Оланлöн торрез
Торрез оланлісь жагöникöн öкта:
Мый вöлі, мый эм. Мый лоас, — ме ог тöд.
Вöлі челядься кад — öтöрын орсöм,
И видз кузя кöмтöг лунтыр котрасьöм,
Керöссянь ыскöвтны бöбöтліс дадёк.
Аймамсянь мукöдпыр сюрвывліс шатёк.
Вöлі том кадыс, кöр тулыс ылöтліс —
Сьöлöм да юрвемöс начöдз бöбмöтліс:
«Радейтö я, оз я? Босьтö сьöлöмас?»
Мукöд пыр том кад вайöтліс горзöмöдз!
Но сетіс судьбаыс семьяöн олöм —
Эд öзйис сьöлöммезын пым радейтöм,
И чужисö челядь, удж эг вунöтлы,
Енлісь да гозöлісь корлі отсöтсö!
И шудсö курышті, — эд аркмис быдöс:
Быдмисö челядь, эз джöмдыв кокпыдöс.
Ме эг и казяв, кыдз кадыс чулаліс.
Пенсия туй вылам «гажöн» панталіс!
И тöд вылам усис сэк челядься кад, —
Ме сказкиэз внуккезлö лыддьыны рад,
А тулысся кадыс оз ни ылöтлы,
Машинка паськöм песлалö-бергöтлö.
И кадыс тырмöмви узьны, лыддьöтны,
Ёрттэзкöт басниэз гажöн чулöтны.
Оланыслісь торрез ог ни ме öкты:
Мый одзланьын лоас — колö я тöдны?
Осколки жизни
Жизни осколки уже собираю:
Что было, что есть. Что будет — не знаю.
Было и детство моё озорное.
С душистыми травами лето босое,
С сугробами снежными санки-салазки,
А вечером к ночи — книжкины сказки.
Была и юность лихая, шальная.
Я на ромашке судьбу всё гадаю:
«Любит, не любит, к сердцу может прижмёт,
Плюнет, поцелует, иль к чёрту пошлёт».
Была и зрелость — семейный удел.
Сама полюбила, никто не велел.
Дом, дети, работа, супружеский долг.
Ну, кто же поддержит — муж или Бог?
Счастье какое — свершилось, сбылось:
Вот выросли дети, и всё удалось.
Но вот же какая случилась беда —
Пенсия светит!... Так то ж — ерунда!
Вспомнишь и детство своё озорное:
Сказочки — внукам, дело ж святое.
Гадать не надо на белой ромашке.
Стирает машинка мужу рубашки.
И времени вдоволь поспать, почитать,
С подругами всласть ни о чём поболтать.
Знать, жизни осколки — мне не собрать.
Всё было! Что будет, не нужно гадать.
