — руки тоже не подчиняются ей...
Затем, когда мать юноши в знак своего благословения собралась их головы вместе соединить, вдруг в правое ухо девушки кто-то сильно дунул. Случилось что-то непонятное, и Чылтыс снова потеряла память! А когда очнулась, песню шамана-старика услышала:
О-о, вернись,
Твою душу
Схвачу-ка я…
Твою душу
В правое ухо вдуну-ка.
С трудом открыв глаза, Чылтыс стала осматриваться: оказывается, она лежит дома, на своей кровати. Повсюду голоса знакомых людей слышатся. Среди многолосого говора услыхала и рыдания своих родителей. Шаман же присел к Чылтыс и стал рассказывать:
— О-ох, твою душу хозяйка скалы едва не унесла. Я ее со своими духами-помощниками искал-искал, насилу нашел! Еще бы чуток — и уже не смогли бы тебя в нашу землю вернуть. Хорошо, что духи твоих умерших родственников нам помогали. Они у хозяйки скалы твою душу вырвали и убежали, а мои духи-помощники им расчищали путь. Если бы не они, не осталась бы в живых!
Чылтыс прикрыла глаза и тихо-тихо лежит. Как наяву, загадочная женщина и то заколдованное место стоят. Только слезы, как жемчужины, по ее прекрасному лику скатываются.
Че подумала: «В том мире не так уж и страшно было, потом этот парень… Мне никогда не забыть его!» Пока так размышляла, кто-то взял ее за руки и чьи-то слезы будто огнем их обожгли. Чылтыс, глаз не открывая, спросила:
— Кто это?
— Это я, Салгын, сын шамана. Ты, видно, меня забыла, я три года здесь не был, уезжал учиться, теперь приехал на каникулы.
Чылтыс показалось, что земля проваливается: этот голос она где-то уже слышала! И вздрогнула, вспомнив: так говорил с ней сын хозяйки горы. Она открыла глаза: «Боже мой, как же я никогда его не замечала! Оказывается, сын шамана очень похож на того прекрасного юношу, такой же статный, красивый…» Салгын на Чылтыс с нежностью смотрит. Потом услышала, как он, не стыдясь людей, сказал:
— Я в Чылтыс с детства влюблен. Без нее мне жизни не будет!
Чылтыс будто молнией сразило, лежит без единого слова. В это время люди тихо разошлись. Только отец остался, умоляет ее:
— Эзе, дорогая моя единственная дочь, чуть не потерял тебя. Больше, доченька, на меня похожая, ни одного плохого слова не услышишь! — так винился.
Счастливая Чылтыс, не отрывая глаз от парня, прошептала:
— Я тебя, Салгын, буду всю жизнь любить…
Через год их родители созвали много гостей и устроили им пышную свадьбу!
Вот так, к общей радости, все и закончилось.
