Страна Ашуя

Страна Ашуя

Трагедия в трех актах

                                    Светлой памяти великого русского ученого,
                                    профессора Георгия Федоровича Турчанинова
                                    посвящается

Действующие лица:

ЗАТА, богиня учености и письменности страны Ашуи

ПТУ, царь общины Гудау (Гудаута) страны Ашуи

КЛЫЧ, царь общины Аква (Сухум), старший брат Пту

ГУНДА, жена Пту

БУТ, царь общины Кбаа, район современного Сочи

РЫЖИЙ, вождь общины Ажу

ЧЕРНЫЙ, царь общины Арюта (Ар)

РАЗНА, служанка Гунды

ЛАМШАЦ, глава культовых служителей Ашуи

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ, служитель культа, помощник Ламшаца

ВТОРОЙ ЖРЕЦ, служитель культа, помощник Ламшаца

ФИНИКИЕЦ, работорговец

КУЗНЕЦ, мастер по литью металла, раб работорговца из Ашуи

АВТОР, присутствует на сцене, но не вмешивается в ход событий

КОЛДУНЬЯ, предсказательница, ведунья

БЕГЛЫЙ РАБ, убийца царя Клыча

ГЛАШАТАЙ, ведущий праздника жертвоприношения

Мастеровые в общине Гудау, воины, работорговцы, рабы, рабыни, дети

Пролог

Ночь. На полуосвещенной сцене видна спальня царя Пту из общины Гудау царства Ашуи.

Он спит. Неподалеку от царя тихо сидит Автор. Вдруг к царю во сне является новая богиня учености и письменности Зата. Бледные черты ее лица, легкое воздушное одеяние, манера движений и речи говорят о том, что она небесного происхождения. Автор встает и отходит подальше. Богиня медленно подходит к спящему царю Пту и говорит величаво и торжественно:

ЗАТА. О царь Пту! Тебе выпала великая честь, я решила поручить тебе очень важное дело!

ПТУ (вскакивая с ложа). А? Что? Где? Кто здесь? (Протирая глаза, увидев богиню.) Ты кто такая? Я тебя не знаю!

ЗАТА. Я Зата, новая богиня учености и письменности царства Ашуи!

ПТУ (кланяясь). Я приветствую тебя, наша новая богиня!

ЗАТА. Благодарю тебя, царь Пту!

ПТУ. Что богиня — понятно! А что такое ученость и письменность? Мы в общине Гудау ничего о них не знаем.

ЗАТА. Конечно не знаете, потому что не учитесь и не просвещаетесь, а письменности у вас до сих пор нет. Правда, именно у вас в Гудау сохранились каменные столбы ваших предков с вырезанными на них знаками, но вы не можете их прочитать, потому что враги разбили систему перевода этих надписей.

ПТУ. Так ты богиня того, чего у нас еще нет?

ЗАТА. Нет! Это не совсем так! Кое-какая ученость у вас все же есть, а письменности нет. Ученость — это когда ты учишься незнакомому делу или ремеслу, или хочешь глубже узнать то ремесло, которым ты уже владеешь, то есть просвещаешься, становишься ученым — мастером своего дела. А письменность — это изображение человеческих звуков с помощью знаков и черточек.

ПТУ. Я в нашем царстве Ашуе видел много мастеров своего дела, но нигде не видел таких знаков и черточек, которые изображали бы человеческие звуки.

ЗАТА. Правильно! Чтобы их видеть и читать, надо их сначала создать. И я решила их создание поручить тебе.

ПТУ (боязливо). Нет, нет, богиня! Не надо мне давать невыполнимых поручений! Мой отец учил меня всегда держаться подальше от богов, почитать их и приносить им жертвы, чтобы не гневить их.

ЗАТА (настоятельно). Твой отец правильно учил тебя, царь Пту, хотя ты своим отказом хочешь ослушаться меня и вызвать мой гнев.

ПТУ (со страхом). Прости, Зата! Просто я боюсь не справиться с твоим поручением и попасть к тебе в немилость.

ЗАТА. Не бойся! Справишься с моим поручением, не попадешь в немилость!

ПТУ. Но я же не знаю, что это такое, и не умею ни читать, ни писать!

ЗАТА. Ничего! Научишься!

ПТУ. Но почему я? Чем я тебя прогневил?

ЗАТА. Ничем, просто я знаю, что ты справишься с моим поручением, даже если тебе придется сложить голову.

ПТУ. Голову сложить проще всего! Но справиться с твоим поручением будет намного труднее. Нет! Я не смогу! Прошу тебя, богиня! Поручи это дело другому, более мудрому царю.

ЗАТА. Я знаю всех царей и вождей Ашуйского царства, и мой выбор пал на тебя…

ПТУ. А зачем нам вообще письменность?

ЗАТА. Чтобы общаться друг с другом, передавать свои мысли и желания на любые расстояния, через время, даже тысячелетия.

ПТУ. Как — через тысячелетия?

ЗАТА. Очень просто. Например, вам, старшему поколению, как-то надо оставить своим потомкам законы, обычаи и традиции, по которым вы жили, и они по ним должны будут жить, правильно?

ПТУ. Правильно!

ЗАТА. Ваша человеческая жизнь очень коротка, вы все уйдете в мир иной, и никто из вашего поколения лично не сможет передать потомкам ваши знания и жизненный опыт, который вы накопили, правильно?

ПТУ. Да, правильно!

ЗАТА. А письменность будет жить вечно, вот она все это и передаст вашим потомкам!

ПТУ. Интересно! Я об этом никогда не думал. Но мы же раньше как-то обходились без нее?

ЗАТА. Всему свое время! Настала пора создать письменность! И именно тебе, царь Пту, я поручаю это сделать!

Богиня Зата медленно уходит со сцены, так же плавно, как и появилась.

ПТУ (растерянно плетется за ней, упрашивая: «Богиня, подожди, я не смогу, прошу тебя…»). Какой плохой сон, лучше бы я сегодня не ложился спать, эта новая богиня не пришла бы ко мне, а пошла бы к другому спящему царю и поручила бы ему создать письменность.

АВТОР (выступая из полумрака). Нет, не поручила бы, царь Пту! Боги никогда не ошибаются! Раз она пришла к тебе, то она действительно из всех выбрала тебя.

ПТУ (вздрогнув от неожиданности). А ты кто такой? Ты тоже бог? И что это боги сегодня не дают мне спать спокойно?

АВТОР. Нет, я не бог! Я Автор.

ПТУ. А кто такой Автор? Почему он так одет и что он делает в моих покоях?

АВТОР. Автор — это человек просвещенный, который умеет писать и читать, что написано. Одет я так, потому что я из другого времени, и у нас все так одеваются. А нахожусь в твоих покоях для того, чтобы лично увидеть, как ты создавал письменность, которой я пользуюсь.

ПТУ. Ты, Автор, наверно, меня обманываешь. Ты же только что сам слышал, как новая богиня Зата сказала, что письменности у нас нет, что она поручает мне ее создать. Я же ее еще не создал и даже не знаю, как она должна выглядеть. А ты говоришь, что знаешь письменность, которую я якобы уже создал. Как же так?

АВТОР. Тебе будет трудно понять, царь, но я научился писать и читать только по твоему письму, созданному тобой за 4500 лет от того времени, в котором я живу, то есть в твое сегодняшнее время. Я прибыл из твоего будущего.

ПТУ. Так ты все-таки бог?! Только боги могут жить столько лет и преодолевать такие временные пространства.

АВТОР. Нет, я не бог! Я Автор, а Автор, когда о чем-то пишет и думает, может оказаться в любом месте и пространстве, в прошлом или в будущем, и я буду в вашем времени до тех пор, пока не увижу, как ты выполнишь поручение богини Заты.

ПТУ. Мне спросонья трудно понять, о чем ты здесь говоришь, но оставайся, посмотрим, что из этого получится.

Акт I

Картина 1

На ярко освещенной сцене вдали виднеется синее море, снежные горы, высокие холмы, покрытые лиственными лесами. Ближе стоит дом царя Пту, ашуйская плетеная пацха, которая утопает в зелени растущих пальм, папоротников, мандариновых и апельсиновых деревьев и спелого винограда, свисающего с лозы, налитой солнечными лучами. Звучит лирическая музыка.

Во дворе, в тени, сидит царь Пту, одетый в простую домашнюю одежду теплого оттенка. В руках он держит дощечку, покрытую воском, и острой тростниковой палочкой выводит на ней какие-то черточки и знаки, нервно вскакивает, быстрыми шагами ходит туда-сюда. По всему видно, что он занимается очень важным для себя делом и что оно у него никак не получается. Он кричит, шумит, срывает гнев на своих рабах, попадающихся под его горячую руку. Все это видит и слышит Автор, который сидит в тени и наблюдает за всем происходящим.

На сцене появляется рабыня с кувшином.

ПТУ (гневно). Ты кто такая?

РАБЫНЯ (кланяясь, царю). Ваша рабыня, мой господин.

ПТУ (еще грознее). Почему шатаешься без дела?

РАБЫНЯ. Моя госпожа наказала мне идти к источнику за свежей водой, мой господин! Вот я и иду.

ПТУ (с угрозой). А-а-а! Так ты идешь мне навстречу с пустым кувшином?! Вот почему у меня ничего не получается, а теперь вообще ничего не получится.

РАБЫНЯ. Простите, господин, я случайно.

ПТУ (гневно). Нет! Ни за что!

РАБЫНЯ (падая на колени). Простите, мой царь!

ПТУ (с укором). И как же моя жена умудряется подбирать таких бездарных рабынь? (С угрозой направляясь в сторону покоев царицы.) Ну, я ей покажу!

РАБЫНЯ (с испугом вскакивая с колен и преграждая путь царю). Она не виновата, мой господин! Это моя вина! Накажите лучше меня. Простите, я больше никогда не буду так поступать, я-я-я…

ПТУ (резко ее обрывая). Молчать! Так моя жена еще и защитниками обзавелась. (Кричит.) Вон! Чтобы глаза мои тебя больше никогда не видели!

РАБЫНЯ. О-о-й! (Рабыня быстро убегает.)

АВТОР (с упреком). Ты что делаешь, царь? За что невинную рабыню отчитал? Если у тебя не получается создание письменности, то при чем здесь какая-та несчастная рабыня?

ПТУ. Слушай, Автор! У нас есть древняя примета, если тебе встретилась женщина с пустым кувшином, идущая за водой, то дело, за которым ты идешь или которое уже делаешь, в этот день не получится. Я не как царь ее отругал, а как старший, за то, что она забыла про эту народную примету и не свернула куда-нибудь в сторону, когда меня заприметила, понял?

АВТОР. Да, понял! Кстати, у нас, у ваших потомков, до сих пор эта примета существует.

ПТУ. А как она через столько тысячелетий дошла до вас?

АВТОР. Через твою письменность!

ПТУ. Все равно не понимаю.

АВТОР. Скоро поймешь.

Появляется раб с небольшой охапкой хвороста под мышкой.

ПТУ (со злостью). А ты кто такой, милейший?

РАБ (кланяясь, царю). Ваш раб, мой царь.

ПТУ. И что же ты, мой раб, такой большой, а разгуливаешь с такой ма-а-ленькой охапкой хвороста под мышкой?

РАБ. Ваша супруга наказала мне сплести амбар для хранения зерна, я сплел, чуть хвороста не хватило — вот я и несу…

ПТУ (перебивая раба). Моя супруга наказала, говоришь?

РАБ. Да, мой царь!

ПТУ. А ну-ка положи хворост.

Раб кладет.

ПТУ (перебирая хворост). Говоришь, жена наказала…

РАБ. Да!

ПТУ (выбрав из кучки хвороста самую большую хворостину, кричит). В этом дворе могу наказывать только я, понял, раб?

РАБ. Нет, мой царь!

ПТУ. А-а-а! Тебе надо еще и показать, как это делается, да? (Начинает, хлестать раба куда попало, приговаривая.) Вот тебе! Вот тебе! Вот как наказывают, вот как наказывают!

РАБ (раб уворачивается от ударов, кричит от боли). За что, мой царь? За что? (Убегает от царя со сцены. Царь с силой швыряет хворостину вслед убегающему рабу.)

ПТУ. Я тебе покажу, кто и как наказывает в этом дворе!

Остальные рабы, случайно оказавшиеся на сцене, тут же разбегаются кто куда, побросав свой инвентарь, прячась от гнева царя и выглядывая из-за своих укрытий. Чуть позже они незаметно забирают оставленный и разбросанный инвентарь и быстро исчезают.

АВТОР. Что с тобой, царь? Ну кто так поступает?

ПТУ. Слушай, Автор! Отстань от меня по-хорошему, а то и тебе достанется.

АВТОР (с сожалением). Жалко, что я из другого мира, а то я бы тебе сказал.

ПТУ. Мне тоже жаль, что ты не мой раб, а то ты уже давно болтался бы на веревке.

АВТОР. Да ну тебя! Я больше не буду вмешиваться в твои царские дела. (Уходит со сцены.)

ПТУ. (Вслед Автору). Вот и хорошо!

Царь Пту снова берется за свое дело, снова у него ничего не получается, и он в сердцах обращается к небесам.

ПТУ. О верховная богиня Анчва! Почему новая богиня Зата поручила мне такое трудное дело? Скажи ей, чтобы она сняла с меня это заклятие. Пусть она поручит это дело другому, более мудрому царю, за это я тебе самого лучшего быка принесу в жертву. Я не могу ни есть, ни пить, ни спать. Нормально разговаривать с женой, детьми, другими царями, рабами. Все избегают моего общества. Даже старший брат Клыч, царь общины Аквы, перестал приглашать меня к себе и на мои приглашения уже не отзывается.

Входит жена Пту, царица Гунда.

ГУНДА. Царь мой! Что с тобой случилось? Почему ты, как большая бешеная морская волна, набросился на наших рабов?

ПТУ (с сарказмом). А-а! Уже доложили?

ГУНДА. Нет, не доложили, я сама и весь двор видели и слышали, что ты вытворял с невинными рабами. Даже стыдно им в глаза смотреть.

ПТУ. А ты и не смотри. Пусть каждый занимается своим делом. Приобрела самых бездарных и глупых рабов, теперь мучайся с ними.

ГУНДА. Неправда! У нас самые лучшие рабы во всей Ашуе.

ПТУ. Конечно. Никто из вождей и царей Ашуи так хорошо не относится к своим рабам, как я. Я их кормлю, пою, одеваю. Помогаю с жильем, когда семью создают. Дарю дойную корову, когда детей рожают. (С упреком.) Ты же об этом хорошо знаешь, и сама тайком от меня им помогаешь, будто я ничего не замечаю.

ГУНДА. Да ладно тебе, от этого мы не обеднеем. (Кличет свою служанку.) Разна!

РАЗНА (появляется и кланяется царю). Что, моя госпожа?

ГУНДА. Твой господин со вчерашнего дня ничего не ел и не пил, возясь со своей тростниковой палочкой.

РАЗНА. Знаю, моя госпожа.

ГУНДА. Если знаешь, то пойди свари ему свежую мамалыгу, подогрей остывшее сушеное мясо, достань из погреба свежий сыр и кувшин прохладного молодого вина, вместо того, которое наверняка уже вскипело от такой жары. Принеси все это сюда и накорми царя.

РАЗНА. Сейчас, госпожа. (Хочет уйти.)

ГУНДА. Подожди, Разна! Когда мы последний раз обращались к богине воды Дзиуара с просьбой о дожде и приносили ей жертву?

РАЗНА. Не помню, моя госпожа, но это было уже давно.

ГУНДА. Иди, приготовь обед для хозяина и собери всех на обряд Дзиуара, иначе мы от такой жары сгорим и останемся без урожая.

РАЗНА. Хорошо, моя госпожа. (Уходит.)

ГУНДА (царю). Ты знаешь, мой царь, меня тревожат неприятные слухи: будто соседние цари и вожди недовольны твоим хорошим отношением к своим рабам, что, мол, ты этим разлагаешь их рабов.

ПТУ. Рабы мои, как хочу, так и обращаюсь с ними, пусть ко мне не лезут.

ГУНДА. Они могут потихоньку от тебя отстраниться. Твой брат Клыч недавно у себя в Акве собрал несколько царей, вождей и жрецов, а тебя даже не пригласил. Никому не известно, о чем там шел разговор и что они решили. Подумай об этом. (С упреком.) Раньше такого не было, потому что и ты таким не был.

ПТУ. Ну и пусть не приглашают, бездельники. Они мне не нужны, жалко на них тратить свое драгоценное время.

ГУНДА. В былые времена наш двор всегда был полон гостей. А сейчас даже поговорить не с кем. Раньше хоть царицы других общин приходили с мужьями и приносили все новости. Я от них узнавала, кто на ком должен жениться, а сейчас и они тоже сторонятся нашего дома. Все это из-за твоей писанины!

ПТУ. Вот и хорошо, пусть они у себя дома сидят, сплетницы. Я кроме тебя здесь никакой другой женщины не хочу видеть.

ГУНДА (вся светясь от слов мужа). Хорошо хоть меня еще хочешь видеть, а то я уже боялась… что… и меня…

ПТУ (прерывая ее). Ладно, ладно, иди в дом, ты и так меня заставила много лишнего сказать. Да! Пусть твоя служанка накроет стол на кухне, я не буду есть и пить при всех во дворе.

ГУНДА (с облегчением). Хорошо, скажу. (Уходит.)

Кухня. Царица Гунда и служанка Разна. Служанка возится с обедом для царя.

ГУНДА. Разна, ты видела, как царь набросился на наших рабов?

РАЗНА. Да, моя госпожа, видела. Он раньше никогда не был таким несдержанным.

ГУНДА. Вот именно! Я очень боюсь за его здоровье. Боюсь, что он потихоньку сходит с ума от своих записей.

РАЗНА. Мы тоже заметили, что он очень изменился с тех пор, как взял в руки эту тростинку и стал ею что-то царапать на этой дощечке. Госпожа! А что он там царапает по воску?

ГУНДА. Я сама не знаю, но уверена, что это плохо кончится, если он не бросит заниматься этим.

РАЗНА. А что нужно сделать, чтобы он перестал царапать доску?

ГУНДА. Не знаю! Но что-то надо предпринять.

РАЗНА. У меня возникла мысль, но я боюсь тебе сказать об этом.

ГУНДА. Говори, не бойся! Здесь уже не до боязни. Вопрос стоит о спасении нашего царя.

РАЗНА (боязливо). Может, моя госпожа воспользуется услугами колдуньи?

ГУНДА (с испугом). Ты что?! С ума сошла?! Как я, царица общины Гудау, опущусь до того, что пойду к колдунье за советом или, еще хуже, за каким-то зельем против своего родного мужа, царя? Что скажут люди?!

РАЗНА. Не знаю! Но говорят, что она помогает многим. А вдруг она и нам поможет? Кто ее знает?

ГУНДА (после паузы, решительно). Ладно! Была не была! Выбора нет! Пойду к ней! А ты подбери какой-нибудь хороший подарок из моего сундука, чтобы потом она меня жадной не считала, и мы с тобой сходим к ней.

РАЗНА. Хорошо, госпожа! Вот накормлю царя, подберу достойный подарок, и ты сама сходишь к ней без меня. Негоже служанке слышать о своем господине что-то нехорошее или же знать что-то о его недугах. А ты сходи, вдруг она действительно чем-нибудь поможет или что-то подскажет?! А я пойду собирать шествие в честь богини воды Дзиуара, как ты сказала.

ГУНДА. Хорошо! Пусть будет по-твоему!

Вечер. Комната колдуньи. Полумрак. Декорация и костюмы подходят для всяких колдовских обрядов. Кости и черепа мелких животных, перья птиц, шкуры крыс, хомяков, паутина, на очаге медная посуда с каким-то варевом и т. д.

Возле очага сидит колдунья, она помешивает варево и думает о чем-то своем.

Входит Гунда со свертком в руке, ее лицо прикрыто, видно, что она желает остаться неизвестной.

ГУНДА. Добрый вечер, бабушка!

КОЛДУНЬЯ (приподнимаясь). И тебе добрый вечер, Гунда, наша царица!

ГУНДА (со страхом). Откуда ты знаешь меня и мое имя?

КОЛДУНЬЯ. Что я за колдунья, если не буду знать таких простых вещей? Проходи сюда и садись.

ГУНДА. Спасибо! (Усаживается на указанное место, кладет сверток поближе к колдунье.) Бабушка, я принесла тебе хороший подарок и пришла к тебе по очень важному делу…

КОЛДУНЬЯ. Можешь не продолжать. Я знаю, зачем ты пришла! Ко мне царицы по пустякам не ходят. Знаю также, что тебе трудно было решиться прийти сюда, потому что люди с недоверием относятся к нам и к тем, кто пользуется нашими услугами и зельями. Я давно тебя ждала, почти год.

ГУНДА. Бабушка! Я никак не могла решиться прийти к тебе, хорошо, служанка моя сегодня на этом настояла.

КОЛДУНЬЯ. Знаю. Видно, тебя тревожит занятие твоего мужа, не так ли?

ГУНДА. Да, очень тревожит!

КОЛДУНЬЯ. Подожди, не мешай мне. (Колдунья ворожит, делает, какие-то ритуальные движения, бросает зерна фасоли на стол, что-то приговаривает, а-а-а, ды-ды-ды-ды-дыд, входит в транс, смотрит безумными глазами на Гунду и медленно говорит.) Он занимается очень важным для людей делом. Боги ему поручили создать письменность для своего народа.

ГУНДА. А зачем нам эта письменность? Мы же до сих пор жили без нее!

КОЛДУНЬЯ (выходя из транса). Так угодно богам! Им виднее. Спроси об этом у своего мужа.

ГУНДА. А почему боги выбрали именно моего мужа?

КОЛДУНЬЯ. Потому что он очень честолюбивый человек. Пока своего не добьется, никогда не остановится! Вспомни, как он добивался твоей руки. Сколько раз ты ему отказывала? Он же не ушел, добился твоей руки? Он и сейчас такой же, даже стал еще настырнее. А тут боги сами поручили ему это дело. Он или умрет, или выполнит их поручение.

ГУНДА. Этого-то я и боюсь. Бабушка, а чем все это кончится?

КОЛДУНЬЯ (еще раз повторяет весь ритуал, бросает в кипящую на огне жидкость какой-то порошок, который горит с шипением и дымом, потом выходит из транса и медленно говорит). Если он не перестанет заниматься этим делом, то все кончится очень плохо! Будет большая беда у вас дома и во всей вашей общине Гудау.

ГУНДА (обреченно). Но как же нам отвести эту беду?

КОЛДУНЬЯ. Нужно сделать так, чтобы он не смог придумать эту письменность.

ГУНДА. Бабушка, дорогая! Помоги нам, дай какое-нибудь зелье, чтобы остановить моего супруга. Я тебя по-царски отблагодарю.

КОЛДУНЬЯ. Я и так тебе слишком много сказала. Теперь ты сама можешь отвести нависшую над вами беду. Но я никак не могу дать тебе зелье против богов, просто оно будет перед ними бессильно!

ГУНДА. Я очень боюсь богов!

КОЛДУНЬЯ. Царица! Не богов надо бояться, а людей! Перед богами ты будешь отвечать за свои грехи, а люди заставят тебя отвечать перед богами и за их грехи.  Будь осторожна! Теперь ваше спасение в твоих руках!

ГУНДА. Я поняла, бабушка! Спасибо! До свидания!

КОЛДУНЬЯ. До свидания, царица!

Гунда уходит.

Картина 2

На сцене декорация 1-й картины. Издалека слышна приближающаяся песня-прошение «дзиуара», посвященное ашуйской богине воды Дзиуара, в исполнении детей, женщин, рабов и свободных граждан. Они просят у богини воды, хоть немного дождя для гибнущего от зноя будущего урожая. В песне также упоминается другая ашуйская богиня домашнего очага — Чап, ее очаг без будущего урожая потухнет. Шествие Дзиуара возглавляет наряженное чучело, которое обливается водой всеми домочадцами дома, куда пришло шествие. Хозяева одаривают участников шествия вкусной выпечкой, мясом птиц, домашних животных, сыром, какими-либо пряностями и другими лакомствами. Одновременно чучело обильно обливают водой из имеющихся под рукой емкостей, а также участники шествия обливают водой хозяев, несмотря ни на какие титулы, не прекращая древнюю языческую песню с просьбой о ниспослании богиней воды дождя.

После окончания шествия Дзиуара все участники спускались к речке, если речка рядом не текла, то останавливались возле колодца, купались, окунали друг друга в воду, бросали чучело в реку, чтобы река унесла его, раскладывали все угощения, которые им подарили люди, и пировали. Так заканчивалось шествие.

Дзиуара, Дзиуара,
Хочет пить княгиня.
Дай воды, дай дождя!
Кап! — ручья начало!
Кап! — над полем туча!
Кап! — очаг затеплен!

Дзиуара, Дзиуара,
Наша кукла просит:
Дай воды, дай дождя!
Кап! — ручья начало!
Кап! — над полем туча!
Кап! — очаг затеплен!

Дзиуара, Дзиуара,
Наши всходы сохнут.
Дай воды, дай дождя!
Кап! — ручья начало!
Кап! — над полем туча!
Кап! — очаг затеплен!*

Окатив друг друга еще раз водой, участники шествия, собрав все, что им подарили, с песней уходят со сцены, направляясь к соседнему двору. А все во дворе во главе с царем Пту, довольные, мокрые и счастливые, остаются на сцене.

Царь Пту подзывает к себе одного из рабов.

ПТУ: Возьми с собой двух-трех мужчин, пойдите к пастуху, выберите из гурта двух лучших козлов, одного черного, а другого белого, и приведите к нашему жертвеннику. Мы принесем их в жертву. Белого козла — богине дождя Дзиуара, а черного — богине домашнего очага Чап, чтобы одна все время посылала нам чистые солнечные дожди, а очаг другой богини никогда не оставался без пищи, хотя ее очаг всегда в черной саже.

Раб кланяется в знак послушания и уходит со сцены вместе со всеми. На сцене остаются Гунда и ее рабыня Разна.

РАЗНА (с беспокойством, выжимая мокрую юбку). Ну что, моя госпожа? Была у колдуньи?

ГУНДА. Да, Разна, была!

РАЗНА. И что она тебе сказала?

ГУНДА. Ничего хорошего!

РАЗНА. Как?

ГУНДА. А вот так! Сказала, что сами боги поручили ему это дело, и если он его закончит, то большой беды не миновать.

РАЗНА. А ты не попросила какого-нибудь зелья, чтобы предотвратить эту беду?

ГУНДА. Просила, но она мне не дала. Сказала, что против богов ее зелье бессильно.

РАЗНА. А какой же выход?

ГУНДА. Не знаю! Колдунья сказала, что раз я знаю, чем все это закончится, то мне и решать, как выйти из этой ситуации.

РАЗНА. А что ты намерена сделать?

ГУНДА. Не знаю.

РАЗНА. Госпожа, если от меня что-нибудь потребуется, ты только скажи, я сделаю все, что ты скажешь.

ГУНДА. Я знаю, Разна, что на тебя, как на родную сестру, всегда можно положиться.

РАЗНА. Спасибо, моя госпожа.

ГУНДА. Пока не поздно, нужно что-то придумать. Пойдем. (Уходят.)

На сцене — гостевая пацха царя Аквы Клыча. Во дворе идет проливной дождь. Слышны раскаты грома. За столом сидят царь общины Кбаа Бут, царь общины Ар (Арюта) Черный, вождь общины Ажу Рыжий и глава служителей культа Ашуи Ламшац. Лица у них обеспокоенные, видно, что разговор идет трудный и щепетильный для всех.

ЛАМШАЦ. Ты извини, царь, что мы без приглашения и без спросу в такую погоду к тебе завалились.

КЛЫЧ. Да что вы! Мне очень приятно видеть вас всех у себя дома в любую погоду. Только вот не такого угощения заслуживают мои дорогие гости.

БУТ. Мы знаем, наш уважаемый царь, как ты можешь встречать и провожать гостей, поэтому не стесняйся быстро собранного стола, это действительно наша вина, что приехали, не предупредив тебя.

КЛЫЧ. Я думаю, что за несколько дней пребывания у меня в гостях мы сумеем исправить это небольшое недоразумение.

ЛАМШАЦ. Нет, царь! Мы приехали по очень неотложному делу и никак не сможем погостить у тебя несколько дней.

ЧЕРНЫЙ. Пусть наша богиня Анчва соберет нас в другое, более благоприятное для всех нас время.

ВСЕ. Да пусть будет так!

РЫЖИЙ. И мы с удовольствием попробуем твоих молочных козлят и твое молодое вино.

КЛЫЧ. Хорошо. В любое для вас удобное время.

ЛАМШАЦ. Нарушая наши обычаи, мы сразу хотим сказать о цели нашего визита, если ты не против, дорогой царь Клыч.

КЛЫЧ. Раз вы так торопитесь, то слушаю!

ЛАМШАЦ. Разговор пойдет о твоем младшем брате Пту, царе общины Гудау.

КЛЫЧ. Что, он что-нибудь натворил?

ЛАМШАЦ. Нет! Лучше бы он натворил что-то, чем то, что он творит.

БУТ. Дело в том, что он ведет неправильный образ жизни, не царский.

ЧЕРНЫЙ. Да! Я год назад был у него дома, так я не понял, кто у него свободный крестьянин, кто раб, а кто господин. Мои рабы даже позавидовали его рабам, как хорошо и привольно им там живется. Так с тех пор я перестал к нему ездить, чтобы не разлагать своих рабов.

РЫЖИЙ. Это очень плохой пример всем нашим и твоим рабам, Клыч.

БУТ. Мы не решились предпринять какие-либо меры против него без твоего согласия, чтобы не навлечь на себя твой гнев, царь, и чтобы между нами не пролилась кровь и мы не стали кровниками.

КЛЫЧ. Спасибо! Вы правильно решили, что без меня не стали принимать каких-либо решений против моего младшего брата. Честно говоря, я и сам им очень недоволен. Перестал даже к нему ездить. Потому что в его общине любой раб разговаривает с тобой, как с равным.

БУТ. Вот, вот! У меня уже появились такие добровольцы, которые хотели сбежать к нему в Гудау. Так я лично их высек до смерти, чтобы другим неповадно было.

ЛАМШАЦ. Но это одна беда. Мне доложили, что вот уже целый год он занимается какой-то письменностью, что он перестал признавать наших богов, которым мы ежегодно приносим жертвы, благодаря чему боги к нам милостивы.

РЫЖИЙ. Это уже ни в какие ворота не лезет.

КЛЫЧ. Когда я в последний раз был у него, все, о чем вы говорите, видел своими глазами, поэтому, чтобы не чувствовать себя рабом, я развернулся и уехал домой, и больше к нему не езжу.

ЛАМШАЦ. Давайте решим так! Скоро праздник жертвоприношения богине мудрости Тане. Если он присоединится к нам, то мы только будем рады, если же нет, то нужно будет принять самые жесткие меры к нему и к его общине.

БУТ. За это я отвечаю! Если вы поручите это дело мне, то обещаю, что с моими воинами наведу нужный порядок в общине Гудау.

ВСЕ. Хорошо!

ЛАМШАЦ. Решено! Мы проведем праздник жертвоприношения богине Тане и посмотрим, одумается царь Пту или нет. Если нет, то перед верховной богиней Анчва мы будем чисты. А сейчас, дорогой царь Клыч, мы должны возвратиться к себе, чтобы люди не подумали, что мы здесь плетем какой-то заговор.

КЛЫЧ. Хорошо! Да будет так, как мы решили!

Картина 3

На сцене декорация картины 1. Появляются царь Пту и Гунда.

ГУНДА. Муж мой! Вся твоя беда в том, что ты никому ничего не говоришь. Даже я, твоя супруга, не знаю, что ты там своим тростником царапаешь.

ПТУ. Боюсь, что здесь мне советчиков не найти. Даже наша пословица «Когда тебе не с кем посоветоваться, то посади напротив себя свою шапку и советуйся с ней» не поможет — видно, эту пословицу сочинили те, кто не попадал в такие ситуации, как я.

ГУНДА. Да ты же один с ума можешь сойти. И смотри, я еще раз повторяю, как бы все цари Ашуи не объединились и не выгнали тебя из своего общества.

ПТУ. Пусть только попробуют, у меня есть еще старший брат Клыч, царь Аквы, такой же царь, как и они, с большим войском, если мы объединимся с ним, то нас никто не одолеет. Они просто не посмеют меня  тронуть.

ГУНДА. Все равно, бросил бы ты это занятие, а то я очень переживаю и знаю, что это дело кончится большой непоправимой бедой!

ПТУ. Смотри, не накаркай беду, как черная ворона!

ГУНДА. Ну сколько раз я тебя просила прекратить это занятие, сколько раз мы ссорились из-за него? Может, ты все-таки одумаешься? Неужели оно дороже твоей головы, меня, твоих детей, твоего царства, наконец?

ПТУ (обреченно). Не знаю! Может быть, это моя судьба?!

ГУНДА. Я очень боюсь за тебя, за наших детей. (Тепло-тепло.) Ты видел, как наш сын уже вытянулся? Все говорят, что он весь в тебя.

ПТУ (с теплотой в голосе). А наша дочка? Уж она точно вся в тебя! Такая же красивая! Вон Бут, царь Кбаа, до сих пор не сводит с тебя глаз, когда мы на праздниках или сходках встречаемся. Наверно, ты ему глубоко в душу запала с тех пор, когда мы оба ухаживали за тобой. Смотрит на меня косо, сквозь зубы здоровается, будто я украл тебя у него.

ГУНДА. А при чем тут ты? Выбирала-то я. Пусть он меня и ненавидит. Мне всегда неприятно, когда он где-то рядом околачивается, от него всегда каким-то холодом веет. Будь с ним, пожалуйста, осторожней. О нем ходят самые дурные слухи, что он со своими воинами-бандитами ворует детей, юношей и девушек, лошадей, скот и продает пиратам и работорговцам в Анапе, да и весь его вид говорит о том, что у него черная душа.

ПТУ. Я это знаю, поэтому без охраны за пределы Гудау никогда не выезжаю.

ГУНДА. Это хорошо. Да, скоро будет праздник жертвоприношения ашуйской богине мудрости Тане. Нужно, как и в прошлом году, выбрать самого лучшего бычка из гурта и отогнать к священной роще, к жертвеннику, где будет находиться верховный жрец Ламшац, и сказать ему, что его прислал царь Пту, пока мы сами туда не подъедем.

ПТУ (холодно, но решительно). Мы не будем приносить жертву богине мудрости Тане, мы принесем жертву новой богине учености и письменности Зате.

ГУНДА (с тревогой). Почему? Ты что, с ума сошел? Это же вероотступничество! За это вся Ашуя ополчится против тебя, особенно те, кто завидует расцвету нашей общины. И так из-за твоей писанины и хорошего отношения к своим рабам половина Ашуи уже сторонится нас, а ты еще хочешь в пылающий огонь дров подкинуть, да? Нехорошо! Подумай о нас и детях. А твоей новой богине Зате мы принесем жертву в другой раз.

ПТУ. Нет! Будет так, как я сказал! Кто-то первым должен принести жертву новой богине!

ГУНДА. Опомнись, царь, этот первый шаг может стать твоим последним!

ПТУ. Но кому-то нужно сделать этот самый шаг, для того чтобы новая богиня вошла в нашу жизнь?!

ГУНДА. Не знаю. Стоит ли все твое дело этого рокового шага?

ПТУ (твердо). Да, стоит!

ГУНДА (обреченно). Да помогут нам боги! (Уходит.)

Царь Пту остается на сцене и продолжает заниматься своим делом. Он точно так же продолжает мучиться, нервничать, ходить туда-сюда. Вдруг он резко останавливается, делает быстрые два-три шага, снова останавливается. По всему его поведению видно, что он нашел что-то такое страшное, от чего сейчас должен умереть. У него такой вид, будто держит в руках не тростинку с дощечкой, а самую ядовитую змею в мире! Он начинает кричать, орать, выкидывать фортели, не красящие ни одного царя. На его крики выбегают на сцену жена, ее служанка и вся прислуга. Все с недоумением смотрят на своего сумасшедшего царя и не знают, что делать.

ГУНДА (настороженно). Царь мой! С тобой все в порядке? 

ПТУ (продолжая беситься). Да! Да! Да!

ГУНДА. Мне кажется, нет!

ПТУ (обращаясь к небесам и протягивая с благодарностью руки вверх). О великая богиня Анчва! О богиня Зата! Спасибо! Вы направили мои мысли и руки в нужное русло, и я смог понять, что от меня требовалось! Теперь я знаю, что такое письменность. Это вы ее создали, а не я!

ГУНДА (с недоумением). Мой царь! Объясни, пожалуйста, что случилось и за что ты так горячо благодаришь богов?

ПТУ (с радостью). Свершилось!

ГУНДА. Что свершилось?

ПТУ. Я выполнил поручение богини учености и письменности Заты!

ГУНДА. Да кто такая богиня Зата, что такое ученость и письменность?

ПТУ. Богиня Зата — это новая ашуйская богиня. Она покровительствует зарождающейся учености и письменности нашего царства. Ученость — это когда люди изучают какое-то новое, доселе неизвестное дело, или учатся лучше делать то, что они уже умеют делать. А письменность — это изображение произносимых нами звуков и слов знаками, как ты говоришь — царапаньем тростником по дощечке. Вот эти нацарапанные черточки изображают те слова, которые мы произносим.

ГУНДА. Я не понимаю.

ПТУ. Вот, смотри, как это просто. (Берет дощечку и палочку тростника, выводит какой-то текст и показывает жене.) Вот, видишь, что здесь нацарапано?

ГУНДА. Вижу, но не понимаю.

ПТУ. Здесь написано: «Я тебя люблю!»

ГУНДА (с огромным удивлением). Что-что? Вот здорово! Прочти еще раз, пожалуйста!

ПТУ (читает). Я тебя люблю!

ГУНДА. Как красиво! А я, глупая, чуть не испортила все твои занятия. (Решительно.) Пусть! Чему быть, того не миновать! От судьбы не уйдешь! Но такая красивая письменность должна жить!

ПТУ. Прости, я раньше никак не мог тебе объяснить, чем я занимаюсь. Потому, что сам толком не понимал, что я действительно должен был создать.

ГУНДА. Ты написал и прочитал такие чудесные слова, которые не мог произнести вслух за столько лет нашей совместной жизни.

ПТУ. Ладно, ладно! Не переводи разговор. Так можно написать и плохие слова.

ГУНДА. Нет, нет! Ни в коем случае. Для плохих слов не надо создавать письменность! Это слишком свято и красиво! Дай сюда эту дощечку (выхватывает у него из рук), я буду хранить ее вечно! Ведь там написаны твои сокровенные чувства!

ПТУ. Отдай, я тебе сколько хочешь текстов напишу.

ГУНДА. Нет! Пусть эта дощечка хранится у меня как реликвия, ведь она первая донесла твои чувства ко мне. Я ее ни за что не отдам! Вдруг мы поругаемся и ты откажешься написать мне другую дощечку, что тогда я буду делать? Царь мой! Я тоже хочу писать такие теплые слова, научи меня, пожалуйста!

ПТУ. Я научу писать не только тебя, но и все царства Ашуи!

ВСЕ РАБЫ. Наш царь, можно и мы тоже научимся так писать?

РАБ. Научи нас!

РАБЫНЯ. А женщинам тоже можно научиться?

ПТУ. Да! Теперь я вас всех научу и писать, и читать.

ГУНДА. Мой царь, это будет очень здорово! Мы толком не знали, чем ты там столько времени занимаешься!

ПТУ. Ты права. Наверно, пришла пора объяснить всем людям Ашуи, кто такая богиня Зата, что такое ученость и письменность, которым она покровительствует!

ГУНДА. Это будет очень трудно! Все цари и вожди племен будут против тебя.

ПТУ. Я знаю! Но назад пути нет! Все новое всегда достается очень дорогой ценой!

ГУНДА. Что бы ни случилось, наш дорогой царь, мы все будем с тобой!

РАБЫ. Да! Да! Наш царь, мы с тобой!

ПТУ (Гунде). Скажи рабу, чтобы через час собрал моих мастеровых во дворе, они мне нужны. А теперь пошли на кухню, я что-то проголодался.

ГУНДА. Хорошо, мой царь, я скажу.

Оба уходят со сцены.

Та же декорация, двор царя Пту. На сцене царь Пту и двое его мастеровых.

ПТУ. Как вы все знаете, я много времени чертил всякие черточки и линии. Это я выполнял поручение новой богини учености и письменности Заты по созданию письменности, которой у нас не было, и я его выполнил.

ПЕРВЫЙ МАСТЕРОВОЙ. Царь, мне непонятно, о чем Вы говорите.

ПТУ. Объясняю. Все звуки и слова, которые мы только что сказали друг другу, можно написать или изобразить вот такими черточками и линиями. (Показывает свою дощечку.)

ВТОРОЙ МАСТЕРОВОЙ. А как можно узнать, какой звук соответствует какой черточке или линии?

ПТУ. Вот этим-то я и занимался все это время. Теперь все звуки, которые мы говорим друг другу, имеют свои линии и черточки, то есть, чтобы вам было понятно, свою личную одежду, и каждый звук должен носить только свою одежду, чтобы их не путать друг с другом.

ПЕРВЫЙ МАСТЕРОВОЙ. И что теперь мы должны сделать?

ПТУ. Ваша задача очень сложная. Прежде всего, вы должны:

— выучить наизусть каждый звук и его личную одежду;

— изготовить много дощечек с воском; выточить из тростника палочки, которыми можно будет чертить линии и черточки;

— помогать мне, когда я буду учить письменности всех жителей нашей общины Гудау;

— изготовить из глины плитки, нанести на них черточки и линии для каждого звука отдельно и обжечь их, чтобы письменность на этих керамических плитках не исчезла и не забылась, чтобы можно было ими пользоваться всегда.

ВТОРОЙ МАСТЕРОВОЙ. А Вы, наш царь, всех будете учить? И рабов, и женщин?

ПТУ. Да! Если цари и вожди других общин не будут возражать против этого.

МАСТЕРОВЫЕ. Вот здорово! 

ПТУ. А теперь пошли, нам предстоит очень большая подготовительная работа.

Все уходят.

Акт II

Картина 1

На сцене священная роща жертвоприношений. Сегодня праздник жертвоприношения ашуйской богине мудрости Тане. Люди собрались со всех концов царства Ашуи со своими царями, вождями племен. Каждая община привела с собой своего жертвенного быка. На краю поляны стоит жертвенный камень, на котором ашуйцы приносят жертвы.

Сохранились названия некоторых старинных священных рощ: Кадош, Дзыбна, Псылыкв и т. д., их называли в зависимости от ландшафта местности — например, отдельную пологую возвышенность, речную долину или проселок у родника. Священные рощи вызывали особое почитание у посещающих их людей. Возвышенная роща состояла преимущественно из огромных вековых деревьев, на которых развешивали старое оружие. Отсюда нельзя было убрать даже повалившиеся деревья. В роднике или речке, протекающей мимо рощи, нельзя было купаться, даже умываться, можно было только пить. Воду для варки мяса брали далеко от этой рощи или приносили с собой из дома.

В круг собравшихся людей выходит Глашатай.

ГЛАШАТАЙ. Уважаемые представители всех Ашуйских царств! Разрешите приветствовать вас на священной поляне жертвоприношений нашей единой Ашуйской страны и предоставить слово для начала святого праздника верховному жрецу всей Ашуи Ламшацу.

ЛАМШАЦ (выходит на середину). Дорогие цари, уважаемые вожди, жители нашего Ашуйского царства! Мы собрались сегодня на ежегодное жертвоприношение в честь нашей богини мудрости Таны, чтобы отблагодарить ее за хорошие деяния в прошлом году и попросить и впредь быть благосклонной к нашему царству, чтобы мудрость, счастье, здоровье никогда не покидали наше родное царство Ашую, чтобы она была заступницей за нас перед верховной богиней Анчва, когда богиня будет гневаться на наше царство. Пусть кровь животных, которых мы сегодня принесем ей в жертву, будет священной и предохранит наше царство от засухи, наводнений, землетрясений, мора людей, падежа скота и многих других бед.

На наш праздник жертвоприношения прибыл со своими подданными и жертвенным быком царь Аквы Клыч. Давайте послушаем пожелания царя Клыча в такой священный день.

КЛЫЧ (выходит в центр к верховному жрецу). Я вместе с вами приветствую богиню мудрости Тану и хочу заверить ее, что мы все ее очень любим и ценим за ее покровительство над общиной Аквы и всем нашим Ашуйским царством, за ее заступничество перед верховной богиней Анчва за нас, за наши прегрешения. Пусть она и впредь будет благосклонна ко всем нам. (Возвращается на место.)

ЛАМШАЦ. Прежде чем принести в жертву животное, я, как верховный жрец Ашуи, от вашего имени, согласно обычаям наших предков, хочу принести свои извинения перед ним: «Дорогой наш брат! Извини нас за то, что мы вынуждены с тобой так поступить. Богиня мудрости Тана принимает жертвы только самых чистых, самых здоровых животных, каковым являешься ты. Вся община Аквы вместе со своим царем Клычем выбрали тебя, как самое достойное животное, для жертвоприношения. Только такая чистая и непорочная кровь, как твоя, может поспособствовать тому, чтобы богиня мудрости Тана покровительствовала общине Аквы и в течение следующего года. Спасибо тебе, пусть богиня Тана примет тебя и пустит пастись среди всех священных жертвенных животных в её сочных небесных пастбищах…

Его помощники с другими мужчинами приносят бычка в жертву.

К нам на праздник пришла и община Кбаа со своим жертвенным быком и во главе со своим царем Бутом. Пусть и у них в общине всегда будет мир, благополучие и взаимопонимание. Пусть богиня Тана покровительствует и общине Кбаа, как и всей Ашуе.

Свои пожелания хочет высказать царь общины Кбаа Бут.

БУТ (выходит на середину). Я полностью поддерживаю слова и верховного жреца Ламшаца, и царя Аквы Клыча. Наше царство Ашуя процветает благодаря благосклонности нашей верховной богини Анчва и других богинь к нам. Поэтому мы ежегодно в знак благодарности делаем им жертвоприношения. Пусть и в этот год наши боги к нам будут милосердны и покровительствуют нам. Пусть богиня мудрости Тана всегда будет с нами и от души примет все наши жертвоприношения, которые посвящены сегодня ей. (Уходит на свое место.)

ЛАМШАЦ. Мои помощники-жрецы принесут в жертву и бычка общины Кбаа. Пусть богиня Тана примет это жертвоприношение и ниспошлет царству Кбаа мир и благополучие.

Давайте принесем свои извинения и этому жертвенному животному из общины Кбаа, и пусть богиня Тана, приняв его как жертву, посвященную ей, пустит и это священное животное пастись в свои пастбища.

Жрецы уходят для принесения бычка из общины Кбаа в жертву.

ЛАМШАЦ. Со своей общиной и жертвенным бычком к нам на праздник пришел царь общины Ажу Рыжий. Давайте дадим и ему высказаться.

РЫЖИЙ (выходит к Ламшацу). Этот день для нас, всех жителей царства Ашуя, святой, потому что мы приносим сегодня свои жертвы славной богине мудрости Тане. Она в прошедшем году была и к нашей общине Ажу благосклонной. Мы, все жители нашей общины, с благодарностью просим ее и впредь покровительствовать не только нашей общине, но и всей нашей Ашуе. (Становится на свое место.)

ЛАМШАЦ. Благодарим тебя, царь Рыжий, за теплые слова в адрес нашей покровительницы богини Таны. Пусть и в этом году она не оставит твою общину без своего покровительства. Мои помощники-жрецы сейчас принесут и вашего бычка в жертву нашей богине, и пусть она примет эту жертву с благодарностью.

Пусть и этот жертвенный бык простит нас за то, что мы с ним вынуждены так поступить. Пусть и эта жертва будет принята богиней мудрости Таной, и она будет покровительствовать общине Ажу и в будущем году.

Помощники Ламшаца, жрецы, и двое-трое мужчин уходят принести бычка в жертву.

ЛАМШАЦ. А сейчас мы рады видеть на празднике жертвоприношения общину Арюта во главе с их царем Черным. Они тоже привели своего бычка для принесения в жертву богине Тане.

Давайте послушаем царя Черного.

ЧЕРНЫЙ (выходит на середину). Ежегодно мы приносим нашей богине мудрости жертвы, и поэтому наше царство живет благополучно. Пусть наша богиня примет наши жертвы благосклонно и забудет некоторые прегрешения, которые мы по незнанию или по недомыслию иногда совершаем. Я знаю, что, если мы будем вместе со своими богами, мы будем непобедимы! Вспомните, сколько раз мы отражали нападения наших врагов, которые хотели нас поработить. К нам на помощь всегда приходили наши боги, которые объединяли нас, и мы всегда побеждали. Пусть наша богиня мудрости Тана никогда не покинет наше Ашуйское царство. (Становится на свое место.)

ЛАМШАЦ. Мои помощники сейчас принесут в жертву бычка из Арюты, которого привел с собой и своей общиной царь Черный. Пусть богиня Тана примет жертвоприношение общины Арюта и ее благосклонность снизойдет до них, как и в прошедшем году.

Мы также приносим свои извинения перед жертвенным животным из Арюты и просим нашу богиню Тану принять эту священную жертву.

Но, к сожалению, наш сегодняшний праздник омрачен. Все наши жертвоприношения и просьбы к богине мудрости Тане могут сойти на нет! Из-за одного царя, который сегодня не пришел на наш праздник, не прислал жертвенного быка и не привел ни одного представителя своей общины.

Мне доложили, что он и его община не признают с сегодняшнего дня нашу традиционную богиню мудрости Тану, а признают какую-то новую богиню учености и письменности Зату.

Я, как верховный жрец царства Ашуя, не признал и не признаю эту новую богиню учености и письменности, потому что и ученость, и письменность у нас, у ашуйцев, отсутствуют.

А вот царь общины Гудау Пту признает новую богиню Зату и хочет ей принести жертву, которую я категорически не приму и не разрешаю. Он, наверно, решил себя поставить выше самой богини Таны и навлечь на наше мирное и цветущее Ашуйское царство беду.

Мы никак не можем простить это вероотступничество и не хотим из-за одной общины и одного царя рисковать и подвергать наше царство Ашуя божьему гневу. Поэтому все жрецы, цари и главы Ашуйского царства должны объединиться против этого вероотступника и примерно наказать его и его общину. Кто возьмет на себя ответственность за наказание всех вероотступников?

БУТ (выходя на середину к Ламшацу). Уважаемый наш верховный жрец Ламшац, уважаемые цари и вожди всех племен и общин Ашуйского царства! За много лет существования нашего Ашуйского царства мы впервые сталкиваемся с таким массовым вероотступничеством — не одного или двух простых крестьян, а с вероотступничеством целой общины во главе со своим царем.

С тех пор как он начал обращаться со своими рабами как с равными и начал создавать какую-то письменность, мы перестали к нему ездить, чтобы не испортить своих рабов и не вызвать смуту рабов у себя в царстве. К нему перестали ездить все цари и главы нашего царства. Даже родной старший брат, царь Аквы Клыч, уже давно с ним не общается. С этим массовым вероотступничеством надо кончать, пока искры от этого пламени не переросли в пожарище и не сожгли всю нашу Ашую.

Я торжественно клянусь на этом празднике жертвоприношения богине мудрости Таны, что сам со своей ратью жестоко накажу всю общину Гудау, а возмутителя спокойствия и главного вероотступника — царя Пту собственноручно обезглавлю, чтобы богиня Тана не обрушила свой гнев на другие общины Ашуи.

ЛАМШАЦ. Хорошо, царь Бут. От имени всех присутствующих мы поручаем тебе навести порядок в общине Гудау и примерно наказать царя этой общины. (Выходит из круга.)      

В глубине сцены видно, как везде варят и жарят мясо животных, угощают всех присутствующих на празднике мясом и вином. Цари и главы сидят отдельно на поляне и пьют вино, произнося тосты и пожелания богине Тане, верховной богине Анчва. На середину поляны выходит Глашатай.

ГЛАШАТАЙ. А сейчас свое умение танцевать и веселиться покажет нам молодежь нашей Ашуи. Слово имеет царь Аквы Клыч.

КЛЫЧ (становится рядом с Глашатаем). Сегодня, в этот большой праздник жертвоприношения богине мудрости Тане, я обращаюсь не только к жителям своей общины, но и ко всем жителям Ашуи. Все, кто съел кусочек жертвенного мяса богине Тане, не должны забывать ее заслуги перед всеми нами и своими хорошими деяниями должны способствовать процветанию царства Ашуи, вести праведный образ жизни, чтобы не вызвать недовольство или гнев нашей родной богини. Пусть молодежь нашего царства Аквы покажет нам, что они могут не только хорошо трудиться, но и хорошо веселиться. (Возвращается на свое место.)

Молодежь общины Аквы исполняет ашуйский танец с элементами движения абхазов.

ГЛАШАТАЙ (после исполнения танца). Прекрасный танец, как прекрасна сама молодость. А сейчас дадим слово царю общины Кбаа Буту.

БУТ (выходя на середину). Мы ежегодно отмечаем праздник жертвоприношения своим богам и богиням. Сегодня очередь за богиней мудрости Таной. Наши предки не зря отмечали такие религиозные праздники, потому что они жили в ладу со всеми нашими богами и поэтому процветали.

Наша молодежь, как и молодежь царства Аквы, тоже умеет хорошо работать и хорошо веселиться. И сейчас они всем нам покажут свое мастерство. (Уходит на свое место.)

Молодежь общины Кбаа исполняет ашуйский танец с элементами движений убыхов.

ГЛАШАТАЙ. Прекрасный танец молодежи из общины Кбаа.

К нам сегодня приехала еще одна община со своей молодежью и танцем. Это община царя Арюты Черного, послушаем его и посмотрим танец его молодежи.

ЧЕРНЫЙ (выходя на середину). Мы, представители всех общин Ашуйского царства, еще раз благодарим нашу богиню Тану, ради которой мы сегодня собрались на этот праздник. Благодарим также и служителей культа, верховного жреца и его помощников, которые несут свою службу праведно. Пусть богиня Тана и все наши боги всегда будут с нами и никогда не покидают нас и наше царство.

А сейчас наша молодежь покажет вам, как танцуют в нашем царстве Арюте. (Уходит на свое место.)

Молодые люди исполняют ашуйский танец с элементами движений абазин. После танца все присутствующие на празднике начинают танцевать, приглашая на танец соседей, представителей других общин.

ГЛАШАТАЙ (после окончания общего танца). Видите, хоть мы и один народ царства Ашуи, но у нас все же есть небольшие различия в диалекте языка и в движениях танцев. Эти различия украшают и объединяют всю нашу ашуйскую культуру.

Слово для завершения нашего праздника предоставляется верховному жрецу царства Ашуи Ламшацу.

ЛАМШАЦ (выходя на середину). Вот и подошел к концу наш прекрасный праздник жертвоприношения. Мы все надеемся, что богиня мудрости Тана осталась довольна теми жертвами, которые ей принесли все общины царства Ашуи. Пусть она знает, что люди царства Ашуи всегда будут почитать ее как мудрую и добрую богиню и всегда приносить ей в жертву самых лучших животных.

Правда, одна община, Гудау, подпортила наш праздник, но пусть наша богиня не обрушивает свой гнев на все царство Ашую, а обрушит свой гнев только на виновных, и мы ей в этом поможем и докажем ей, что мы всегда вместе с ней.

А сейчас всем вам всего доброго и счастливой дороги домой!

На сцене разрушенный двор царя Гудау Пту. Везде валяются трупы, видны следы пожаров, разбитые глиняные и керамические плитки с письменностью, а оставшиеся целые плитки продолжают разбивать воины царя Кбаа Бута. Лежат, сидят и стоят связанные плененные жители и рабы общины Гудау. Бут и его воины затаскивают на сцену связанного, плененного и избитого царя Пту.

БУТ (обращаясь к своим воинам). Вы видели, как он ловко хотел проскочить мимо нас, используя отлив моря, на своем быстром корабле? Хорошо, что наш шкипер оказался опытным и проворным и поставил наш корабль поперек движения его корабля, и вы вовремя бросились на абордаж и схватили царя Пту, а то он уплыл бы в море, и тогда ищи и свищи его.

ВОИН БУТА. А что Вы, мой царь, собираетесь с ним делать?

БУТ. Я на празднике жертвоприношения богине мудрости Тане всему царству Ашуи обещал поймать его и отрубить ему голову как вероотступнику, и теперь должен исполнить свое обещание.

ВОИН БУТА. Извините, мой царь, с Вашего разрешения я бы поступил с ним иначе.

БУТ (отводя своего воина от связанного царя Пту). Говори, мой воин.

ВОИН БУТА. Зачем такому хорошему товару пропадать зря?

БУТ. Что ты имеешь в виду?

ВОИН БУТА. Мой царь! Сколько живого товара мы с Вами продали в Анапе на невольничьем рынке, и по какой цене? А тут целый ашуйский царь! За него можно получить очень высокую цену. Подумайте!

БУТ. И то правда! Он будет стоить дороже всех своих крестьян и рабов, которых он обучил какой-то письменности, придуманной им самим.

ВОИН БУТА. Вот именно!

БУТ. Молодец, мой воин, соображаешь хорошо. Итак, решено! Мы завтра же повезем его вместе с другими пленными в Анапу и продадим работорговцам, которые увезут его от берегов нашей Ашуи подальше, и о нем больше никто никогда не будет вспоминать. Даже его родной брат Клыч.

ВОИН БУТА. Мой царь! Так его старший брат, царь Аквы Клыч замешан в пленении своего младшего брата Пту и разгроме его общины?

БУТ. Конечно! Как бы мы осмелились напасть на общину Гудау без его на то разрешения?

ВОИН БУТА. И то правда.

БУТ. А вы поймали его супругу Гунду?

ВОИН БУТА. Нет, мой царь. Она будто сквозь землю провалилась. Ее и среди мертвых нет.

БУТ. Переверните все село Лыхны вверх дном, но найдите ее. Она мне очень нужна, только живой. Понятно, мой воин? Живой!!!

ВОИН БУТА. Да, мой царь!

БУТ. А этого пленного царя, когда я с ним переговорю, переправьте на мой корабль, заприте его там и отплывите от берега, чтобы ночью его недобитые люди не смогли помочь ему бежать.

ВОИН БУТА. Хорошо, мой царь. Все будет исполнено.

Воин уходит. На сцене остаются царь Бут, связанный царь Пту и несколько воинов, охранников царя Бута.

БУТ (с самодовольной улыбкой). Ну, что, царь Пту? Видел, что ты натворил? Видел, какую огромную волну наслала разгневанная богиня мудрости Тана на побережье Ашуи? Как маленькие чистенькие речки она вмиг превратила в бурные горные потоки? Сколько людей, скота, посевов погибло из-за тебя? Вот что принесло твое вероотступничество!

ПТУ. Ну что ты говоришь всякие глупости, Бут! Если все природные катаклизмы приписывать неугодным для непорядочных царьков, вождей и жрецов царям, то можно остаться без нормальных царей.

БУТ. А я тебя никогда не считал царем, потому что ты на равных общался со своими рабами, позорил нас, других царей Ашуи, да еще стал вероотступником, не принеся жертву традиционной богине мудрости Тане, которая испокон веков была нашей покровительницей. Даже наши прадеды всегда приносили ей жертвы, задабривая ее.

ПТУ. Если ты считаешь себя царем, то ты глубоко заблуждаешься. Ты как царь ставишь себя выше своих рабов, которые, как и ты, родились от своих матерей. Во времена наших прадедов, о которых ты сейчас вспоминал, у нас вообще не было рабов. Все были равноправны. Рабы появились из-за таких алчных людей, как ты, которые стали воровать, присваивать себе чужое добро, убивать других людей, чтобы прибрать к рукам их имущество и разбогатеть, чтобы подавить, подчинить себе более слабых, честных, беззащитных людей и превратить их в послушных рабов.

БУТ. Если тебя послушать, то нужно все свое нажитое добро раздать нищим и рабам, чтобы они были с нами равноправны, так, что ли?

ПТУ. Нет! Только то добро, которое нажито преступным путем. Нужно, чтобы люди чувствовали себя людьми, чтобы работа, которую они выполняют, приносила им радость и достаток, чтобы они могли содержать и кормить свои семьи. А ты что с ними делаешь? До последней нитки обираешь. Ты считаешь себя богом своих крестьян и рабов. Поступая так, ты ставишь себя выше богов, принося в чужие дома горе и нищету, рабство и смерть. За это тебя боги рано или поздно накажут, хотя ты уверен, что за плененных и проданных в рабство нескольких сотен юношей и девушек, стад животных ты уже откупился одним бычком, которого принес недавно в жертву богине Тане. Нет, дорогой, этого не будет, ты ответишь за все свои грехи!

БУТ. Во всяком случае, общество Ашуи осудило тебя, а не меня! И сегодня ты, а не я, лежишь передо мной, связанный, как бешеная собака. И я буду решать твою судьбу, а не ты мою.

ПТУ. Ты ведь все это затеял из-за мести, за то, что моя жена не тебя, а меня выбрала в молодости. Знай, что она была слишком чиста и непорочна, чтобы выбрать такого безнравственного царька, как ты.

БУТ. Ничего! Вот найдут ее, где бы она ни пряталась, и она будет моей. Нет! Ты не думай, что она станет моей женой, царицей. Никогда! Она будет моей наложницей и самой последней рабыней и будет выполнять самую грязную черную работу. Хватит, сколько лет она была царицей! Она поймет, что если бы тогда выбрала меня, то всю свою жизнь была бы самой богатой царицей.

ПТУ. Нет! От богатства, основанного на людской крови и горе, она бы отказалась. Она великая и гордая женщина, чтобы терпеть рядом с собой такого грязного душой и телом человека, как ты! Знай, где бы она ни была, что бы она ни делала, она никогда не станет твоей!

А то, что ты и тебе подобные царьки, вожди племен и жрецы считают меня вероотступником, это ложь. Я никогда не был против богини мудрости Таны, и если вы думаете, что я, царь общины Гудау, пожалел одного бычка и не принес богине Тане жертву, то глубоко заблуждаетесь.

Но у нас появилась новая богиня учености и письменности Зата, которая поручила мне создать для нашего царства Ашуи письменность, и я ее создал и учил всех своих подданных читать и писать. Я хотел научить этому и всех вас и ваших подданных, но ваша невежественность не дала вам понять, что это такое.

БУТ.  А зачем нам какая-то письменность?

ПТУ. Без письменности невозможно будет жить ни нам, ни другим народам. Поэтому я хотел принести жертву новой богине учености и письменности Зате, пока жители нашего царства в сборе, чтобы вся Ашуя узнала о новой богине, вот и все мое вероотступничество.

БУТ. Это все отговорки. Если бы ты был прав, то цари, вожди и жрецы не ополчились бы против тебя.

ПТУ. Отговорками занимаешься ты! Вам всем нужен был только повод для того, чтобы разграбить мою цветущую Гудау и уничтожить меня, как царя, который открыл своему народу письменность и который относился к своим рабам как к людям и жил с ними в ладу.

А ты со своими головорезами пришел и разгромил всю эту красоту. Разбил все глиняные таблички с письменами, которые я создал вместе с новой богиней Затой, чтобы мы все стали более учеными.

БУТ. Наши предки жили и умерли без письменности, и мы проживем.

ПТУ. Видел, как мои рабы и крестьяне дрались против тебя и твоих вооруженных до зубов бандитов вилами, камнями и палками? А случись такое нападение на твое царство, твои люди никогда не встали бы так за тебя, потому что ты к ним относишься как к скотине, и им незачем отдавать свои жизни за недостойного царя.

БУТ. Это меня мало волнует. На мой век рабов хватит. Перебьют этих, куплю себе новых рабов, вон, их в Анапе хоть пруд пруди!

ПТУ. Мне очень жаль тебя, ты так и не понял, насколько важна письменность для нашего царства, и что новая богиня Зата пришла к нам навсегда. Это не я, а ты вероотступник. Ты первый пошел против жертвоприношения новой богине, и она тебе этого никогда не простит! Ты будешь ею наказан!

БУТ (обращаясь к своим воинам). Он мне надоел! Уберите этого вероотступника с моих глаз, пока я действительно не отрезал ему голову и не насадил на кол.

Воины Бута проворно утаскивают связанного царя Пту со сцены.

Картина 2

На сцене сельское кладбище. Гунда, служанка Разна, несколько рабов-мужчин похоронили погибших от рук воинов царя Кбаа Бута детей царя Пту и Гунды.

ГУНДА (обращаясь к своим рабам). Спасибо, что помогли похоронить моих детей. А теперь уходите, спасайте свои семьи, прячьтесь, уходите в горы. К нам пришла большая беда.

РАБЫ. А Вы, наша царица?

ГУНДА. Я останусь здесь, со своими детьми. Вы уходите быстрее, со мной вам опасно оставаться. Воины Бута будут искать меня везде, и я не хочу, чтобы вы напрасно сложили свои головы.

РАЗНА. Уходите быстрее, я с ней буду до конца.

ГУНДА. И ты, Разна, тоже уходи, спасайся.      

РАЗНА. Нет! Я никогда тебя не покину, моя госпожа.

ГУНДА. Тогда иди и разведай, что там творится.

РАЗНА. Хорошо, я быстро.

Разна и рабы уходят.

ГУНДА (опускается на колени над могильными холмами своих детей и гладит могильные холмы). О небесная богиня Анчва! За что ты так жестоко наказала меня? Как же я буду жить без своих любимых детей? Самую тяжелую ношу ты взвалила на мои плечи — это тяжесть тел детей, которые умерли насильственной смертью, ни за что! Как же такое можно вынести? Простите, дети, своих родителей, что не смогли защитить вас. Спите спокойно.

Гунда тихо начинает петь абхазскую песню «Щищ нани» матери-мухаджирки, у которой на невольничьем корабле умер ребенок, и она ему поет колыбельную песню, как будто он спит, чтобы у нее не забрали его маленькое тело и не выбросили за борт, и чтобы она на берегу смогла предать мертвое дитя земле. Увидев возвращающуюся служанку, Гунда вытирает слезы, успокаивается, чтобы не расстраивать Разну.

РАЗНА. Госпожа! Они напали на наш след. За тобой сюда идут разбойники Бута.

ГУНДА. Успокойся, Разна! Не подавай вида, что боишься.

РАЗНА. Но я очень боюсь только за тебя, моя госпожа.

ГУНДА. Не бойся! Они никогда меня не увидят униженной! Они увидят, кто такая настоящая царица Гудау!

Слышны голоса и топот приближающихся разбойников Бута.

ВОИН. Вот она, царица Гунда! Взять ее!

Воины бросаются к ней, хотят схватить.

ГУНДА (очень грозно). Не сметь трогать царицу, грязные свиньи, цепные псы Бута! (Все останавливаются как вкопанные). Я сама пойду!

Воины расступаются перед ней и служанкой. Все уходят. На сцене появляются царь Бут и воин, который арестовал царицу Гунду и ее служанку на кладбище.

ВОИН. Мой царь! Мы все-таки нашли и задержали царицу Гунду.

БУТ (с радостью). Где? Она жива?

ВОИН. Да, она жива и невредима.

БУТ. А где она пряталась?

ВОИН. Она не пряталась, мой царь. Она была на кладбище.

БУТ. А что она там делала?

ВОИН. Она вместе со своей служанкой и рабами хоронила своих погибших детей.

БУТ. И сына, и дочку?

ВОИН. Да, мой царь!

БУТ. Нужно было и их взять живыми, хороший товар загубили.

ВОИН. Хоть он и юноша, мой царь, но он, защищая свою младшую сестренку, убил двух наших воинов и ранил одного, которые хотели их взять живыми. Разозлившиеся воины закололи их обоих.

БУТ. Очень жаль! Но видишь, какой львенок рос? Он был бы весь в отца! Он бы много нашей крови попил.

ВОИН. Да, мой царь, Вы правы! Его отец вместе с маленькой группой своих бойцов уложили больше двух десятков наших воинов, когда мы его захватывали.

БУТ. А где сейчас царица Гунда?

ВОИН. Мы ее заперли в несгоревшей комнате, вместе со служанкой. Что прикажете с ней делать?

БУТ. Стерегите ее хорошо. Завтра я повезу ее мужа в Анапу, продам его и вернусь. Она мне должна отработать все долги, которые накопились за все эти годы. Смотри, чтобы она не сбежала. Головой отвечаешь! И пусть она себя чувствует еще царицей, пока я не вернусь.

ВОИН. Слушаюсь, мой царь!

Картина 3

На сцене комната, где заперта царица Гунда со своей служанкой. Служанка плачет.

ГУНДА. Не плачь, Разна! Не нужно этим головорезам показывать свою слабость, особенно царю Буту, который так и хочет увидеть меня слабой и униженной.

РАЗНА. Я не могу не оплакивать ваших детей, им бы жить и жить. Ведь они оба были мне как родные. Хорошо, что мы еще успели их похоронить по-человечески, а то их дикие звери растерзали бы.

ГУНДА. Лучше бы их дикие звери растерзали, чем дикие двуногие существа, которых привел с собой их вожак Бут. Я не знаю, где наш царь и что с ним. Не дай Бог, чтобы он попал в руки вожаку волчьей стаи Буту. Пусть он лучше погибнет в бою, чем попадет в лапы настоящего дикого зверя.

РАЗНА. А колдунья оказалась права. Она же тебе говорила, что если наш царь создаст письменность, то будет большая беда, вот и пришла она, эта беда. Нужно было помешать ему и не дать создать эту письменность.

ГУНДА. Нет, Разна! Он бы ни перед чем не остановился. Тем более если сами боги поручили ему создать письменность. Новая богиня Зата знала, кому нужно было поручить это дело! Ни один царь или вождь Ашуи, ни один жрец не смог бы создать ее. Чтобы создать такую новую чистую письменность, нужно самому быть чистым, как наши горные родники.

РАЗНА. Да, моя госпожа! Таких, чистых и добрых царей, как наш, нигде нет и не будет!

ГУНДА. Разна! Я не знаю, почему до сих пор царь Бут не явился ко мне, чтобы показать, какой он грозный и мстительный. Но я знаю, что он все равно придет, видимо, его задерживают более грязные и неотложные дела. Ты смотри, что бы он ни говорил и ни делал со мной, не встревай, не защищай меня, иначе он отрубит тебе голову. Лучше помоги мне достать что-нибудь острое, кинжал или нож. Я готова лучше сама себя заколоть, чем этот грязный царь надругается надо мной.

РАЗНА. Хорошо, моя госпожа. Охрана пока дает ухаживать за тобой, как за царицей, и я обязательно что-нибудь придумаю.

Разна подходит к запертой двери и стучит. Оттуда слышен голос охранника: «Что надо?»

РАЗНА. Моя царица голодна, она желает поесть, проводите меня на кухню, чтобы я могла приготовить ей что-нибудь.

Охранник отмыкает дверь и выпускает Разну. Дверь тут же закрывается.

ГУНДА (со слезами на глазах). О, великая богиня Анчва! За что ты так покарала нашу семью, наших людей и наше царство? Что мой муж сделал плохого в этой жизни? Я много лет с ним живу, родила от него прекрасных детей и знаю, что он один из самых чистых людей царства Ашуи. Он всегда приносил жертвы всем богам, но на этот раз он хотел принести жертву и новой богине учености и письменности Зате.

Да! Права была колдунья, которая сказала мне, что если он выполнит поручение богини Заты, то случится большая беда. Как жить, чему верить? Не знаю! Я больше не понимаю эту жизнь. А мои дети? За какие грехи ты их покарала? За что они пали от рук каких-то грязных бандитов, за что их растерзали чужие двуногие звери? Даже животные гибнут под ножом жреца с извинениями, с честью и достоинством. А мои благородные дети? За что они так погибли?

Что? Может, сына надо было воспитывать, как царя Бута, вором и убийцей? Не знаю!

Во мне все человеческие ценности перевернулись. Я уже не знаю, как дальше жить, и стоит ли вообще так жить?!

(С очень глубокой тоской.) Я умоляю тебя, Анчва! Сохрани для меня хоть моего супруга!

Ну где же ты, мой царь, что же с тобой случилось? Если бы ты знал, как я люблю тебя и как я сейчас в тебе нуждаюсь!

Начинает потихоньку петь песню-плач «Сбаба». Сначала тихо, потом все громче и громче, а в конце тихо заканчивает песню. После окончания песни она приводит себя в порядок. Возвращается служанка Разна. Приносит еду, достает из-под юбки небольшой кинжал и передает его царице.

РАЗНА. Вот, моя царица! Я нашла для тебя кинжал.

ГУНДА. Вот умница, спасибо тебе, Разна. Теперь я его не боюсь. Пусть он пока здесь лежит. (Прячет кинжал в своей постели.)

РАЗНА. Моя госпожа, давай перекуси, чем бог послал, а то ты сегодня ничего не ела. А тебе понадобятся все твои силы.

ГУНДА. Давай, Разна, вместе перекусим, как сестры. Силы понадобятся и тебе.

Женщины перекусывают тем, что принесла Разна. Вдруг дверь комнаты резко открывается и на пороге появляется царь Бут. Видно, что он навеселе и что у него отличное настроение. Обе женщины машинально, как того требуют обычаи, встают перед появившимся мужчиной.

БУТ. Правильно сделали, что встали перед своим новым хозяином. А ну-ка, служанка, выйди отсюда, у нас с твоей госпожой будет очень долгий и приятный разговор. Она мне столько должна, что вряд ли сможет рассчитаться со мной до конца своих дней.

Служанка не хочет выходить, но воин Бута выталкивает ее из комнаты.

ГУНДА. Я никому ничего не должна, тем более такому мерзкому вору и убийце, как ты!

БУТ. О-о-о! Да ты, когда злишься, становишься еще прекрасней, еще желанней, чем когда спокойна. Поэтому я буду тебя злить часто, чтобы ты мне доставляла удовольствие и днем, и ночью. Ты много прекрасных ночей задолжала мне, выбрав из нас двоих этого никчемного царя Пту. Ну что ты в нем нашла? Он же и мизинца моего не стоил. Ладно, что было, то прошло. Ты же умная женщина, ты же все это отработаешь как следует. Может быть, тогда я к тебе буду более снисходителен. Согласись, что я слишком долго ждал этой минуты, когда ты полностью окажешься в моей власти.

ГУНДА. Я царица! И привыкла сама быть снисходительной к своим рабам и крестьянам. А снисходительности от таких грязных убийц и воров, как ты, я никогда не ожидаю и не принимаю, и никогда не буду в твоей власти — ни живой, ни мертвой.

БУТ. О-о-о! Как ты прекрасна в гневе. Твои глаза, пылающие огнем ненависти, вызывают во мне самые потаенные желания. Если ты станешь моей добровольно, я сделаю тебя самой счастливой и богатой женщиной на свете.

ГУНДА. Как ты можешь делать царице такие грязные, пошлые предложения? Когда мой муж объявится, тебе не сносить своей глупой головы.

БУТ. Ха-ха-ха! Твой муж никогда не объявится! Я сделал так, чтобы он больше никогда не стоял между нами. Два дня назад я продал его за хорошую цену в Анапе работорговцам в какую-то далекую страну, откуда он никогда не вернется.

ГУНДА. Убийца! Погубил моего мужа, моих детей, мою общину и предлагаешь свою снисходительность? Какое же ты мерзкое ничтожество!

БУТ. О! Как ты прекрасна!

Бут хватает ее, не в силах сдержаться. Начинает рвать с нее одежду. Повалив на топчан, хочет овладеть ею силой. Царица изо всех сил сопротивляется, проклинает его, называет убийцей, подлецом и другими нехорошими словами. В это время служанка заскакивает в комнату на помощь своей госпоже, за ней — охранники Бута. Но она успевает чуть оторвать руки Бута от своей госпожи, которая, воспользовавшись этой секундой, выхватывает спрятанный ею кинжал и со словами «Сдохни, мразь!» вонзает кинжал в сердце Бута. Бут, сраженный, падает. Охранники Бута остолбенели. Гунда и служанка бросаются в объятия друг другу.

ГУНДА. Спасибо тебе, моя сестра! Ты вовремя подоспела! Мы отомстили за нашего царя, наших детей и наше царство!

РАЗНА. Да, моя сестра!

В это время остолбеневшие воины Бута опомнились, с криками и воем набросились на беззащитных женщин и безжалостно закололи их.

Акт III

Картина 1

Финикия. Рабство царя Пту. Создание финикийской письменности.

На сцене финикийский работорговец и раб Пту в роскошной комнате.

РАБОТОРГОВЕЦ. Слушай, бывший царь Пту! Я заплатил за тебя много золота моему постоянному поставщику из Ашуи Буту. И теперь тебе нужно придумать, как восполнить понесенные мною затраты и принести мне хорошую прибыль.

ПТУ. Мне нечем тебе заплатить. Все богатство, которое у меня было, разворовано этим самым Бутом.

РАБОТОРГОВЕЦ. Это меня не касается. Но Бут говорил, что у тебя в царстве Ашуе есть богатый старший брат Клыч из общины Аквы, который может дать за тебя хороший выкуп.

ПТУ. Да, он может меня выкупить. Но ему надо как-то сообщить, что я нахожусь в рабстве в Финикии и какой выкуп он должен заплатить за меня.

РАБОТОРГОВЕЦ. Это можно организовать. Когда я в следующий раз поплыву в Анапу за новыми рабами, встречусь с Бутом и передам ему, что ты просишь старшего брата выкупить тебя из рабства и передать через него требуемую сумму.

ПТУ. Нет! Мой старший брат Клыч не поверит этому грязному вору и убийце Буту и не даст ему ничего. Нужно сделать по-другому.

РАБОТОРГОВЕЦ. Как же тогда быть? На кону твоя свобода и жизнь, думай.

ПТУ. Наверно, лучше всего написать ему.

РАБОТОРГОВЕЦ. А что, он знает египетскую письменность или клинопись Месопотамии, которой мы пользуемся?

ПТУ. Нет! Он не знает никакую письменность. Просто я недавно создал ашуйскую письменность и могу ему написать на нашем языке. Только нужно найти в моем разрушенном и сожженном царстве Гудау хоть одного человека, которого я научил этому письму, или же отправить отсюда одного раба-ашуйца, который владеет этой письменностью, чтобы он перевел царю Клычу текст моего письма.

РАБОТОРГОВЕЦ. Так ты — создатель письменности для своего народа?

ПТУ. Да! Но только такие царьки, как твой постоянный поставщик Бут, не захотели ее принимать.

РАБОТОРГОВЕЦ. Напрасно! Письменность нужна всем народам. Интересно! Я хочу посмотреть, что за письменность ты там придумал. А на чем ты собираешься написать своему брату?

ПТУ. Лучше на бронзовой пластине, так письмо сохранится. У вас где-нибудь отливают металл?

РАБОТОРГОВЕЦ. Да. У меня есть своя мастерская, где отливают бронзу, золото, серебро, изготовляют оружие, щиты. Кстати, мой кузнец — твой соплеменник, раб из Ашуи, я его купил у того же Бута и не жалею, потому что он оказался отличным мастером своего дела.

ПТУ. Я подготовлю тексты, а ты отведи меня к нему, и мы отольем эти письма на тонких бронзовых пластинках.

РАБОТОРГОВЕЦ. Хорошо, договорились, я сейчас пойду к мастеру по металлу, а ты оставайся и готовь текст письма, завтра тебя отведут к нему, и вы вместе приготовите пластину с текстом.

ПТУ. Хорошо. Я покажу тебе свою письменность и научу тебя ей. Но сейчас пусть принесут мне дощечки, покрытые воском, и тростниковые палочки, чтобы ими чертить.

РАБОТОРГОВЕЦ. Тебе принесут все, что нужно.

Работорговец уходит, появляется Автор.

АВТОР. Дорогой царь Пту! Если бы я своими глазами не видел, чем ты пожертвовал ради создания нашей письменности, я бы ничьим рассказам никогда не поверил. Даже ради одного этого мне нужно было попасть в твое время. Я моложе тебя на 4500—5000 лет, и когда я вернусь в свое время, то буду гордиться тем, что у нас были такие предки, которые могли пожертвовать собой ради просвещения своего народа. Спасибо тебе!

ПТУ. Не надо меня благодарить. Это не образ моих мыслей, это образ моей жизни.

Входит раб, приносит несколько дощечек и палочек для письма и уходит.

ПТУ. Ты извини, Автор, мне надо сосредоточиться и составить письмо брату Клычу. Оставь меня одного, пожалуйста.

АВТОР. Хорошо! (Уходит со сцены.)

Царь Пту остается в комнате и начинает сочинять письмо, читая вслух.

ПТУ. Дорогой Клыч! Пишет тебе твой младший брат Пту письменностью, созданной мною для нашего царства Ашуи, о которой вы — цари, вожди и жрецы — не захотели и слышать. Более того, обвинив меня в вероотступничестве, разгромили всю мою общину Гудау. Я не знаю, что случилось с моей семьей, потому что Бут пленил меня и продал в рабство в Цату за один кисет золота. Теперь за мое освобождение из рабства работорговец, купивший меня, требует вдвое больше, то есть два кисета золота. Был бы жив наш отец, он бы меня выкупил. Поэтому ты как старший брат, заменивший нашего отца, должен за меня заплатить выкуп, чтобы меня освободили из рабства и я смог вернуться домой.

На сцену возвращается работорговец.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну, как дела, бывший царь? Приготовил письмо брату?

ПТУ. Да, почти готово.

РАБОТОРГОВЕЦ. А ну, дай посмотреть твою письменность. (Осматривает дощечки с текстом.) Интересно. Я такой письменности еще не видел. А как ты ее придумал?

ПТУ. Мне помогла наша богиня учености и письменности Зата.

РАБОТОРГОВЕЦ. Понятно. А что ты написал брату?

ПТУ. Я написал брату, как ночью царь Бут со своими бандитами напал на нас, перебил всех моих воинов и людей, взял меня в плен и продал в рабство в Финикию, и что он как брат должен меня выкупить из этого рабства. 

РАБОТОРГОВЕЦ. Очень хорошо. Завтра я поплыву в Анапу за новыми рабами, некоторое время меня не будет, а ты к моему возвращению вместе с моим кузнецом приготовьте пластину с текстом, и мы отправим ее твоему брату.

ПТУ. Хорошо!

Оба уходят.

Картина 2

Кузница финикийского работорговца. В ней работает кузнец, раб-ашуец. Царь Пту заходит в кузницу.

ПТУ. Добрый день!

КУЗНЕЦ. Добрый день, мой соплеменник! Мой хозяин сказал, что он купил тебя как раба, а заплатил, как за царя, целый кисет золота.

ПТУ. Да, я и есть царь! Я царь общины Гудау Ашуйского царства, поэтому враг, который пленил меня и продал, видимо, назначил за меня высокую цену.

КУЗНЕЦ. Э-э-э! Мой соплеменник, твое счастье, если тебя выкупит твой брат, как сказал наш хозяин, иначе тебя ждет очень плохая участь раба. Я за два года пребывания в рабстве знаю, что такое быть чьим-то рабом. Мне повезло, что я кузнец и хозяин мое мастерство ценит высоко, поэтому меня содержат не как других рабов. Другие рабы быстро умирают от непосильного труда гребцов на галерах, на кедровых лесоповалах, в глубоких рудниках, где они добывают руду для выплавки золота, серебра, меди и стекла. Достают моллюсков со дна моря, из них финикийцы делают пурпурную краску и продают по всему миру, особенно в Египет, фараонам, для окраски одежд в пурпурные цвета.

ПТУ. Поэтому наш хозяин так усиленно занимается работорговлей?

КУЗНЕЦ. Да! Рабы умирают от непосильной работы, от болезней, голода, больше года никто не выдерживает.  Наш хозяин пока к тебе относится хорошо, надеясь получить за тебя большой выкуп, но если тебя не выкупят, то ты выпьешь горькую чашу раба до дна. Поэтому текст этих бронзовых плиток должен быть для твоего брата убедительным, чтобы требуемый выкуп он заплатил сразу, не торгуясь. Кстати, ты принес текст письма, который нужно нанести на бронзовую плитку?

ПТУ. Да! Только текст не вместился на одну плитку. Он у меня на этих двух дощечках. (Показывает мастеру готовые дощечки с текстом.) Но бронзовые плитки должны быть такой толщины, чтобы можно было нанести текст с обеих сторон, так мы не будем готовить лишние плитки.

КУЗНЕЦ. Не беспокойся, мы отольем плитки нужной толщины и размера. (Осматривая дощечки с текстом.) Эта письменность не похожа на ту, которой пользуются финикийцы. Это письмо не сложное?

ПТУ. Нет! Нужно один раз в ней хорошо разобраться, и все будет понятно.

КУЗНЕЦ. У финикийцев нет своей письменности, они пользуются клинописью Месопотамии и египетскими иероглифами.

ПТУ. Тогда им нужно создать свою собственную письменность.

КУЗНЕЦ. Наверно, они тоже когда-нибудь создадут её.

ПТУ. Да! Рано или поздно они это сделают.

КУЗНЕЦ. Слушай, ты ведь царь, как же ты попал в рабство?

ПТУ. Я попал в рабство за то, что к своим рабам относился не так, как здесь, в Финикии, а по-людски, за то, что создал письменность, за то, что не сделал традиционного жертвоприношения ашуйской богине мудрости Тане, а хотел принести жертву новой богине учености и письменности Зате. Все это не нравилось другим царям, вождям и жрецам нашего царства Ашуи. Вот они объединились и погубили меня и мое царство.

КУЗНЕЦ. Да за создание одной лишь письменности они должны были тебя на руках носить!

ПТУ. Дальше слушай. После праздника жертвоприношения богине мудрости Тане, когда все участники праздника разъезжались по домам, неожиданно испортилась погода, подул ураганный ветер, на море поднялась большая волна и ударила по всему побережью Ашуи. Погибло очень много людей, животных, погиб весь будущий урожай. Горные речки превратились в бушующие потоки, они вышли из берегов и снесли много селений.  А мои враги воспользовались этим и свалили вину за стихию на меня, сказав, что я не принес богине Тане жертву, вот, мол, она обозлилась и наслала на нашу Ашую такую беду.  Ночью неожиданно напали на мою общину, разорили ее, убили многих жителей, а меня продали в Финикию. Вот так я попал в рабство.

КУЗНЕЦ. А почему ты не принес богине мудрости Тане жертву, как все другие цари?

ПТУ. Потому что она не имеет отношения к учености и письменности, к ним имеет отношение новая богиня Зата. Вот я ей и хотел принести жертву, чтобы жители Ашуи узнали, что у нас появилась новая богиня Зата и стали её почитать, как и других богинь.

КУЗНЕЦ. А что, у вас с супругой нет детей?

ПТУ. У нас есть двое детей, сын и дочь.

КУЗНЕЦ. А почему тогда ты не принес сына в жертву одной богине, Тане, а дочь — другой богине, Зате, как делают здесь, в Финикии? И никто тебя не обвинил бы в вероотступничестве.

ПТУ. Ты что говоришь?! Как бы я принес своих детей в жертву богиням?! Зачем тогда мы с супругой их рожали и воспитывали? Если все ашуйцы своих детей будут приносить в жертву богам, то кто им потом будет приносить жертвы? Мы же исчезнем как народ. Да и на празднике жертвоприношения богине Тане все общины Ашуйского царства принесли ей в жертву только быков, коров, коз.

КУЗНЕЦ. Здесь, в Финикии, такой обычай: в жертву приносят своих детей. Чем моложе, тем лучше, даже желательно грудных.

ПТУ. Очень плохой обычай. А у нас, ты, наверно, помнишь, в жертву приносят только животных — самых здоровых и крепких бычков.

КУЗНЕЦ. Конечно помню! У нас никогда людей в жертву не приносили, не было и работорговли. Это от других народов мы переняли торговлю рабами, наши богатые злые царьки и вожди со своими вооруженными бандитами подхватили этот обычай и начали торговать людьми. Вот я, например, был схвачен на берегу моря и продан сюда как раб. Я даже не знаю, что с моей семьей и родными, и они не знают, где я нахожусь эти два года.

ПТУ. Я тоже.

КУЗНЕЦ. Ну что? Давай сделаем эти таблички до возвращения нашего хозяина. Ты же понимаешь, что вся твоя надежда на освобождение из рабства зависит только от этих табличек. Хорошо, что ты их уже приготовил. Это намного ускорит наш труд. Мы за несколько дней закончим все работы.

ПТУ. А твой хозяин очень заинтересовался моей письменностью и сказал, что, когда вернется из Анапы, посмотрит, что эта за письменность, и, если она ему понравится, он ее изучит.

КУЗНЕЦ. Раз он так сказал, то он это сделает. Он всегда хозяин своих слов.

ПТУ. Теперь твоя задача, кузнец, держать металл всегда в мягком состоянии, чтобы можно было на него нанести нужный текст.

КУЗНЕЦ. Хорошо. За это я отвечаю. Буду поддерживать постоянную температуру в горне.

ПТУ. А я постараюсь нанести текст как можно быстрее, пока металл не остыл.

Царь Пту и Кузнец приготовили бронзовые плитки и ждут возвращения работорговца. Наконец работорговец вернулся из Анапы. Он привез новую партию рабов для себя и продажи. Работорговец вошел в мастерскую. Кузнец и Пту встали и приветствовали своего хозяина.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну что? Я надеюсь, вы приготовили плитки за время моего отсутствия?

КУЗНЕЦ. Мой господин! Плитки были готовы через несколько дней.

РАБОТОРГОВЕЦ. Я задержался из-за того, что мой постоянный поставщик Бут не приплыл в Анапу и не привез мне рабов. А с новыми работорговцами трудно торговаться, они завышают цены на свой живой товар. С Бутом было намного проще. Мы доверяли друг другу.

ПТУ. А почему Бут не приплыл? Вы не узнавали причину?

РАБОТОРГОВЕЦ. Узнавал. Работорговцы сказали, что он пал от руки какой-то женщины, у которой он отнял мужа и детей. Да еще хотел над ней надругаться. Глупый. Занимался бы своим ремеслом и жил бы себе припеваючи. Он мог купить сколько угодно красивых женщин и девочек, не приставая к какой-то замужней, им же самим разозленной женщине. Не за что сложил свою голову. Теперь мне трудно будет найти такого партнера.

ПТУ. Мне кажется, я знаю женщину, которая свела с ним свои счеты. Скорее всего, это моя супруга. Мы с Бутом были знакомы с молодых лет. Она отказалась выйти за него замуж, выбрав меня, и он всю жизнь преследовал нашу семью, чтобы отомстить. Вот и отомстил на свою голову. Из-за него все мое царство разграблено, я продан в рабство, жену, вероятно, тоже лишили жизни после его убийства. И самое страшное — я не знаю, где мои дети и что с ними. Видишь, сколько зла может посеять вокруг себя один плохой человек?

РАБОТОРГОВЕЦ. Интересно. Я не знал, что вы с Бутом были соперниками. Ладно, с Бутом покончено. Ты знаешь, что теперь в твоем царстве сидит Кривой Ачба? Мне об этом сказали работорговцы. Они еще сказали, что, когда разрушали твою общину, люди, которых ты научил читать и писать, спрятали резные столбы ваших предков, которые находились в твоем царстве, и керамические плитки с надписями, которые ты изготовил со своими мастерами, зарыв их в ров в сырых бычьих шкурах недалеко от Лыхны. И в следующий раз они хотят их передать тебе сюда.

ПТУ. Вот и хорошо! Значит, разбойники не все письмена успели уничтожить.

РАБОТОРГОВЕЦ. Наверно. А ну, покажите свои плитки. (Кузнец показывает обе плитки.) Во! Даже отшлифовали. Молодцы! Вот эта твоя письменность, да?

ПТУ. Да!

РАБОТОРГОВЕЦ. Очень интересно. А как же ты её создавал, что для этого нужно?

ПТУ. Для этого нужно отдельно написать все звуки, из которых состоят все ваши финикийские слова, обозначить их черточками или кружочками, то есть изобразить каждый звук вашего языка отдельной буквой. Другими словами, сшить каждому звуку принадлежащий только ему костюм, по которому этот звук можно всегда отличить от других.

РАБОТОРГОВЕЦ. Пока мне непонятно.

ПТУ. Сейчас поймешь. (Берет дощечку с воском и тростником и пишет.) Возьмем какое-нибудь финикийское слово. Например, имя верховного бога Финикии — Баала. По созданной мною письменности это слово пишется так. (Показывает, как это имя пишется по-ашуйски, произнося каждый звук вслух: Б А А Л.)

РАБОТОРГОВЕЦ. Как это просто и доходчиво. Это письмо намного проще, чем клинопись и иероглифы, которыми мы пользуемся.

ПТУ. Я, к сожалению, не знаю эти письменности, но было бы любопытно изучить их.

РАБОТОРГОВЕЦ. Давай так договоримся: я тебя научу этим письменностям, а ты меня — своей, хорошо?

ПТУ. Хорошо!

РАБОТОРГОВЕЦ. Мы давно хотели иметь свою финикийскую письменность, но не знали, как ее создать. Видимо, верховный бог Баал послал тебя ко мне, чтобы мы вместе с тобой создали нашу письменность. Когда из Ашуи передадут те письмена, которые они спрятали в Лыхнах, мы с тобой займемся созданием нашей письменности. За это ты у меня будешь, как и раб-кузнец, на хорошем положении, согласен?

ПТУ. Согласен!

РАБОТОРГОВЕЦ. Но ты не забывай, что прежде всего ты должен выкупить себя из рабства, это твоя главная цель, чтобы я мог заработать на тебе приличную сумму, а письменность и другие дела — потом.

ПТУ. Я не забываю.

РАБОТОРГОВЕЦ. А что ты написал своему брату?

ПТУ. Брату я написал все, что случилось со мной, и попросил выкупить меня из рабства, заплатив требуемую сумму не торгуясь.

РАБОТОРГОВЕЦ. Хорошо, что ты написал, чтобы он не торговался. Пусть эти плиты будут здесь, в мастерской, — когда я в следующий раз поплыву в Анапу, я их захвачу с собой и передам работорговцам из Ашуи, чтобы те передали их царю Аквы Клычу, нашли переводчика и перевели ему текст.

КУЗНЕЦ. Хорошо, мой господин.

РАБОТОРГОВЕЦ. Завтра я увезу своих рабов в другие города, в Трир или Сидон, на продажу, поэтому меня не будет много дней. Ты, мой раб, приготовь дощечки с воском и тростниковые палочки для письма, которые нам понадобятся на наших занятиях, а ты, кузнец, доделай ту партию мечей, которые мне заказали, наточи их хорошо и отшлифуй — их надо будет скоро отвести заказчику.

ПТУ. Хорошо.

КУЗНЕЦ. Будет сделано, мой хозяин!

Работорговец уходит.

Та же кузница через два месяца. В кузне Пту и кузнец.

ПТУ. Что-то давно нет нашего хозяина?

КУЗНЕЦ. Видимо, хорошая торговля пошла.

ПТУ. Может, непогода задержала, шторм? Или, еще хуже, с пиратами встретился?

КУЗНЕЦ. У финикийцев самые лучшие и крепкие корабли, они непогоды не боятся. Да и моряки у него хорошие воины, их какие-то пираты так просто не возьмут.

ПТУ. Самое главное, мы его задания выполнили. А кому он эти мечи хочет продать?

КУЗНЕЦ. Не знаю. Ему заказывают очень много оружия, серебряные и золотые изделия. Оружие кую я, а изделия из благородных металлов делают ювелиры, которым нет равных на всем побережье. Они выполняют заказы даже женам египетских фараонов, и наш хозяин на них очень хорошо зарабатывает.

Вдруг снаружи возникает шум-гам. Оба понимают, что их хозяин вернулся. В мастерской появляется работорговец. По нему видно, что дела у него идут отлично, настроение хорошее.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну, рабы мои, как дела?

КУЗНЕЦ. Хорошо, все заказы выполнили и ждали Вашего возвращения.

РАБОТОРГОВЕЦ. Мне такой интересный живой товар попался, что пришлось несколько раз плыть туда-сюда, так что даже не успел домой заехать. Вы когда-нибудь видели совершенно черных людей? А я недавно видел, даже торговал ими. Очень хорошую прибыль на них сделал, и они все, как на подбор, здоровые и сильные. Работорговец египетского фараона их всех выкупил оптом, даже не торгуясь. Сказал, что, сколько бы черных рабов я ему ни привез, он их всех точно так же выкупит. Я даже рискнул и повез несколько черных рабов в Анапу. Их и там расхватали не торгуясь. Мне срочно нужно будет плыть еще раз туда, пока на них держится высокая цена.

ПТУ. Так они совсем черные?

РАБОТОРГОВЕЦ. Да! Как сама ночь! Мой раб Пту, мне в Анапе все-таки передали копии сохранившихся резных столбов и глиняные и керамические плиточки с твоей письменностью. Я их привез. Они сказали, чтоб я отдал тебе часть, а остальное передал превосходному избраннику Баала в Финикии, то есть нашему финикийскому царю. Я сразу отвез ему во дворец его часть. Когда он узнал, о чем идет речь, он поручил мне вместе с тобой создать финикийскую письменность. Так что теперь мы с тобой одной веревкой связаны.

ПТУ. Хорошо.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ты был прав, когда говорил, что Бута прикончила твоя царица. Работорговцы подтвердили твои догадки. Она погибла от рук воинов Бута вместе со служанкой. Их обеих поймали на кладбище, когда они хоронили ваших погибших детей. Все удивлялись мужеству твоего несовершеннолетнего сына, который, защищая свою сестренку, убил двоих, ранил одного и вместе с сестренкой был заколот разъяренными разбойниками.

ПТУ. Очень жаль, что меня тогда не было рядом с моими детьми. А жена все-таки отомстила этому негодяю за все его грязные дела.

РАБОТОРГОВЕЦ. Прими мои соболезнования по поводу кончины всех твоих родных. Но завтра с утра мы начнем заниматься, и чем скорее мы с тобой придумаем финикийскую письменность, тем быстрее я доложу об этом своему царю и покажу ему результат.

ПТУ. Хорошо. Спасибо за соболезнования.

Работорговец уходит.

КУЗНЕЦ. Прими и от меня соболезнования, мой соплеменник. Твой сын был бы настоящим мужчиной и достойным царем после тебя.

ПТУ. Спасибо. Очень жаль, что я не смог защитить свою семью от негодяев.

РАБОТОРГОВЕЦ. Да, очень жаль! Пойдем, завтра нужно рано вставать.

Оба уходят со сцены.

На следующий день. На сцене та же декорация. В мастерской — работорговец, Пту и кузнец.

РАБОТОРГОВЕЦ. С чего начнем, мой раб?

ПТУ. Как я тебе раньше говорил, нужно написать все финикийские звуки отдельно. Ты будешь произносить звуки, а я буду записывать их своим письмом. Кузнец, а ты подавай мне, пожалуйста, дощечки с тростником по мере надобности. (Кузнец подает.) Давай еще раз начнем с имени вашего верховного бога.

РАБОТОРГОВЕЦ. Мы зовем его Баал!

ПТУ. Знаю. Вот смотри, как это имя пишется нашим письмом. (Пту произносит вслух по слогам и показывает, как оно пишется.) Б-А-А-Л. Целиком имя выглядит так. (Показывает, что получилось.)

РАБОТОРГОВЕЦ. Пока непонятно.

ПТУ. Сейчас поймешь. Вот буква Б, она у меня в письме пишется такими черточками, и у нее всегда будет такая одежда. Понятно?

РАБОТОРГОВЕЦ. Да, понятно.

ПТУ. А следующая буква А, ее одежда у меня выглядит вот так. Понятно?

РАБОТОРГОВЕЦ. Да.

ПТУ. А какая у нас следующая буква?

РАБОТОРГОВЕЦ. Наверно, тоже А!

ПТУ. Правильно! Вот видишь, ты уже догадался. У нее точно такая же одежда, как и у первой А, потому что у звука А другой одежды никогда не будет. Понятно?

РАБОТОРГОВЕЦ. Понятно!

ПТУ. Какой последний звук остался в имени вашего бога?

РАБОТОРГОВЕЦ. Последний звук Л.

ПТУ. Правильно, а Л пишется так. (Показывает.) Вот видишь? Мы с тобой написали слово БААЛ. А теперь скажи какое-нибудь другое слово, которое мы напишем.

РАБОТОРГОВЕЦ. Солнце.

ПТУ. «Солнце» в нашей письменности пишется так. (Показывает, как оно пишется по-ашуйски.)

РАБОТОРГОВЕЦ. А почему ты не написал звуки О и Е?

ПТУ. Хороший вопрос. Дело в том, что те звуки, которые произносятся с открытым ртом — О, У, Е, Ы, И и другие, — в нашем письме не пишутся. Из 82 звуков ашуйского письма только один открытый звук А и пишется в алфавите, и произносится. Остальные открытые звуки надо самому вставлять в текст тогда, когда они там необходимы, хотя их в письме нет. Им тоже когда-то нужно будет сшить собственные одежды.

Например, смотри, название вашей страны — Финикия — по-ашуйски пишется так: ФНК, а читается ФИНИКИЯ, то есть читающий и знающий письмо человек сам по смыслу вставляет пропущенные звуки, которые произносятся с открытым ртом. Видишь, здесь, при прочтении слова ФИНИКИЯ, я сам произнес недостающие открытые звуки. После звука Ф — И, после звука Н — тоже И, после звука К — тоже И, после звука И — Я, и получилось слово ФИНИКИЯ.

РАБОТОРГОВЕЦ. Мой раб, я понял, мне очень нравится твоя письменность. Она намного проще и доходчивее, чем те письменности, которыми мы пользуемся. Я думаю, что мы вдвоем ее быстро одолеем и, главное, мы, финикийцы, будем иметь свое письмо на родном языке.

Картина 3

Прошло более полугода. Работорговец и раб Пту ежедневно занимались изучением ашуйской письменности и созданием финикийской. Наконец настал день, когда работорговец сказал, что они создали финикийскую письменность.

На сцене работорговец, Пту и кузнец.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну что, мой раб? Мы с тобой создали новую письменность для финикийцев, хотя и мучились больше полугода. Мы остановились на 22 звуках финикийской речи. Как и в ашуйском письме, у нас там нет звуков, которые произносятся с открытым ртом: как и у вас, их во время чтения нужно будет вставлять в слова там, где они необходимы по смыслу.

ПТУ. Да, это количество выбранных букв, изображающих ваши звуки, будет достаточно для общения между вами.

РАБОТОРГОВЕЦ. Теперь я должен нашу финикийскую письменность показать нашему царю. Посмотрим, одобрит он ее или нет. Вы оставайтесь здесь, а я поеду, покажу ее царю и вернусь.

ПТУ. Хорошо, посмотрим, что он скажет.

Работорговец уходит. Пту и кузнец остаются.

КУЗНЕЦ. Слушай, царь Пту! А что было бы, если бы ты не смог создать письменность?

ПТУ. Не знаю, но я думаю, что все члены моей семьи были бы живы. Если кто и пострадал бы, то только я, так как попал бы в немилость богине учености и письменности Зате. Ну жила бы моя община Гудау без меня, царицей была бы моя жена, дети жили бы дома. Но, понимаешь, тогда не было бы письменности!

КУЗНЕЦ. Неужели эта письменность дороже всех твоих жертв?

ПТУ. Не знаю, время покажет. Мне она, кроме горя, ничего не принесла. Богиня Зата сказала, когда поручала мне создание письменности, что настала пора ее создать. Она, давая поручение мне, была уверена, что я ее создам, даже если сложу свою голову.

КУЗНЕЦ. Но зато тебя будут помнить все поколения ашуйцев как основателя ашуйской письменности. Не знаю, что скажет финикийский царь, но я думаю, что и финикийцы будут благодарны тебе за то, что ты помог и им создать свою письменность.

ПТУ. Да! Но это не вернет мне мою семью и мое царство.

Работорговец возвращается в приподнятом настроении.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну что, мой раб! Наш царь одобрил создание финикийской письменности и поручил главному писарю собрать всех, кто занимается письмом, во дворце и приступить с тобой к изучению твоей письменности с тем, чтобы мы через некоторое время перешли на свою собственную финикийскую письменность по всей стране, тем более что она будет состоять только из 22 букв, которые легко можно будет выучить.

ПТУ. Вот и хорошо. Ты не представляешь, как приятно писать и читать на своем родном языке!

РАБОТОРГОВЕЦ. Почему же? Я благодаря тебе уже знаю много слов финикийской письменности. И ты знаешь, что я заметил?

ПТУ. Что?

РАБОТОРГОВЕЦ. Огромную разницу между чужими письменностями и своей. Чужие какие-то холодные, мертвые для нас, а свое письмо живет и дышит по-своему, по-финикийски.

ПТУ. Правильно! Ты понял самую главную разницу между письменами.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну что? Готовься с завтрашнего утра обучать дворцовых писарей нашей финикийской письменности.

ПТУ. А ты что будешь делать?

РАБОТОРГОВЕЦ. Я вначале буду тебе помогать, ведь ты еще не так хорошо знаешь наш язык, но, когда ты освоишься, поплыву за черными рабами, куплю их и перепродам в Анапе, передам твои таблички ашуйскому работорговцу и буду ждать выкупа от брата.

ПТУ. А можно со мной постоянно будет находиться твой кузнец? Ведь он хорошо знает ваш язык, и он мне будет переводить на ашуйский все вопросы, возникающие у писарей, которых придется обучать.

РАБОТОРГОВЕЦ. Правильно! Я как-то не додумался до этого. Я переговорю с визирем, думаю, он не будет возражать. Кузнец будет при тебе как переводчик. Кузнец, отнеси-ка эти плитки на мой корабль и отдай моему шкиперу. Пусть они будут у него, чтобы не забыть и не возвращаться за ними, а завтра пойдешь с нами во дворец.

КУЗНЕЦ. Слушаюсь, мой хозяин.

РАБОТОРГОВЕЦ. А ты, мой раб, молись богу, чтобы твой брат выкупил тебя быстро и ты стал свободным.

ПТУ. Дай Бог!

Все уходят со сцены.

Прошло несколько месяцев. Царь Пту с кузнецом обучили всех писарей новой финикийской письменности. Со временем вся Финикия перешла на новую линейную письменность, и финикийцы разнесли ее по другим странам. Работорговец занимался в это время торговлей живым товаром, он купил несколько рабов из Аквы, среди них оказался беглый раб царя Пту, который убил царя Аквы Клыча.

Работорговец зашел вместе с беглым рабом в кузницу, привез неотправленные бронзовые плитки обратно в Библ, бросил их царю Пту под ноги и сказал, что в них нет больше надобности.

РАБОТОРГОВЕЦ. Ну что, раб Пту? Я никаких хороших вестей тебе не привез из Анапы.

ПТУ. Что, мой брат отказался заплатить выкуп?

РАБОТОРГОВЕЦ. Хуже! (Выталкивая беглого раба на середину.) Повтори свою историю, которую ты мне рассказывал в Анапе.

БЕГЛЫЙ РАБ (падая перед своим царем Пту на колени). Мой царь! Я очень рад тебя снова видеть живым.

РАБОТОРГОВЕЦ. Мой раб Пту! Ты его знаешь?

ПТУ. Да, это мой раб, мой господин!

БЕГЛЫЙ РАБ. Ты прости меня, мой царь! Но я убил твоего старшего брата Клыча!

ПТУ (холодно). За что?

БЕГЛЫЙ РАБ. За измену.

ПТУ. За какую измену?

БЕГЛЫЙ РАБ. За измену тебе, за заговор против тебя и нашей общины Гудау, за убийство нашей любимой царицы Гунды, ваших детей, многих невинных жителей всей общины Гудау!

ПТУ. Откуда ты узнал, что он изменник?

БЕГЛЫЙ РАБ. От моего родного брата, который служил наемником у царя Кбаа Бута. Он был свидетелем, как многие цари и вожди, верховный жрец Ашуи Ламшац собрались у твоего брата в Акве и договорились уничтожить тебя и твою общину. Без его ведома они бы не посмели напасть на тебя, его младшего брата и такого же царя, как и они сами.

ПТУ. Теперь понятно, почему в последнее время брат ко мне так холодно относился. Как ты его убил?

БЕГЛЫЙ РАБ. Я под видом раба Клыча пробрался в сумерках в его двор. Охрана ничего не заподозрила. Выждав удобный момент, я кинжалом нанес ему смертельную рану. Умирая, он спросил меня, кто я такой. Я ответил, что твой раб! Он сказал: «Даже раб остался верен своему царю до конца, а я, родной старший брат, его предал, и верховная богиня Анчва мне этого не простила! Я тебя прощаю, мой убийца». И он умер.

ПТУ. Я тебя тоже прощаю, мой верный раб!

РАБОТОРГОВЕЦ. Ладно! Ну что, мои рабы, вы обучили писарей новой письменности?

ПТУ. Да!

КУЗНЕЦ. Когда мы закончили заниматься, нас отпустили.

РАБОТОРГОВЕЦ. Это хорошо! Мой раб Пту, раз за тебя никто выкупа не даст, ты не представляешь для меня больше никакого интереса. (Хлопает в ладоши. В кузню входят несколько вооруженных воинов.) Возьмите нового раба и отведите на корабль, я его отвезу в другое место. Затем вернитесь к пленному царю и отведите его на рудники, пусть он там отрабатывает свой долг. А ты, кузнец, надень на него кандалы, пока за ним не вернутся мои воины.

КУЗНЕЦ. Слушаюсь, мой хозяин! (Работорговец, беглый раб и воины уходят со сцены. Кузнец, надевая на Пту кандалы.) Очень жаль, мой соплеменник, что все так плохо вышло. Я бронзовые плитки, которые мы с тобой отлили, сохраню на память о тебе.

ПТУ. Хорошо! Прощай! Я тоже буду тебя помнить, мой соплеменник.

Кузнец уходит со сцены с плитками. Царь Пту остается один. Появляется Автор.

АВТОР. Ну что, дорогой царь Пту! Я увидел все, что хотел увидеть, и узнал, какую цену ты заплатил за нашу письменность. Спасибо тебе, наш великий царь Пту!

ПТУ. Ты знаешь Автор, я же тебе не верил, когда ты говорил, что учился читать и писать по письменам, которые я создал.

АВТОР. А теперь веришь?

ПТУ. Да! Теперь я верю!

Звучит песня:

Жизнь нашу вместе давайте обдумаем, братья,
Вспомним, зачем мы земной совершаем путь.
Счастье умчалось, раскроем друг другу объятья,
Если мы время не в силах вспять повернуть.

ПРИПЕВ:

Скорей возвращайся, народ Ашуи!
Вернись на земли свои назад!
Речь вам горько слушать чужую,
Наши сердца за вас болят.

Не обернулись добром для нас годы разлуки,
Горы наши в печали их все провели.
Нету нам счастья без вас — пусть и дети, и внуки
С вами вернутся в пределы милой земли!

ПРИПЕВ.

Сколько рассеяно в дальних краях поколений!
Родина ждать вас устала — дайте покой
Душам родным, пострадавшим от переселений,
Бросьте чужбину и возвращайтесь домой**.

ПРИПЕВ.

Занавес.

* Перевод Ирины Ермаковой.
** Перевод Ирины Ермаковой.