Ирени
Скирисардо кай э Народная артистка России
Некрасова Ирина Михайловна
Мангэ трубуяс тэ скирий статья па мануш саве башавэн ай кхэлэн фламенко. Алом чи камос тэ скирий андо муро скирипэ па аба пхэндо ай скиримэ кавэрэ манушэнца па фестивалюра фламенко кай накхнас андо Мадрид ай андэ л’ кавэр форура испаниякэ. Мэ камос тэ сыкавав кадо искуство на па риг, ай андрал, со сы э музыка андо лэнго траё, кадал мануш кай бущёнас Хитанос. Э музыка сас дром па саво вон жяннас андо пэско траё. Ай па кадо дром жялас вас вастэстэ траё ай мэрипэ, рат ай асва сыкавнас лэнгэ вурми кай жянас. Андэ Испания, по юго, бари влияние сас кай э Мавританско культура, кадо дычёлас сар андэ архитектура, кадэ ви андэ музыкально культура. Ман чалёнас андрунэ удвари андо восточно стилё, кай шай гэрадёс катар о пхабардо кхам, ай годоныс андо щялин лэ копаченго, паша цыно фонтанчико андо кхудо анда лоза кресло. Эта андэ касаво хотели андрунэ удвараса мэ ви эрэслэм пала лунго дром, андо форо кай тордёлас паша море. Мэ наилэм андэ пэски соба ай гэлэм тэ пинжяравав-ма лэ фороса.
Кана жёс па фороскэ улицы, дыкхос пэ болты ай мануш савэ траинас андо кадо форо. Пэ ‘к дром, кана мэкос тэ накхэл машына, маладилэм андэ сидяр екха ракляса, ай хутилдэм лако вас тэ на пэрэл. Манглэм латар эртэчия ай дыклэм лакэ якха, вон сас сар андэ восточно парамича «эзэро ай ек рат». Мэ пушлэм лако анав, вой асаяс ай сыкадилэ шукар сар о пэрло данд ваздас пэскэ бал кай мэклэпэ по чикат пхэндас «Ирэни». Вой асаяс ай адэ лакэ якха нас лош. «Мэ шай жяв-тар?» — пушлас вой. Мэ чи атярос кэ хутилав ла пала вас, мэклэм лэс ай пхэндэм «Эртосар». Вой кадэ дыклас пэ мандэ саркана англунымастар шундас пэско анав, болдаспэ ай гэластар. Мэ тордювос ай бистэрдэм кай трубуяс тэ жяв. екцэра инкэ тордилэм ай болдэм-ма палпалэ андо отели. Мандар чи жялас-тар анда гиндо кады ракли ай лакэ якха.
Аба кариг о мизмэри мэ гэлэм тэ пинжяравав-ма фороса ай тэ аракхав кодо ада состэ эрэслэм. О дром ингэрдас-ма по фороско пляцо пэ савэстэ тордёлас кхангэри пала саватэ дычёлос баро пай. Марлас кхангэрьяко ченгэво саво акхарлас манушэн по рудипэ. Лэ фороскэ мануш жяннас тай накнас андо шукар щингэрдо каштуно кхангэрьяко вудар. Па море пхурдэлас мэзмэрески чендэшо балвал, мэ дыкхос сар накхэн лэ тэрнимата ай родос лэ якхэнца Ирэни.
Кана накхлэм о пляцо ай бандярдэм пэ ‘к улица, дыкхлэм ресторанто ай бари афиша сави акхарлас тэ шунэн группа фламенко. Мэ накхлэм андо зало ай аракхлэм тхан паша сцена тэ авав май пашэ кариг лэ кхэлэтора. Сас эк-цэра тюнярико, фэри па рига пхабонас дуй прожэктора пэ сцэна кай бэшнас пэталоса кодал анда кастэ кидэпэ катэ мануш. Мэ манглэм пэскэ мол херес катарутно.
…Сар кана чугни шундилас англуно гитарако башаипэ, шундилас тэлуно ровлярдо гласо: гилабэлас андэ бэрш ромни. Гилабэлас пхандадэ якхэнца на кодолэнгэ кон кидаспэ катэ, ай чи пэскэ манушэнгэ. Вой сас дур катар кадо ресторано ай ви катар кадо форо кай сас паша море, Лако гиндо уралас чирикляса андэ напинжярды лума. Вой сар шамано андэ чёханипэ уралас машкар дуй траюра муло тай жювиндо. Гитарако башайпэ, цыпипэ, кай шиньдёлас анда лако ило, путэрлас амэнгэ неви на пинжярды лума. Лоло плащё, кало гурув сар дыкло лоло рат по кишай, машкар сумнакуны арена. Лэ ворби сар стрели уранас котэ кай сас лако мудардо гурувэса торэро…
Гэлэм-тар аври ай наштык авос мандэ катар кодо со путэрдилас мангэ. Мэ дыкхос кадо са па риг алом кады чёханы зор ингэрдасма андо кавэр траё па савэстэ скиринас Лорка и де Фалья.
…Мэ дыклэм жянас трин ракля машкар савэндэ сас Ирени, чи камос тэ хасарав ла пашылэм ворбаса.
— Камав тэ ворбий туса мэ чи зэбэий тут бут.
Амэ бэшлам андо кафэ пала мэсаля кай сас аври, манглэм амэнгэ кафэ. Лэм тэ панаскодый лакэ со манца кэрдилас кана шунос сар дилабэл коды хитанос сар муро ди урайлас пала лаки дилы андэ кавэр лума ай котэ атярдэм сар сы о траё лэнго. Сар о камаипэ ай о мэрипэ сар дуй роты екхэ вурдонэскэ саво ингрэл па дром кай бущёл траё.
— Кадэ шай атярэн фэри калэ амарэ мануш кай сам ек рат. — Вой ущилас, акхардас официантос
— Вари-со на кадэ? — пущлэм латар
— На, мэ бут наштык бэшав по ек тхан, авэн пхирадювас.
Потиндэм ай гэлам англэ па парто паеско, камос май бут тэ жянав па Ирени, алом вой сар кана гинадас мурэ гиндура, лас тэ ворбий па пэстэ.
— Амэ траисарас катэ надур э кхэра кай траин машяра ай контрабандисты савэ анэн сигареты чёралэс анда Португалия. Муро дад ек анда лэндэ, э нямура пхэнэн кэ вов сас лащё мануш, ай аканак бут пэл айкана пэл кушэл о траё. кэрлас са о траё бут бути ай саек ашилас чёро. Мури дэй аба щитилас кадалэса, мэ сым лэндэ ек шей. Десэ бикнав сывара кана сы по мизмэри сым андо театро,аканак дынэ ман нэви роль, Мэ трубуй тэ жявтар кам инкэ дыкхас амэн. Мэ камав тэ дыкхав тумаро театро шай? Чи гиндыяс кэ уадо тукэ трубуй, тэгара шовэнго паша кхангэри пхэндас вой сар жяластар.
По кавэр дес самас андо театро пэ репетицыя. Шювэнас пьеса пинжярдэ андо тхэм драматурго.Авилас врама жи кай лако монолого. Вой киздысардас чэндэшо
Лаки энэргия пхэрдас са о зало вой дыклас варикай опрэ ай цырдэлас котэ лэ вас, мэзыяс кэ лако ди нашэл котэ пуранглы па пхабардэ ангара ай э ворби шидярэн тэ эрэсэн ла.
Атярдэм палэ кодо пинжярдо чуство сар кана шунос э дилы сави гилабэлас Хитана. мэ гэлэмтар аври киндэм лулудя ай дэм манушэс тэ ингрэл кай Ирени.
Ирени
Посвящается Народной артистке России Ирине Михайловне Некрасовой
Мне нужно было написать статью об исполнителях стиля фламенко. Не хотелось повторять уже многими сказанное о великолепных музыкальных фестивалях, проходящих в Мадриде и других городах Испании. Хотелось раздвинуть границы рампы и почувствовать философию фламенко — «жизнь со вкусом смерти» — и накал страстей исполнителей изнутри этой культуры. В восточной части страны во всем чувствуется большое влияние мавританской культуры, особенно в архитектуре и музыке. Внутренние дворики в восточном стиле дают убежище от знойного солнца. Там, в тени деревьев под журчание фонтанчика, так хорошо расслабиться в плетенном из лозы кресле… В таком отеле с внутренним двориком в южном приморском городе я и оказался после нескольких часов езды в машине. Устроившись в номере и приняв душ, я решил пройтись по улицам.
Рассматривая прохожих и витрины небольших магазинчиков и пропуская на одной из узких улочек неожиданно появившийся автомобиль, я столкнулся с проходившей мимо меня девушкой. Инстинктивно взял ее за руку, боясь, что она потеряет равновесие, стал извиняться за свою неловкость и увидел необыкновенные глаза, словно из иллюстрации сказок «Тысячи и одной ночи». Я не удержался и спросил ее имя. Она, улыбнувшись жемчужной улыбкой и убрав со лба вьющуюся черную прядь, ответила: «Ирени». Что меня смутило в ее взгляде? Очаровательная улыбка странно контрастировала с грустью в глазах. «Я могу идти?» — спросила она. Я не сразу сообразил, что продолжаю держать ее за руку. «Да, конечно, Ирени, извини еще раз». Она, взглянув на меня как-то странно, как будто впервые услышала своё имя и, повернувшись, ушла. Видимо, она куда-то торопилась, я же стоял в нерешительности, забыв, куда и зачем направлялся. Постояв несколько минут в раздумье, не зная, что делать дальше, повернул обратно к отелю. Я не мог отделаться от мысли об этом маленьком происшествии и как будто видел перед собой глаза Ирени и ее лицо, заключавшие в себе какую-то хрупкую тайну.
К вечеру того же дня я вышел из отеля продолжить знакомство с городом, да и материал для статьи пора было собирать. Не торопясь дошел до церкви на небольшой площади. Звонил колокол к вечерней службе, и многие горожане направлялись туда, к открытым резным дверям. Другие просто прогуливались после знойного дня, наслаждаясь неповторимой предвечерней атмосферой благоухающего приморского города. Я поймал себя на том, что невольно ищу Ирени среди молодежи.
Пересёк площадь, свернул в одну из улиц и оказался перед рестораном с большой афишей, приглашавшей на выступление группы исполнителей фламенко. Я зашел внутрь: там царил полумрак. На небольшой, освещенной двумя лучами сцене полукругом рассаживались артисты. Я нашел столик поближе и заказал бокал местного хереса.
…Как звуки плети, раздались несколько резких аккордов. Глухим рыданием вступил низкий голос пожилой цыганки. Она пела с закрытыми глазами — не для публики и даже не для своих соплеменников. Она была далека от этой сцены, ресторанчика и приморского города — где-то там, в непонятной для нас неизвестности. Как шаман проводит обряд на границе двух миров — яви и нави, она, ведомая рыдающими звуками гитары и агонией своего голоса, одержима неведомой силой, проникает в недоступные нам пределы… Красный плащ, черный бык, золотая арена. Это песня о погибшем тореро. Красным плащом растекается кровь на песке. Слова песни — словно стрелы, пущенные тугой тетивой сердца в мир теней, в мир убитого быком тореро…
Я вышел на улицу потрясенный откровением — внезапно распахнувшимся передо мной миром фламенко. До этого я видел формы фламенко — в музыке, пении, танце, а сейчас я пережил его суть в мире duende — таком, каким его понимали Лорка и де Фалья.
…Навстречу мне шли три девушки, среди которых была Ирени. Боясь опять потерять ее, я подошел и сказал, что хотел бы с ней поговорить.
— Пожалуйста, — повторил я свою просьбу, — я надолго тебя не задержу.
Подруги Ирени рассматривали меня с интересом.
— Я подойду позже, — кивнула она подругам.
Мы присели за столик уличного кафе на набережной и заказали кофе. Я стал рассказывать о моем переживании во время пения пожилой цыганки, о невероятном ощущении космоса и магии, проникшем в меня через песню. Она внимательно слушала меня, и глаза ее становились теплее и доверчивей.
— Вы странный человек… Так могут чувствовать фламенко только калэ, люди моей крови. Для вас мы хитанос — народ с непонятным восприятием мира. — Она встала, позвала официанта.
— Что-то не так? — спросил я.
— Нет, просто долго не люблю сидеть на одном месте. Лучше пройдемся.
Я расплатился, и мы двинулись дальше по набережной. Мне хотелось как можно больше узнать об Ирени, и, словно угадав мои мысли, она сама стала говорить о себе.
— Мы живём недалеко, в рыбацком поселке. У нас все рыбаки или контрабандисты — незаконно перевозят сигареты из Португалии. Мой отец один из них. Как говорят родственники, он был неплохим человеком… Но теперь много пьет, а напившись, скандалит, жалуется на жизнь. Он всю жизнь зарабатывал, часто рисковал, но так и остался бедным. Моя мама уже свыклась с этим, у них я единственная дочь. Днем я продаю с подругами сигареты, если есть товар, а вечером играю в нашем театре. Сейчас репетирую новую роль. Ну вот, мне пора, — сказала она, — может, еще свидимся.
— Мне бы хотелось увидеть ваш театр, если можно.
— Не думала, что тебя это заинтересует… — удивилась Ирени, уходя. И добавила на ходу: — Завтра в шесть, у церкви.
На другой день я вместе с Ирени пришел на репетицию народного театра. Ставили пьесу известного испанского драматурга. Настало время монолога Ирени. Она начала не спеша, вполголоса, постепенно заполняя своей энергетикой все пространство зала. Ее взгляд был устремлен далеко, поверх моей головы. Казалось, ее душа бежит по раскаленным углям ввысь, а слова еле поспевают за ней. Снова, как на концерте фламенко, я ощутил чувство сопричастности с происходящим. И понял, что необычного было в глазах Ирени — казалось, она видела сквозь реальность что-то иное, чего не видят обычные люди, и это было гораздо важнее и прекраснее для нее, занимало все ее мысли.
Монолог Ирени закончился, начали репетировать следующую сцену. Я тихонько вышел из здания театра, купил у цветочницы розы и попросил служителя передать их Ирени.
