Родом из Рузаевки
Актер – это не лицо, а личность. Верно сказано. К сожалению, это емкое, глубокое понятие – «актер», «артист» – отодвинуто на второй план. Отодвинули или благородно само отодвинулось – тут есть над чем поразмыслить. Часто мелькают в газетах, звучат в эфире слова «попса», «фабрика звёзд», «тусовка». Причем, попса воинствующая, напористая. Эстрадники ни наградами, ни званиями никогда не были обделены. И каким контрастом на этом фоне прозвучали слова прекрасного актера Алексея Баталова: «В очереди за привилегиями не стою…»
Нет смысла спорить с тем, что «в искусстве все жанры хороши, кроме скучного». Согласен, если только настоящее искусство не подменяется дешевым суррогатом. И когда не так давно среди награждаемых в Кремле увидел актера Ю. М. Соломина, подумал: «Не все потеряно. Недуги времени пройдут. Настоящее, талантливое всегда будет цениться».
Сцене, театру всегда служили. Тут неприемлемы такие понятия, как «чёс», «фанера» и т. п. – на сцене не солжешь. Тем, видимо, она отличается и от площадок, и от площадей.
К настоящим служителям сцены я отношу своего старшего товарища, народного артиста России Геннадия Михайловича Мелёхина. 2016 год для него юбилейный. Геннадий Михайлович родился в Рузаевке 31 марта 1936 года. И выходит, что он встречает на этой земле свою восьмидесятую весну. Более сотни ярких ролей в театре, плодотворное сотрудничество с мордовским радио и телевидением, съемки в кино. Есть что окинуть требовательным взором, есть на что оглянуться. Счастье – в жизни, а жизнь – в работе. Самосознание, здоровая оценка своих возможностей, умение привести в соответствие им свои намерения, – согласитесь, это один из основных, бесспорных признаков творческой личности.
Культурный человек должен доверять своим нравственным ориентирам больше, чем мнению окружающих, даже если это – мнение большинства. Верить своему нравственному чувству. При этом вспоминать вот эти слова А. Т. Твардовского:
...А я лишь смертный. За своё в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.
Будучи литератором, а не театральным критиком, искусствоведом, мне легче говорить о Геннадии Михайловиче Мелёхине как о человеке, которого знаю более четырех десятилетий, как о современнике, о друге. А еще нас объединяет общая страсть – любовь к природе, к большим рекам и речушкам, поросшим нависающим над самой водой ивняком, к прудам, озерам и озеркам, которых, к примеру, в Карелии любовно называют ламбушками.
Итак, очертим основные вехи жизненного пути Геннадия Михайловича Мелёхина: детство и юность в городе железнодорожников в Рузаевке; учеба в Ленинградском театральном институте, возвращение в Саранск, актерское становление на сцене Мордовского государственного театра драмы, зрительское признание, многолетнее плодотворное сотрудничество с республиканским радио и телевидением; переезд в Карелию, работа в Петрозаводском русском театре драмы.
Конечно, я не собираюсь, да и не вправе отрывать, обособлять созданное Геннадием Михайловичем на сцене от творчества коллег по цеху, партнеров по спектаклям. В истории нашего драматического театра это была поистине «могучая кучка»: Г. Мелёхин, В. Акашкин, Г. Некрасов, В. Долгов, Л. Денисова, Е. Федяева и многие другие. На таких мастерах держится не только репертуар, но и весь театр. Да, жизнь порой разводит нас, некогда бывших самыми близкими, но это уже другая тема. Это потом. К зрительскому признанию они шли вместе, взаимодополняя друг друга. Представляется мне, что вот та планка гражданственного, нравственного театра, на которую подняли мордовскую драму те выпускники Ленинградского института, не превзойдена и поныне...
«Все мы родом из детства», – утверждал французский писатель, военный летчик Антуан де Сент-Экзюпери. Иными словами, запавшее в душу с малолетства – это на всю жизнь. Гене Мелёхину шел шестой год, когда началась война. Самый рост, есть бы да есть, а тут голод, люди пухнут, умирают. Железнодорожников от фронта освобождали; машинисты, считай, и так были на передовой: гнали по рельсам поезда, валясь от усталости. На фронт – подкрепление, оттуда – эвакуированных и раненых. Рёв вражеских самолетов, вой падающих бомб... Железнодорожник Михаил Мелёхин, как и любой отец, хотел, чтобы дети выжили в этом страшном испытании. Ему полагался продовольственный паек, стоит ли говорить, что отец отдавал его детям...
И еще картинка, запавшая в детское сердце будущего мастера сцены... Это было уже ближе к концу войны. Наши погнали захватчиков, да так, что те бросали и танки, и сами армиями сдавались в плен. Через Рузаевку на Урал, на переплавку везли трофейные «тигры» и «пантеры». Рузаевские пацаны, ясное дело, украдкой заглядывали в люки вражеских танков. И впервые в жизни увидел тогда Гена фрица – мертвого, полуистлевшего... Уже не страшного.
Много лет спустя, когда смотрел Геннадия Михайловича в роли Федота Васкова по инсценировке повести Б. Васильева «А зори здесь тихие», я вспоминал ранее слышанный от него рассказ о танках и о мертвом немце... Вот когда отозвалось виденное в детстве. Вот как формируется душа художника!..
...Годы-птицы, как же вы стремительны! Начало семидесятых, – о Господи! – уже прошлого века. Я, выпускник Литературного института им. Горького, принят на должность старшего редактора литературно-драматического вещания Мордовского радио и телевидения. Именно тогда я близко познакомился с Г. М. Мелёхиным. Актеров часто приглашали и на телевидение, и в радиостудию. Художественное вещание было просто немыслимо без их участия. Это кое-кто из нынешних молодых теле-радиожурналистов, научившись держать в руке микрофон, полагает, что самого Бога уже держит за бороду. Актер, настоящий мастер слова, всегда был украшением программы, поднимал само качество вещания. Ставились телевизионные спектакли, в прямом эфире показывались сцены из театральных постановок, читались стихи и рассказы. Работать с Геннадием Михайловичем все режиссеры считали за удовольствие. Много полезного от общения с ним получали и мы, редакторы.
На радио долгое время шла сатирическая программа «На чистую воду». Это как киношный «Фитиль», только в «радийном» варианте. Как сейчас принято выражаться, рейтинг у этой передачи был высочайший. Лаконичный текст в мастерской подаче. Геннадий Михайлович в этой программе был просто незаменим. И каждой студийной записи мы ждали как праздника. Приходил Мелёхин, и всепоглощающая серьезность и скука отступали. Смешной случай, анекдот, меткое выражение – это всё для него так же естественно, как блеск веселых глаз и готовность к розыгрышу.
И все это сочеталось с высочайшей ответственностью. Чтобы хоть раз опоздать на запись, прийти неподготовленным – никогда! На одном дыхании мы записывали программу и сами получали удовлетворение от сделанного качественно, профессионально.
Как-то мы вышли из студии, не спеша направились к остановке. Был вечер, начало зимы, тихо падал снег. Неожиданно Геннадий Михайлович спросил меня:
– Когда-нибудь ловил рыбу со льда?
Я честно признался, что зимним уженьем до сего дня не занимался.
– А хочешь попробовать?
Я опять пожал плечами, мол, боюсь, ничего у меня не получится.
– Если долго мучиться, – подмигнул Геннадий Михайлович, дальше сам можешь продолжить. Давай завтра попробуем. На первый случай я кое-что дам тебе из своих снастей, а понравится – все сам приобретешь.
Так решилась моя рыбацкая судьба.
Первый выход на зимнее уженье мы совершили... не удивляйтесь и не пугайтесь, на речку Инсар. Это сейчас ее превратили в клоаку (даст Бог к футбольному чемпионату река очистится), а Саранские старожилы в свое время ловили на ней не только плотву да окуня, но и леща. День моей первой зимней рыбалки выдался морозным, но у моего учителя нашлась просторная полиэтиленовая палатка, и мы в ней вдвоем уместились. Много лет прошло, но я и сейчас помню первую пойманную из лунки рыбешку. Это был колючий ершик. Но главное – посвящение в рыболовы состоялось, и теперь я уже просто не мыслю жизни без этого любимого занятия.
Более того, страсть к уженью мало-помалу стала определять и характер моего литературного ремесла. Частые выезды на природу оттачивали зрительную память, писательскую наблюдательность. Я стал примечать, что люди, живущие у реки, добродушней, сердечней, словно близость большой воды определяет и широту характера.
Вы обращали когда-нибудь внимание на такую деталь: когда один мальчишка зовет другого во время каникул поехать с ним к бабушке, первый вопрос дружка такой «а речка там есть?». Пусть небольшая, безымянная, на картах не обозначенная, – но живая, текущая. Речка, озеро, пруд – краса любой деревни. Детвора в знойные дни готова безвылазно плескаться в воде. С радостью освежаются после трудового дня и взрослые. Помыл голову, поплавал в чистой воде – и усталость как рукой сняло.
Большая река, малая ли – дорога одинаково. Ведь мы не думаем о том, какого роста наши друзья: высокие или не очень. А реки – те же друзья. В час душевного подъема или в печали приходим мы на берег. И бессловесная река оказывается самой понимающей.
Кто-то назвал реки и озера голубыми глазами земли. Чудесное определение. Так пусть же эти глаза никогда не потускнеют, пусть их сиянье радует нас, наших детей и будет радовать правнуков...
Огромное спасибо Геннадию Михайловичу Мелёхину за то, что он благословил меня на путь понимания природы. Это стало для меня одной из редких жизненных радостей.
* * *
«Четыре подпорки у человека в жизни: дом с семьей, работа, люди, с кем вместе правишь праздники и будни, и земля, на которой стоит твой дом. И все четыре – одна важнее другой. Захромает какая – весь свет внаклон». Эти слова одного из честнейших русских писателей Валентина Григорьевича Распутина подходят каждому из нас.
Приходит время, и жизненные обстоятельства заставляют нас делать тот или иной выбор. Уже не одно десятилетие, как семья Мелёхиных переехала в Карелию, в Петрозаводск. Валентина Александровна, жена и главная опора Геннадия Михайловича, уроженка этих краев. Родные и близкие здесь были и раньше, есть они и сейчас. Это помогло быстрее преодолеть трудности переезда. Геннадий Михайлович был охотно принят в труппу Петрозаводского русского театра драмы (есть там и финский театр); талант и трудолюбие быстро вывели его в число ведущих актеров театра. Играл в спектаклях по произведениям классиков: А. Островского, Мольера, М. Булгакова; играл Тартюфа и Крёстного отца, короля Англии и героев в современных постановках. Сейчас Геннадий Михайлович на пенсии.
Дочь Мелёхиных Оксана работает педагогом, у нее своя семья. Муж Алексей – менеджер Онежского тракторного завода, растет очаровательная внучка Мелёхиных – Машенька. Время покажет, как сложится будущее девочки, но, ей-богу, гены артиста видны уже теперь.
...В последний мой приезд в Петрозаводск о многом поговорили. Вспоминали общих друзей, саранскую жизнь. Подолгу были на природе...
Прочитал на прощание свои стихи. Геннадий Михайлович слушал молча, задумчиво:
Жизнь наподобие тельняшки,
За полосою – полоса...
Всё ждем от Господа поблажки,
Хотя не верим в чудеса.
Добро и зло уравновесив,
Создатель хмуро смотрит вниз:
Чужой успех того вон бесит,
А этой не достался приз...
О, дай им, Господи, что просят.
Пусть будет каждый знаменит...
Ты об одном проси: пусть осень
С приходом чуть повременит.
Друг приобнял меня, постояли так с минуту. Было приятно сознавать, что Господь много дал моему старшему товарищу. Но ведь он немало и сделал!
...Над Петрозаводском забрезжил рассвет. Солнце всходило там, где ему и положено – на востоке. На той стороне наши родные края, наша Мордовия. Она шлет поклон своему достойному сыну.
