Наша участь
Я всегда был поклонником русской литературы. Читал ее взахлеб, можно сказать, не приходя в сознание от наслаждения.
Я до сих пор большой любитель русской литературы, более того, считаю ее одной из величайших мировых литератур.
Я даже не помню, кто послужил искрой, которая зажгла во мне пламень этой любви. Возможно, это был Пушкин. А может быть, Барто? Или Маршак? Чуковский? А еще я был под впечатлением от «Аленького цветочка» Аксакова... Впрочем, настоящая одержимость началась в подростковом возрасте. Тому есть несколько причин: русская школа, русские учителя и, как следствие, библиотека, укомплектованная книгами на русском языке. Вдобавок ко всему в моей родной деревне спустя какое-то время появилась библиотека (вроде ее перевезли из соседнего удмуртского села), заполненная в основном произведениями опять-таки русской литературы, лишь изредка там можно было увидеть татарскую книгу.
Итак, волею обстоятельств я изначально погрузился в этот мир. Ей-богу, чтение Гоголя, Тургенева, Есенина, Куприна, Платонова, Достоевского, Ахматовой, Маяковского, Булгакова было для меня сродни утолению жажды.
А какие в школе были роскошные, содержательные учебники по русской литературе – причем разные, пяти-шести видов, столько же хрестоматий к ним, а произведения, не попавшие в хрестоматии, вышедшие отдельными печатными изданиями, стояли на полках, прогибающихся от их тяжести. Это вам не один- единственный несчастный учебник татарской литературы, в котором роман Нурихана Фаттаха «Итиль суы ака торур» («Пока течёт Итиль») был сокращен до двадцати страниц.
Однако со временем моя литературная вселенная замкнулась, подобно идеальной сфере. Ведь оказалось, в жилах многих моих любимых авторов текла татарская кровь! Некоторые фамилии здесь уже прозвучали: Аксаков, Карамзин, Булгаков, Ахматова.
Белинский, хорошо знавший Тургенева, записал его реплику, сказанную во время какого-то спора: «Да что ваш русский человек, который носит не только шапку, но и мозг-то свой носит набекрень». В этом «ваш русский» мое любопытство вызывает «ваш»! Хотя, конечно, невелика радость.
Денис Давыдов чрезвычайно гордился своим происхождением. Как же, чингизид, внук Батыя! Но лично мне грустно от этого. Да, к сожалению, Давыдов – чингизид, принадлежащий к одной родовой ветви вместе с великим ханом Улуг-Мухаммедом, основателем Казанского государства.
Конечно, приятно от того, что он признает себя татарином, только... Только меня лично задевает этот факт. Он же должен был служить другой – татарской! – нации, быть ее предводителем, совестью, сберегать ее веру и язык!
На меня сегодня производит тяжелое впечатление и Достоевский, удрученный своим татарским происхождением, всячески старающийся откреститься от него. У него встречаются записи, суггестивными повторами напоминающие неонацистские лозунги: «Хозяин земли русской есть один лишь русский. Так было и всегда так будет».
Достоевский не оставил нам упоминаний о своей родословной.
История – это целомудренная девушка, но из нее всегда хотят сделать продажную девку.
Род Достоевских происходит от Аслана-Челеби-Мурзы, покинувшего в 1389 году Золотую Орду с целью поступить на службу к Дмитрию Донскому. Фамилия происходит от села Достоево, подаренного потомкам мурзы, в Великом княжестве Литовском (ныне на территории Белоруссии). Так утверждает биограф писателя Игорь Волгин.
Как видим, проявления манкуртизма разнообразны. Но в основном, продавшись, для оправдания данного поступка, предательского и бесчестного, предпочитают отречься от крови, бегущей по жилам, и плюнуть в лицо исконной нации, оскорбить ее и как можно сильнее высмеять! Только тогда «новая» нация примет тебя. Во всяком случае, так предполагается. На это возлагаются надежды. Вот чем был движим Карамзин (только взгляните на имя: потомок Кара Мурзы) в описании истории России.
Ладно, бог с ними, с очевидными примерами, скажете вы. А сколько таких, что не бросаются в глаза? Например, Есенин, которого я когда-то жадно читал, родом из Рязанского края. Получается, из Касимовского ханства! Горький – из Нижнего Новгорода, то есть – из Нижгара! И я не верю, что в них нет татарской крови, и никогда, клянусь, не поверю! Немало подтверждений тому в Казанском крае, первым на ум приходит, конечно, Державин. Очень сильный поэт. Несмотря на то, что был чиновником.
Постойте! Чу! Еще одна мысль терзает душу... Почему русская литература начинает поднимать голову именно в тот период, когда... да, в ХIV веке!.. вдруг разоряется народ, чьи литературные памятники являются общетюркским достоянием?.. Юсуф Баласагуни, Ахмед Ясави, Кул Гали, Сайф Сараи, Кутб, Харазми, Мухаммадьяр – это лишь некоторые драгоценные камни поэтического ожерелья, неназванных намного больше! Писал же Мухаммадьяр о том, что Казань полна поэтов! Почему же на протяжении XVII века (сто лет!) возникает пауза, пустота? И только потом, постепенно, начиная с Мавля Колыя, как младенец, делающий первые шаги, татарская литература вновь... начинает оживать.
А как обстояли дела у соседа? Может, знания об этом неполные? И в самом деле, «Слово о полку Игореве» считается древнейшим литературным произведением. XII век. Но, во-первых, его принадлежность русскому автору сомнительна – язык произведения, по мнению ученых, изобилует тюркизмами. Мусин-Пушкин (обратите внимание на фамилию), заранее знавший, что в случае пожара оригинал сгорит, вовремя предложил его переписать. Ясновидец! Нострадамус! Что ж, не сомневаемся. Только почему и каким образом литература, которая смогла создать такое произведение, после него затихла на многие века? Ведь более русские книги не предавали огню! У «Слова... » даже нет автора. Неизвестный, говорят. Да просто не рождались в ту пору у наших соседей такие поэты! (Внимание! Летописцы не в счет — это не изящная словесность, таких скрипторов тюрки не считали людьми, близкими к литературной братии. Виртуозами пера считались сочинители стихов, и только стихов!)
Только после того, как Казань была взята: все, что можно было зарезать и разрушить, зарезали и разрушили; всех, обладающих силой и имуществом, – сломили и разграбили, – татарские уста замкнулись. Зато разомкнулись русские. На их языке стали рождаться гениальные произведения. Это поневоле заставляет меня прийти к трудному печальному выводу: получается, русская литература появилась на обломках татарской подобно тому, как русское государство возникло на руинах татарского Дома, и... Если раньше я с восхищением, наслаждением, отдохновением познавал ее, то сегодня с душевной болью говорю такие слова: любимые мной авторы – татарские. Как бы то ни было, вопреки их собственному желанию – татарские. Они должны служить нашему народу, нет, не так – своему народу!
Говорят: что было, то прошло. Скрепя сердце согласимся с этим. А сегодня? Как же обстоят дела сегодня? Неужто и завтра, и через десятилетия, оглядываясь назад, на сегодняшнее положение, скажем: «дело прошлое»?
Рустем Кутуй? Ахат Мушинский? Адель Хаиров? Рустем Сабиров? Айдар Сахибзадинов, Шамиль Идиатуллин? Разве им откажешь в таланте! К тому же в них вроде еще есть татарский дух...
Или это просто перевод татарской литературы на русский язык? Заменить Ивана и Марусю нашими именами и – вперед?
Вуаля...
Язык – это дух, язык – это убеждение, язык – это вера.
Язык – это пуповина, узы, которые связывают человека с его народом, его историей, культурой. Отринув их, потеряешь живительный источник жизненной энергии, вдохновения, а к другому припасть... получится ли? Ведь с рождения в нашей крови неповторимый состав воздуха, земных минералов, звуковой и визуальной среды.
Мы говорим, что сегодня в татарскую литературу приходит перспективная молодежь. Да, такие есть. Но и в русской литературе их немало: Ильдар Абузяров, Альбина Гумерова, Булат Безгодов (Шакиров), Булат Ханов, Алиса Розанова (Алина Ризаэтдинова)...
Булат Безгодов – мой друг. Парень отлично пишет. Если почитаете русскоязычный вариант журнала «Идель», то согласитесь. Язык, образы, юмор – все при нем. Во время дружеских бесед с собратьями по перу он часто возмущается (будучи татарином, пишущим на русском языке): «Как же так, издавать книгу в Москве под татарской фамилией и при этом и надеяться, что она будет продана?!»
Сам он не будет издавать книги под татарской фамилией.
Всякий раз в споре затыкает рот фразой: «Я – космополит».
Вот так.
По-моему, итог таков: пошел туда, не знаю куда, нашел то, не знаю что.
Сумел ли объяснить?..
Я не собираюсь никого обижать и обвинять. Да и права такого у меня нет. Но... внутри, вот здесь, в грудной клетке что-то – какая-то птичка, будто все трепещет, трепещет... никак не дает покоя. Лишает сна. Заставляет глаза слезиться. Кто мы? Неужели всего лишь сырье для другого народа? За что нам такая участь? Хочется выть... подобно волку, раненному в лесу дикими пьяными охотниками, воздев голову к небу и надорвав горло... Моя скорбь, беспокойство, душевная боль объемлют не только сегодняшний день и ныне живущих людей, но также прошлое и будущее... надорвав горло... хочется выть!
Только, похоже, мои слова звучат как писк мышонка, попавшего в когти кота.
2012
