Армарамкыт – сильные духом люди
Когда-то, давным-давно, в районе мыса Лесовского, между Провидения и Сирениками, в окрестностях речки Агнык жил Арегыргын – хозяин тысячного оленьего стада.
Его владениями были земли в районе Имтук, Аныытыкок, Аткалъхак (мыса Лесовского), Кынлыгал вплоть до Сингак.
В период коллективизации его стадо перешло в распоряжение артели.
В тех же краях обитал со своим трехтысячным стадом зажиточный человек Таат.
В сороковых годах он передал свое стадо коллективному хозяйству.
Как известно из истории чукотского края, в 1946 году повсеместно на нашей земле эпидемия гриппа косила людей целыми семьями.
Арон Нутаугье рассказывал мне, что Таат пригнал свое стадо в окрестности селения Сиреники и забил для каждой семьи оленя.
Это был поступок, достойный внимания. Нынче сказали бы «героический поступок».
Его внуки впоследствии жили в Сирениках, где помнили бывших оленеводов Яттоя и Келентеграу.
В прошлые годы совхоз «Ударник» насчитывал несколько оленеводческих бригад, состоявших из стад бывших зажиточных оленных людей Арегыргына и Таата.
Спустя несколько десятилетий нынешние потомки чаучу то ли по своей халатности, то ли по каким-то другим причинам не смогли сохранить оленей своих предков, у которых многотысячные стада благополучно выпасались в течение многих лет и только наращивали поголовье, сохраняя хорошую упитанность.
Сирениковские морзверобои круглый год ведут промысел морзверя, в зимнее время используя кожаные байдары – традиционный проверенный веками вид транспорта. Но для нормальной жизни этого недостаточно. В результате потери оленьих стад дефицитом здесь стали оленьи шкуры, камус для изготовления теплой меховой одежды и обуви.
Об этом с горечью в душе рассказывал мне Арон Нутаугье.
Какова же история возникновения селения Сиреники, где некогда жили сильные духом люди, к каковым относился и род армарамкыт, что в переводе и значит «сильные духом»?
Вплоть до 1920 года местность Сигинык была необитаемой. Это было связано с тем, что в более давние времена – лет триста-четыреста назад – при оттаивании вечной мерзлоты здесь начала проваливаться земля.
Суеверные люди, решив, что это дело неких темных сил, злых духов, покинули эту местность, поселившись в соседних урочищах Кынлыгак и Имтук, где до сих пор видны кладки камней в тех местах, где стояли яранги.
В окрестностях озера Имтук места очень красивые, живописные, с богатой разнообразной растительностью и живностью, а само озеро изобилует рыбой. Рыбалка и охота там просто великолепные!
На самой косе, где располагалось поселение, не было пресной воды, и поэтому люди на лодках выбирались на середину озера и брали там воду.
В 1930-е годы, когда стало известно, что Сиреники можно застраивать, благо там места хватало и рядом была пригодная для употребления вода, а также хорошие охотничьи угодья, несмотря на близость открытого моря, туда начали переселяться люди из Имтука и Кынлыгака.
Оказывается, село Сиреники – Сигинык начиналось с объединения семей в одну общину. И происходило это в сороковые годы ХХ столетия. До этого же семьи здесь жили отдельными кланами: пыкылыгмит, уснъыгмит, канкумит… Всего было четыре или пять кланов.
Во время организации туземного Совета туда начали переходить люди из Авана, с мыса Лесовского – Аткалъхака. Туда же переселилась часть жителей Пловера, а уже в 1950-е годы прибыли и жители чукотского стойбища Курупкан.
Арон Нутаугье – сын первого председателя туземного Совета Сиреников. Он по крупицам собирал и хранил материалы о своем отце, об истории своего народа.
По воспоминаниям старших братьев и тетки Арона Нутаугье, их предки жили в урочище Кайкак, на побережье, немного южнее Лаврентия. В молодые годы отец Арона работал китобоем на американских шхунах. Ходил на Аляску, обошел все моря, омывающие Чукотский полуостров, однажды даже остался на зимовку в Сан-Франциско. Видел большие пароходы, поезда, автомобили, небоскребы, это произвело на него, кроме яранг и тундры ничего дотоле не видевшего, неизгладимое впечатление. Работая с американцами и бывая в Америке, отец научился довольно хорошему английскому языку, правда, с акцентом и на морском жаргоне.
Уже много позже старики, бывало, встречаясь на улице и вспоминая те далекие времена, вдруг переходили на английский язык, на морской жаргон. Молодежи это было удивительно слышать.
Потом, после странствий на китобойном судне, в конце 1920-х годов отец обосновался в Старом Чаплино, а уже в зиму 1928 года перебрался в Сиреники, где был избран председателем туземного Совета, занимая эту должность до самого окончания Великой Отечественной войны, то есть проработав председателем Сирениковского тузсовета без малого семнадцать лет!
В Сирениках родились все его сыновья, в том числе и Арон. Их род армарамкыт – сильные духом, крепкие люди. В Старом Чаплино жило несколько кланов, такие, например, как камкухмит, лякагмит. Армарамкыт же относился к клану кайкахмит. Представители рода армарамкыт встречались и на Аляске, по всей вероятности, в свое время перебравшись туда с чукотского побережья.
А предки некоторых из ныне живущих эскимосов на острове Святого Лаврентия когда-то были коренными жителями Старого Чаплино. Старейшины с острова Святого Лаврентия были знакомы с отцом Арона. На сохранившихся фотографиях они с отцом Арона выглядят попросту как братья-близнецы. Настолько они похожи друг на друга.
Целый род эскимосов, проживавший в Савунге и в Гэмбэле, принадлежит роду армарамкыт. Внучка одного из представителей этого рода приходилась прямой родней отцу Арона.
Когда на Чукотке проводилась коллективизация, при объединении семей в Сирениках в товарищество по вылову рыбы и охоте на морзверя, не все одинаково восприняли это нововведение. Ведь некоторые семейства, такие, например, как старики Панаугье, Тагругье, Номылын, который жил в Имтуке, отец Кайгигон, были неплохо оснащены всем необходимым, имели снаряжение для ведения морского промысла, жили в достатке. Зачем им было объединяться с кем-то? Они не сразу согласились на это. Но потом, когда они увидели, что членам товарищества выделяют моторы, вельботы, оружие, боеприпасы, горючее, снасти, бесплатно выдают продукты, чай, табак, сахар, и они начали постепенно вступать в товарищество, а затем и в колхоз.
Да и в отрыве от остального селения прожить невозможно, тем более что добыча гренландского кита, основной пищи эскимосов, проводится коллективно, почитай, всем селом, а вышеназванные товарищи как раз и были отличными китобоями, выходившими на промысел на своих байдарах, со своими командами.
Но нужно быть умельцем, чтобы с одного удара убить гренландского кита.
Как правило, перед этим кита кололи несколько раз, и, когда уже обессилевший кит залезал на подводную скалу, в такой момент человек с копьем в руках вскакивал ему на спину, быстро пробегал по всей его длине к головной части и в уязвимую точку вонзал копье, чтобы добить его уже одним, последним ударом.
Эскимос-морзверобой должен был быть человеком крепким, сильным, физически развитым. Ведь охота на кита требует выдержки, сноровки, хладнокровия, ясности ума и твердости духа, сильных рук и стальных мускулов.
Серый же кит, в отличие от гренландского, обладает еще и свирепым характером, и потому охота на него весьма опасна.
А для того, чтобы противостоять этим морским гигантам, предварительно необходимы постоянные тренировки: в беге, борьбе, поднятии тяжестей, метании гарпуна, копья, в умении быстро, буквально в доли секунды, завязывать и развязывать различные узлы. Ну и конечно, необходима закалка организма, потому что в море кит или морж запросто мог сбросить человека в ледяную воду, утащить за собой, и тут человеку важно было суметь какое-то время продержаться в морской стихии, чтобы не утонуть от переохлаждения.
Нечто подобное не раз случалось со старшим братом Арона.
Впервые это произошло, когда он загарпунил взрослого моржа и его руку захлестнуло линь-ремнем, привязанным к поплавку.
Брат не успел освободиться, его буквально выдернуло из вельбота, и он оказался среди разъяренных молодых моржей и загарпуненных взрослых, которые накинулись на него, и ему пришлось отбиваться от них руками, находясь в холодной морской воде. Тогда его спасала идущая вслед байдара, охотники которой в одно мгновение вытащили его из воды.
Бывали и трагические случаи, когда морж утаскивал за собой человека, и тот просто захлебывался морской водой.
При большом скоплении моржи могли напасть на байдару или вельбот.
Раньше при нехватке мужчин в качестве гребцов в байдару иногда сажали женщин, а чтобы им легче было грести, до пояса они оголялись. Однажды при большом скоплении моржей один из них вынырнул и ударил женщину в оголенное плечо, вонзив свой огромный и страшный клык точно между ключицами, попав прямо в сердце. Это была ужасная смерть!.. А в другой раз моржиха со всей мо́чи ударила в днище вельбота, с той стороны, где сидел Арон. Только весло, находившееся под ним, спасло его от неминуемой гибели.
Игры эскимосских детей были связаны с трудом взрослых. Это игры в охоту на морзверя, где дети повторяли даже процесс разделки животных. У эскимосов детям разрешалось носить небольшой нож, очень острый, но который не разрешалось вытаскивать из ножен без особой надобности. Этим ножиком дети могли нарезать мясо для еды.
В подростковом возрасте уже обучали работе на вельботе, на байдаре и тому, как следует вести себя в штормовую погоду, при высадке на берег во время шторма. А став взрослыми, охотники уже сами передавали опыт подрастающему поколению.
Очень важно было обучить молодежь меткой стрельбе из винтовки во время морской качки, чтобы экономно расходовать патроны и стараться бить зверя с первого выстрела.
В Сирениках, в ту пору, когда я вела эти беседы с Ароном, официально вели морской промысел два звена морзверобоев. Остальные в частном порядке на своих алюминиевых лодках, которые им в свое время предоставили их сородичи с аляскинского берега, круглый год выходили на охоту исключительно для своего пропитания и снабжая мясом родственников.
Большим подспорьем для межродственного общения стало открытие границы через Берингов пролив, когда появилась возможность эскимосам Чукотки посещать остров Святого Лаврентия, где жили их сородичи, которые дарили своим чукотским собратьям руль-моторы, пусть и бывшие в употреблении, но оказавшиеся весьма кстати для ведения морзверобойного промысла.
Затем по российско-американскому соглашению на Чукотку стали поступать и гарпунные пушки с соответствующим снаряжением: снарядами и патронами увеличенного калибра, а также капроновые веревки и прочий скарб.
Морзверобойный промысел очень помолодел. Стариков в нем, которые могли бы непосредственно в процессе охоты подсказывать секреты мастерства, практически не осталось, поэтому изготовлению тех же кожаных ремней молодых охотников приходилось обучать поколению Арона.
Только в Сирениках еще оставались традиционные для эскимосов кожаные байдары, столь необходимые для промысла в зимний период, которые изготавливаются вручную, без единого гвоздя, начиная с крепежных ремней, деревянного каркаса, его обшивки с использованием специальных нитей, с прошивкой в нужных местах.
К счастью, впоследствии во всех остальных морзверобойных хозяйствах возродилось ремесло изготовления таких байдар, которому обучают молодежь.
Арон с горечью признавался, что годы разрухи и всеобщего упадка отрицательно повлияли на внутреннее состояние морзверобоев, что привело к резкому снижению дисциплины.
Бывали моменты, когда при хорошей погоде и прохождении мимо селения зверя в море иные из охотников на промысел не выходили по причине пьянства, чего раньше никогда не бывало.
В свое время в Сирениках насчитывалось восемь байдар и восемь вельботов, и чтобы кто-то не вышел в море только потому, что запил… Нет, раньше среди эскимосов подобное считалось позорным и недопустимым.
Так что же могло случиться такого с некогда сильными духом, крепкими, жизнестойкими людьми? Что же произошло с народом?
Когда-то эскимосов заставлял выживать только ежедневный упорный труд, когда велась борьба за существование и нужно было каждый день выходить на промысел зверя, чтобы добыть пропитание, накормить семью, обогреть и осветить с помощью жира ярангу или землянку. Иначе всех ждал голод и холод. А с голодом и холодом приходила смерть. И нужно было трудиться не покладая рук.
А когда человек, не прикладывая к этому никаких усилий, получает все готовое, его тоже ждет смерть. Только духовная. Он перестает работать, чтобы жить. А всем известно, что труд и создал человека. Когда человек перестает работать, он очень быстро деградирует. Чтобы оставаться человеком, чтобы жить, нужно работать. Работать, чтобы нести ответственность за свою семью, за самого себя как частичку своего народа, который должен быть сохранен.
Вот и молодежь в селах нужно сызмальства приучать к ежедневному труду, передавая знания, опыт и мудрость предков. Только тогда сохранятся народ, нация, язык.
В селах ведь очень много различного бросового материала, который может быть использован для изготовления различных поделок, тех же сувениров, например. Все начинается с первого шага. Надо только сделать этот первый шаг, не лениться, научиться с пользой для себя мастерить из всего того, что находится под рукой.
А мы сегодня зачастую даже шкуру лахтака с жиром оставляем на берегу за ненадобностью, к тому же засоряя берег и нашу среду обитания. А ведь у наших предков морская охота всегда была безотходная. Все шло в дело, ничего не оставалось! Люди перестали выделывать мандарку* разноцветную: белую, черную, крашеную красной охрой или соком северных кустарников.
Надо понимать, что за нас никто и ничего не сделает, никто, кроме нас самих, не наведет порядок на нашей же земле, никто нас не накормит, кроме нас самих. Мы же ходим по деньгам и все время просим: дайте, дайте, дайте! Но ведь наши предки ни у кого ничего не просили, а всё добывали сами, своим трудом и умением. Многие из сирениковцев могут прекрасно работать с поделочным материалом: с костью, с клыком, с оленьим рогом. Могут делать великолепную гравировку на китовом усе. Хозяйки шьют отличные торбаса**, чижи***, меховые изделия, изготавливают сувениры с аппликацией и вышивкой бисером. Но снова нужны шкуры нерпы, инструменты для обработки клыка и оленьего рога, и всё снова упирается в инертность людей, которые не могут организовать мастеров.
Однако все зависит от самого человека, который не будет сидеть и ждать, когда кто-то придет и организует его труд. Нет, мастер вполне самостоятельно может поставить дело на свой лад, если он этого захочет.
Арон, например, изготавливал обычные вешалки из оленьих рогов, которые нужны в каждом доме, и которые у него охотно покупали. Его никто не «организовывал». Он организовал себя сам. Как никто не организовывал его дочерей, которые вышивали разноцветным бисером лоскутки кожи, а он делал застежки для волос.
Другие мастера шили меховые, расшитые бисером тапочки.
Для изготовления модели нарт, байдар, яранг требуется обычная деревяшка. Надо просто уметь и хотеть приложить руки.
В окрестностях Сиреников осталось немало интересных старинных построек. Туда можно было бы водить экскурсии для туристов, что стало бы дополнительным доходом для села.
Надо просто работать, как всегда работали армарамкыт, – сильные духом люди.
Работать, чтобы жить, чтобы возродить то, чем жили наши предки, чтобы не прекращался в веках народ юпик.
*Лицевая сыромять белого цвета из кожи нерпы.
** Мягкие оленьи сапоги – обувь коряков и камчадалов.
*** Чулки шерстью вовнутрь.
