Яхшы куньлерни беклейлер
Саниенинъ бир къач айдан берли Акъмесджит шеэри ичинде кирмеген сокъагъы, бурнуны сокъмагъан идареси къалмагъандыр. Бутюн кунь девамында ёллар ичинде юрип, эвлерине базан козьяшнен, базан исе умютнен къайта эди. Сонъ-сонъуна умюти де сёнип башлады. Лякин тюневин акъшам устю хырпалангъан, сёнюккен умюти кене бирден ялкъылдап алды. Эвлерине пек яныкълы алда къайтаяткъанда мерхаметли бир къадынгъа расткельди. О къызнынъ къальбинде умют чырагъыны гъайрыдан якъты. Яни бир рестораннынъ адресини берди.
— Анда савут ювмагъа сенинъ киби яш къызларны алалар, — деди.
Сание энди бойле ишке де разы.
Бу вакъыткъадже анда барса-барсын озюнинъ мимарлыкъ дипломыны косьтереркен идаре башлыкъларынынъ къашлары тююмлене, «бизде иш ёкъ», деген манада башларыны терсине къакъыталар. Бир яш башлыкъ исе къызны мыскъылламакътан да къачынмады.
«Мына сенинъ киби мимарлар чалышып башласалар, бельки Акъмесджит шеэри де, бир шейге бенъзер», деп кульди. Сонъра тюшюнджеге далгъан киби балабан мавы козьлерини ийлекярлыкънен къысты.
— Сен даа пек яшсынъ, бу ишни беджерип оламазсынъ. Асылында озь зенаатынъ боюнджа мындаки институтта да эки-учь йыл окъуп, сонъ иш къыдырсанъ, зарар этмез эдинъ. Умумен, о якътан кельген мутехассысларгъа мен бойле тевсиеде булуныр эдим, — деди.
Сание онъа нефретли назарлар быракъты, къаршысындаки арсыз адамгъа кереги киби джевап къайтармакъ ичюн ляйыкълы сёзлер къыдырды:
— «Тевсиеде булуныр эдим»... Сен озюнъ ким олгъансынъ да, манъа ве о якътан кельгенлерге бойле тевсиеде булунасынъ? Сёзлеринъе ве фикир этювинъе коре, сени бу креслогъа акъылынъ дегиль де, къалын аркъанъ кетирип ерлештирген. Меним бильгим меселесине кельгенде, мен окъугъан, бильги алгъан университетни сен тюшюнъде биле корьмегендирсинъ. Мен исе оны аля дереджеде битирдим, — деди серт давушнен. — Амелий бильгимни теренлештирмек, теджрибе арттырмакъ ичюн кене сен айткъан зайыфча институтта окъумакъ, баш кутьмек дегиль де, эмек къазанында къайнамакъ керегим. Айды, меним талийимни чезмек сенинъ киби акъылсыз кельмешеклерге къалмагъан... — Сание башлыкънынъ элинден дипломыны чекип алды. — Джаиль! — деди де, къапыны урып чыкъып кетти.
Шу куньден сонъра озь зенааты боюнджа иш къыдырмакътан вазгечти. Энди онъа инсанлар киби, озюнинъ севген ишинде чалышмакъ дегиль де, озю ве къардашларыны кечиндирмек ичюн арекет этмек керек.
Сание эвге кельген сонъ, оны дёрткозьнен беклеп тургъан къардашларына бир шей айтмады. Сув корьмегендже папучларымны чыкъармайым, деп тюшюнди. Бутюн гедже юкълап оламады. Чешит тюшюнджелер дерьясы ичинде чырпынды. Башта иш тапылаяткъанына юректен къуванды. Сонъра исе озюни энди чалышаяткъан, сабадан акъшамгъадже былашыкъ савутлар ичинде тасавур этти. Окюнди.
Озь зенаатыны не къадар бегене эди. Элине мимарджылыкъ мутехассыслыгъыны менимсегенини тасдикъ эткен дипломыны алгъанда арзулар къанатында коклер теренлигине авеленген эди. Бакъ сен, энди ким олып чалышаджакъ?..
Козьлери огюнде онъа махзун-махзун бакъып тургъан къардашлары пейда олдылар. Шимди олар ашамакъ, кийинмек истейлер. Къардашларына бу аятны исе аптеси — Сание багъышламакъ керек. Демек, онынъ ичюн энди насыл иште чалышкъанынынъ фаркъы ёкъ. Къардашларыны бакъмакъ керек, весселям! Сабагъа якъын Саниенинъ козь къапакълары яваш- яваш агъырлаштылар. Бутюн тюшюнджелери думаннен орьтюльди, терен юкъугъа кетти. Лякин эр вакъыттаки киби, эрте уянды. Къардашларыны мектепке биле озгъармай, бармасы керек олгъан ерге ашыкъты.
О къыдыргъан ресторан шеэрнинъ гузель бир кошесинде экен. Къыз къапыдан киргенинен бурнуна серинлик, тазелик ве къыйметли пудра, мис къокъусы урулды. Козьлерине озь аякъкъаплары пек тозлу олып корюндилер. Эгилип, пошусынен оларны сюртеджек олды. Лякин бу вакъыт онынъ янына гъает дюльбер кийинген, орта яшларындаки къадын кельди.
— Сизни динълейим, гузель къыз, — деди о гъает йымшакъ, инсанны теселлендириджи сеснен. Мавы козьлеринде меракъ, хошнутлыкъ бар эди.
— Мен мында иш къыдырып кельдим. Ёкъ, сизге савут-саба ювгъан хадим керек экен, деп эшиттим, — деди Сание къалтыравукъ сеснен.
— Эльбет, ойле, — къадын Саниени баштан аякъ козьден кечирди, мемнюн алда: — Сиз бизге келишесинъиз. Лякин шимди директорымыз ёкъ, — о саатине бакъты. — Эгер бир аджеле иши чыкъмаса, бир сааттен сонъ кельмек борджлу, — деди.
Сание кетеджек олып тургъанда къадын кимсе эшитмесин деген киби, алчакъ сеснен:
— Кечке къалманъыз, мытлакъа келинъиз. Мында чалышмагъа истегенлер чокълар, — деди. Директор бир я да эки сааттен сонъ дегиль де, уйледен сонъ кельди. О толу мучели, акъ черели, киббар, къыркъларгъа якъынлашкъан къадын эди. Бу вакъыт Сание саба таныш олгъан къадын — Ларисанен лаф этип тура эди. Лариса онъа селям бериркен, кене бир шейлер айтаджакъ олып ынтылды. Лякин директор онъа къулакъ асмады. Ишинъ олса кабинетиме келирсинъ, деген киби кете берди. Лариса башыны къакъытты.
Саниеге, юр, деген киби ишмар этти. Олар, огде Лариса, артта Сание гъает мутешем бир къапынынъ янына барып токътадылар. Лариса яваштан къапыны такъылдатты. Директорнынъ мусаадесинен ичери кирди. Сонъра Саниени чагъырды. Къыз киргенде директор энди балабан, йылтыравукъ маса башында, янъы кресло ичинде отура эди.
Къаршысында, мектеп талебеси киби тургъан, Саниеге сынайыджы назарлар быракъты:
— Къайда ве кимлернен яшайсынъ?
— Анамнен бабам мында кельгенде автомобиль къазасындан эляк олдылар. Эки къардашым мектепте окъуйлар... Мында кичкене эвчигимиз вар... — къыз сёзюни битирип оламады. Богъазына бир шей келип тыкъылгъан киби олды. Козьлери яшланды.
Къадыннынъ агъыр вуджуды кресло ичинде къыбырданды. Индже, къашлары сют киби акъ манълайына котерильдилер.
— Адынъ, сойадынъ?..
— Сание Арабаджы, — деп джевапланды къыз. — Гузель къыз, бизде сизге ляйыкълы иш ёкъ, — деди.
Саниенинъ башындан ашагъы къайнакъ сув тёкюльген киби олды.
— Сизде савут ювуджынынъ ери бош экенини эшиткен эдим...
Директор кулюмсиреди. Ларисагъа, мында артынъа кимни такъып кельгенинъни бильмейсинъми ёкъса, деген манада тааджипли назарлар быракъты.
— Лариса, бельки онъа ишни сиз тапып берирсинъиз, — деди кинаели сеснен. Лариса неге огърагъаныны бильмей, сусты, омузларыны сыкъты.
Директор ярашыкълы антер кийген, аягъында окчели аякъкъаплары олгъан индже, назик Саниеге дикъкъатлы назарлар быракъты.
— Малюматынъ?
— Алий. Ташкент Девлет университетининъ мимарджылыкъ болюгини битирдим.
Директорнынъ козьлери тёгерекленди.
— Совет укюмети он беш йыл окъуткъан мутехассыскъа бизлер мында савут ювдырсакъ, бу джинает олмазмы?! Ёкъ, гузелим, сен бизни багъышла. Бар озюне ляйыкълы иш къыдыр!
Директор бунынънен лафымыз битти, деген манада телефоннынъ къулакълыгъыны алды, къайдадыр чанъ къакъты. Андан джевап биле беклемей, вуджудыны креслонынъ аркъасына даяндырды. Папийнинъ бурнуна бенъзер, уджлу аякъкъапларыны чыкъарды, кенаргъа къакъып йиберди. Беяз дюльбер аякъларыны янашасындаки йымшакъ скемленинъ устюне быракъты. Кабинеттен шашмалап чыкъкъан Ларисанен Сание сес-солукъсыз кеттилер. Къыз къадыннен сагълыкълашып къапыдан чыкъаджакъта бирден токъталды:
— Лариса, догърусыны айтынъыз. О меним миллетимни бегенмедими? — деди алчакъ сеснен.
Лариса озю биле дуймадан, къызнынъ айткъанларыны тасдикълар киби башыны саллады. Сонъра бирден озюне кельди:
— О сенинъ дюльберлигинъни бегенмеди, гъалиба, — деди.
Юреги толукъкъан, козьлери яшлы Сание бинадан чыкъаркен, азиз ана-бабачыгъым, сизлер мында бизлерни кимлернинъ аякълары тюбюне быракъып кеттинъиз, деп багъырмакъ, окюр-окюр агъламакъ, фигъан къопармакъ, озюнинъ аи-зарынен орталыкъны титретмек истеди.
Шеэр сокъагъында о якътан-бу якъкъа чапкъалагъан адамлар арасында онынъ сесини эшитеджек сою тапылмайджагъыны анълап, озюни эльге алмагъа тырышты. Яваш-яваш Салгъыр боюна кетти. Анда озеннинъ кенарындаки челик пармакълыкъларгъа таянгъан алда акърын-акърын акъаяткъан, юзюни озен кенарындаки сюгют тереклерининъ йымшакъ пытачыкълары сийпамакъта олгъан сувгъа бакъты.
Бу куньлерде Салгъырнынъ суву баягъы котерильген эди. Озен ич бир шейден гъамы, кедери олмагъан киби тюзгюн ве сускъан алда акъмакъта. Ичин-ичин агълаяткъан къызнынъ чересини, элемли козь яшлары тыгъырып тюшкен янакъларыны серин ельчик сийпап кечти. Бутюн варлыгъынен сувгъа бакъып тургъан Саниенинъ козю огюнде озеннинъ теренлигинде къартбабасы пейда олгъан киби корюнди. Къарт Саниеге махзюн алда бакъты. «Агълама, балам! Сен озюмизнинъ догъмуш топрагъымыздасынъ. Санъа шимди козьяшы ярашмаз. Сен ана-Ватангъа къайтып кельмеге наиль олгъан бахтлы несильнинъ векилисинъ. Бабанънынъ санъа, „бизлер Ватангъа къайтып варгъан сонъ да, даа чокъ зорлукъларгъа — кельмешеклернинъ къылынувларына, ахаретлерине огърайджакъмыз, лякин эписине даянмакъ, озь топрагъымызгъа, озьлюгимизге саип олмакъ ичюн курешмек керекмиз“, дегенини унуттынъмы ёкъса», деди. Торунына мерхаметли назарлар быракъты, бирден сувнынъ теренлигине чомды, гъайып олып кетти.
Къарбабасы даа Сание мектепте дёртюнджи сыныфта окъугъанда бирден ярамады, хастаханеге тюшти.
Сание анасынен берабер анда баргъанда къартбабасы гъает агъыр вазиетте эди. Даима кулюмсиреп тургъан козьлери сёнюк ве кюскюн бакъмакъта эдилер. Череси солгъун. Нефеси-нефесине етишмей. Саниенинъ анасына тюшюнджели алда бакъты. «Шимди Салгъыр озенининъ янына барып джигерлеримни толдурып- толдурып нефес алсам, сонъра онынъ сувуна бир чомып чыкъсам... анадан догъма сап-сагълам олур эдим», деди.
Омюрнинъ сонъки нефесинедже бу озен, бу дияр акъкъында тюшюнген къартбабасы оларгъа къавушып оламады, асрет кетти. Бакъ дюньялар сени, Сание шимди къартбабасынынъ къыйметли Ватанында яшамакъта, лякин аджджы козьяшлар тёкмекте. Бу не, ирадесизликми?
Къыз бир даа озенге бакъты, о тынч акъмакъта. Сание пармакъларынен козьяшларыны сильди. Эвлерине кельгенде оны къардашы Эдае ачувнен къаршылап алды:
— Мен ярын мектепке бармайджам! — деди. Аш пиширмекнен мешгъуль олгъан Адиле бирден абдырагъан киби олды. Эдаеге чевирильди:
— Я о да не ичюн? — деп сорады.
— Не ичюн? Не ичюн? Козьлеринъиз кёрми, ёкъса? Мен бу аякъкъапларнен къайда барайым? — деди. Козьлери яшланды, сеси къалтырады. Къыйышып къалгъан аякъкъапларыны оданынъ кошесине котерип атты. Барып озюни диван устюне быракъты. Чересини эллеринен къапатты, ичин-ичин агълап башлады.
Сание чокъ керелер къардашларынынъ, яткъан сонъ кеч маальгедже юкълап оламай, озьара фысылдашып, окъувгъа бармагъа биле паралары олмагъаныны айтып, шикяетленгенлерини эшиткен эди. Лякин бойле ачыкътан-ачыкъ уджюм этерлер, деп тюшюнмеген эди.
— Яхшы, Эдае, саба ола, хайыр ола. Мен бир шейлер япарым, санъа аякъкъап алырмыз, — деди. Сание озю гъает ач исе де, аш-сувгъа бакъмай янаша одагъа кирип кетти. Чокъ вакъыткъадже тюшюнди. Агълап отурмакътан файда ёкъ, эр насыл ёлнен олса да, къардашларыны кечиндирмек ичюн пара тапмакъ керек, весселям!
Еринден сычрап турды. Ярыкъны якъты. Шифоньернинъ къапакъларыны артынадже ачты. Чешит бичимдеки, ренкдеки антерлерини бирлей-бирлей козьден кечирди. Ниает, назарына, шифоньернинъ тёрюнде асылы тургъан, бабасы онъа институтны битирювге багъышлангъан акъшамгъа киймек ичюн сатын алгъан япон костюми илишти. О назик, нефис, ачыкъ ешиль тюсте олып, далфидан бойлу къызгъа пек яраша эди.
Къомшуларынынъ къызы Айше Саниеден бу костюмни бир куньге бермесини сорады:
— Бир якъын союмызнынъ тою бар. Анда кийип барып, эр кесни шашырайым, — деди.
— Сени алып къачсалар, мен костюмсиз къалмаммы?
— деп кулюмсиреди Сание, сонъра исе, — кий, Айше, кий, — деди.
Айше бала киби къуванды. Костюмни бир даа козьден кечирди:
— Лякин бизим эвге оны экимиз берабер алып барайыкъ, ёкъ исе анам манъа дарылыр, — деди.
Эвине баргъан сонъ, Айше кене оны кийип, шифоньернинъ кузьгюси къаршысында чевирильди. Костюм къызгъа пек ярашты.
— Гузель, пек дюльбер. Еди джихан чечеги, — деди Айшенинъ анасы хошнут алда. — Бойле шейлерни Сание тек сенинъ бабанъ Экрем тапа биле. Оны баре бизге сатынъыз, санъа кене башкъасыны алыр, — деди. Къыз кульди де, башыны терсине къакъытты.
— Ёкъ, мен оны озюм де пек бегенем... Сание бу вакъианы хатырларкен, бирден Эдаеге янъы аякъкъап сатын алмакънынъ чаресини тапкъан киби къуванды. Костюм о куньлерден берли ич де кийильмеди. Эльбет, Айше оны шимди де къувана-къувана ала биле. Парасы да бар. Аз-чокъ базарда бир шейлер тапа.
Акъшам олып, Айше базардан къайткъан заманда Сание костюмни къолтугъына къыстырып, къомшусына ашыкъты.
Айшенинъ ана-бабасы теливизорда насылдыр бир сериалны бакъмакъталар. Къыз озь одасындаки диванда, аркъасы устюне ятып, китап окъумакъта. Къапыдан кирген Саниени корьгенде тааджипленген киби олды. Тез-тез турды. Селямдан сонъ, онъа отурмагъа ер косьтерди. Экиси ал-эхвал сораштылар. Айше Саниненинъ насылдыр бир джиддий ишнен кельгенини чырайындан дуйды.
Къызнынъ тюшюнджели козьлерине бакъты:
— Не олды, хайырлысымы? — деп сорады алчакъ сеснен.
Сание сёзюни чокъ созуп отурмады:
— Айше, мен бир вакъытлар сен пек бегенген костюмни кетирдим. Оны сатам, ал, — деди къатий сеснен. Айше яваштан Саниенинъ элинден костюмни алды, ачты, дикъкъатле бакъты:
— Бельки... — деди не айтмасыны бильмей.
— Ёкъ, Айше, мен оны деерлик киймедим, ойле де яп-янъы тура... Озюнъ билесинъ де, мен оны энди кийип оламайджам. Эдае бугунь манъа тешик аякъкъапларыны косьтерди, агълады. Онъа мытлакъа янъы аякъап алмакъ керегим...
Айше оны чокъ ялвартмады, костюмни алды, кийди.
О эвелькиси киби къызгъа пек ярашты. Кузьгю къаршысында доланды. Козьлери огюнде Саниенинъ ана-бабасы пейда олды. Олар Сание бу костюмни кийип чыкъкъанда, онъа буюк хошнутлыкънен бакъа эдилер. Айше костюмни чыкъарып, салафан торбачыгъы ичине къойды.
— Сен оны сатма, Сание. Пара керек олса мен борчкъа берерим, — деди.
Сание онъа итираз бильдирди, башыны терсине къакъытты.
— Я параны сонъундан, санъа къайтармакъ ичюн, къайдан аладжам, мен бир ерден иш тапалмадым.
— Яхшы, Сание, мен оны алайым, шимди акъчасыны да берейим. Лякин о сенинъ бугуньки вазиетинъни тюзетип олурмы? — деди. Сонъра къызнынъ къаршысына кечип отурды, Саниенинъ козьлери ичине дикъкъатнен бакъты. — Ярын саба танъда сени эки къопкъа шефтали иле базарда беклерим. Азбарынъыздаки учь терекнинъ номай берекетинден япракълары корюнмей. Я олар пара да... Мен буны чокътан айтаджакъ эдим, — деди къатий сеснен. — Меним янымда санъа да ер тапылыр.
Танъ атар-атмаз Саниенен къардашы Адиле эки балабан къопкъа шефтали джыйды. Эдаеге мектепке кеч къалмамасыны тенбиелеп, озьлери базаргъа кеттилер. Адиле ондан догъру мектепке бараджакъ. Акъшам анълашкъанлары киби Сание барып, Айшенинъ къанаты астына кирди. Базарнынъ ичи даа тена, сатыджылар кимиси машинанен, кимиси джаяв келип, чувал ве ящиклерни озь ерлерине тизиштирелер, селям-келямдан башкъа чокъ сёз эшитильмей.
Эр кес арекетте.
Ишнен мешгъуль олгъан Айше Саниеге козь къыясынен бакъаракъ, къопкъаларнынъ устюни ач, деген манада ишмар этти. Къызгъа кичкене асма теразечик узатты.
Сание оны аларкен бирден юреги чапаланды, эллери- аякълары джансызлангъан киби олдылар.
— Гузель къыз, шефталилеринъ пек дюльбер экен, татлымы?
Сание, эбет татлы, деген манада башыны саллады.
— Алынъыз, акъикъатен эм дюльбер, эм чокъ татлы. Башкъа ерде бойле союны тапалмазсынъыз, — Айше шашмалагъан Саниенинъ ерине джевап берди. Муштери гузель кийинген орта яшлы бир киши эди.
— Дамыны бакъмакъ мумкюнми? — деп сорады. Сание къопкъадан балабан бир шефталини алып, элиндеки беяз чулчыкънен сюртип муштериге узатты. Айше кулюмсиреди. Онынъ элиндеки шефталини алды. Кичкене пычачыкънен бир тилим кесип, кишиге берди. Киши Саниенинъ бу иште аджеми олгъаныны анълады, кулюмсиреди. Шефталининъ дамыны бакъаркен, къашларыны юксек манълайынынъ ортасынадже котерди:
— Чекинъиз, учь кило, — деди.
Сание салафан торбачыгъы ичине ашыкъ-аджеле шефтали толдырып башлады.
— Етер, етер, Сание, о киши он кило дегиль, учь кило аладжакъ. Торбаны толдура берме, — деди Айше. Къызнынъ элиндеки торбаны алып, онынъ баягъысыны къопкъагъа къайтарып къойды. Къалгъаныны элиндеки асма теразечикке илиштирди. О не зияде ве не де эксик эди...
Базар къануны озь укюмине кирди. Бир ерге эки адам барса, деръал эр кес анда чапа. Чылчыкъ муштерилер Саниенинъ башы уджуна топландылар. Лякин шефталининъ дамыны биле бакъмай, бири эки, кене бири ондан зиядедже алмагъа тырышты. Къызны ашыкътырдылар. Сание шашмалады. Эм тырнагъына, эм налына деген киби теразени бастырып-бастырып тарта, базыларындан исе акъчасыны алмагъа унута. Саниенинъ арекетлерини незарет этип тургъан Айше къопкъалар бошамагъандже озь муштерилеримден вазгечмек керек оладжакъ гъалиба, ёкъ исе бу ханым эвлерине бош къопкъалардан башкъа бир шей алып барамайджакъкъа бенъзей, — деп тюшюнди. Эли- элине тиймей давранды. Ана-мына дегендже къопкъаларнынъ тюбю чыкъты. Айше, шукюр Аллагъа, деп догърулды. Козьлерине тюшкен сачларыны тюзетти.
— Мында ишинъ эр вакъыт бойле юрюшсе де, — деп хошнут алда кулюмсиреди. Пара къоймакъ ичюн махсус тикильген къыскъа оглюгининъ джебинден бир топ акъча чыкъарып, Саниеге узатты.
— Сонъ, бир аякъкъаплыкъ пара яптынъмы? Айды, янъы зенаат да хайырлы олсун. Ярын да бу къадар кетире билесинъ. Яхшы кете! — деди.
Шефталилер сатылды, парасы алынды амма... Сание озюни Айшенинъ еринде ич де тасавур этип оламады.
— Сание, сен чокъ боджалап отурма, бизлер мында чокъмыз. Сени ялынъыз быракъмамыз. Бир ай ичинде, мына санъа деген базарджыгъа чевирилирсинъ. Паранынъ юзю сыджакътыр, — деди онынъ не акъкъында тюшюнгенини дуйгъан Айше. Бу вакъыт багъыравукъ бир къартанай келип, Айшенинъ устюне джекирип башлады. Элиндеки салафан торбачыкъны Айшенинъ буруны тюбюнде саллады.
— Бир кило ерине, докъуз юз элли грамм бергенсинъ. Хырсыз, — деп багъырды.
— Оны санъа ким айтты, — деди Айше озюни сыкъмадан.
— Ким айтаджакъ? Мындакилер беллейсинъми?
Ёкъ... Къаргъа къаргъанынъ козюни чокъумаз. Анавы тюкянгъа барып чектирдим. Сени шимди милициягъа теслим этерим. Пек ёрулгъан олсанъ, олар сени санаториягъа раатланмагъа ёлларлар.
Мерхаметтен дерт асыл ола экен, дегенлери киби Айшенинъ башыны белягъа огъратаджам, гъалиба, деп яныкъланды Сание. Юреги чапаланды:
— Шефтали менимки. Бу къызнынъ бир тюрлю къабааты ёкъ. Мен шимди сизге ярым килонынъ акъчасыны къайтарып беририм... — деди Сание буюк къабаат япкъан адам киби.
Айше чекиль, деген манада Саниени азачыкъ кенаргъа уйтеди.
— Оны мына бу ерде, меним козюмнинъ огюнде чектирмек керек эдинъ. Сен исе эвинъе барып, бир- эки данесини ювып ашагъан ве сонъра мында чапып кельгенсинъ, бизлерни акъылсыз беллейсинъми? Уздюр башымдан, адамларгъа чалышмагъа кедер этме! — деди къатий сеснен.
Къартанай ойле къолайлыкънен якъа туттыргъанлардан дегиль эди. Сесини эп котерди.
Бу вакъыткъадже онъа къулакъ асмай тургъан дигер сатыджыларнынъ сабырлары тюкенди, эписи бирден къозгъалдылар.
— Къартанай, мындакилернинъ юксек медениетли экенлеринден файдаланып багъыра берме.
Эр шейнинъ бир сыныры ола. Къарарыны къачырсанъ пайынъны алырсынъ, — деди, кескин сесли яш бир къадынчыкъ. Онъа бир къач сатыджы даа къошулды. Къартанай меселени анълады, бирден йымшады. Тез- тез зувмагъа тырышты.
— Велядье, сен не вакъыттан берли бу къадар юксек медениетли олдынъ я? — деп кульди къадыннынъ янында къартоп сатып тургъан яш киши.
— Я джебимде эки диплом олгъан сонъ озюмни медениетсиз саяджаммы? — деди Велядье.
— Алла, Алла, Велядье, я джебимизде дипломларымыз олмаса, биз мында насыл чалышыджакъмыз? — деп кульди дигер къадын.
Арадан чокъ кечмеден базар мейданына мектептен келеяткъан талебелер келе башладылар. Ешиль козьлю арыкъ къадынчыкънынъ янындаки сия къувурчыкъ сачлы огъланчыкъ:
— Ана, ернинъ тартышув къувети недир? Онынъ тартышув къуветини бизлер къайдан билемиз? — деп сорады.
— Ернинъ тартышув къувети олгъаны ичюн, адамлар тепеге учып кетмей, ерде юрелер.
— Я айса къушлар насыл учалар?
— Оларнынъ къанаты вар.
— Я ракета насыл уча?
— Онынъ моторы вар.
Бу вакъыт базар ичинде иштен къайтаяткъан муштерилер чокълаштылар. Акъшам базары къызып кетти. Ешиль козьлю къадынчыкънынъ янында бирден эки-учь муштери пейда олды. Бири помидор, бири къапыста алмакъ истеди. Огъланчыкъ исе суаллерини ягъдыра бере.
— Я кок теренлигине учып кеткен ракета, артына насыл къайтып келе?
— Ракета къайтып кельмей, балам, адам олгъан къысымы къайта.
— Ана, ана...
— Токътаса, балам, шимди къушлар, ракеталар дегиль де, помидор, къапыстанынъ тартышувыны бакъмакъ керек. Ёкъса, эписини эвимизге алып къайтаджакъмыз. Бойле алларгъа алышыкъ огъланчыкъ, индемеден анасына ярдым этип башлады.
Велядье исе тизлери устюне дефтер къойгъан, къызчыгъына математикадан мисаллер ишлемеге тырыша. Чокъ беджерип оламаса керек, тарсыкъып:
— Бар, Айше тизенъден сора. Бизде о математик. Инглиз тилини азырлаяткъанда, манъа келирсинъ... — деди.
Сание саба къадынларнынъ айткъанлары, эр бирининъ дипломы олгъанына эмин олды.
Энди Айшенинъ янында, акъикъий шегирт оларакъ чалышкъан, Сание, бош ящик устюнде болдургъан алда отурып къалды. Орталыкъкъа акъшам салкъыны тюшти, кунеш озь ятагъына энип башлады. Муштерилер баягъы азлаштылар. Бу энди даа бир иш кунюнинъ екюнленгенинден делялет эди. Эр кеснинъ тили чезильди. Ачувгъа, кинге, ёргъунлыкъкъа шакъа къошулды. Олар базарда эр кунь олып кечкен чешит вакъиаларны хатырлап кулюштилер.
Къыз бу базаргъа баягъы къатнагъан сонъ, мындаки адамларнынъ чокъусы кечинмек ичюн, Сание киби меджбур алда козьяшнен кельгенлерини анълады. Бойле бакъкъанда оларнынъ эр бири бу аяткъа коньген, алышкъан киби корюнелер. Лякин эр бирининъ юрегинде, юрек тёрюнде илле бир кунь ола бир де-бир ишханеде, озь зенаатлары боюнджа чалышаджакъларына буюк умют, арзу яшай эди. Олар шу яхшы куньлерни беклейлер.
В ожидании лучших дней
За эти несколько месяцев в Симферополе не осталось ни одной улицы, ни одного учреждения, куда бы в поисках работы не заходила Сание. Бродя весь день по дорогам, она возвращалась домой — когда со слезами, когда с надеждой. С течением времени надежда всё угасала. Но вчера вечером она, уже было утраченная, вновь сверкнула перед Сание. Когда девушка, не найдя ничего, измученная, возвращалась домой, ей встретилась одна добрая женщина и, дав адрес ресторана, сказала:
— Там нужны молодые девушки-посудомойки — такие, как ты.
Сание была и тому рада. Она уже и не пыталась найти работу по специальности: у директоров предприятий сразу брови съезжались на переносице, и они качали головой, глядя на ее диплом архитектора. А один молодой начальник не упустил возможности поиздеваться над девушкой: «Да, конечно, если у нас будут работать такие архитекторы, как ты, то, глядишь, и такой город, как Симферополь, станет на что-нибудь похож». И рассмеялся. Затем задумался и, ехидно прищурив большие голубые глаза, произнес: «Ты еще слишком молода и не справишься с этой работой. Я думаю, тебе сначала следовало бы подучиться в нашем институте года два-три по специальности и только потом уже искать себе работу. Это бы тебе не повредило. Я вообще посоветовал бы это делать всем, „приехавшим оттуда“».
Сание с презрением посмотрела на молодого человека, сидевшего напротив. Она мучительно искала слова для достойного ответа хаму: «„Я бы посоветовал...“ Да кто ты такой, чтобы мне и «приехавшим оттуда» давать советы? Судя по твоим словам и мыслям, которые бродят в твоей голове, ты сидишь в этом кресле благодаря не своему уму и талантам, а волосатой руке, которая тебя сюда посадила. Что касается знаний, тот университет, который я окончила с красным дипломом, тебе и во сне не снился. А для того, чтобы углубить свои знания, набраться практического опыта, я должна устроиться не в институт на два-три года, как ты говоришь, а на работу. И, кроме того, решать мою судьбу — не таким пришлым, как ты... Наглец...» С этими словами разгневанная Сание вырвала свой диплом из рук растерявшегося начальника и ушла, громко хлопнув дверью.
С этого дня она спрятала свой диплом подальше и была согласна на любую работу, которую смогла бы найти. Если ей невозможно работать, как все — по своей любимой специальности, — значит, надо думать о том, как в первую очередь одеть, накормить, поднять своих сестренок.
Придя домой, Сание ничего не сказала поджидавшим ее девочкам. Не увидя воды, не спеши снимать туфли. Сама же не спала всю ночь. Тяжелые мысли одолевали ее: сначала она обрадовалась работе, хотя бы и посудомойкой. Но представила себя среди грязной посуды с утра до вечера...
Как ей нравилась ее специальность. Какими радужными надеждами был озарен день получения диплома, подтверждающего, что она освоила специальность архитектора. Кем ей теперь придется быть?.. Перед глазами появились сестренки, которые с надеждой смотрели на нее. Они сейчас хотят хорошо питаться, одеваться. И создать для них такую жизнь должна она — их старшая сестра Сание. Значит, для нее нет никакой разницы, что делать. Надо поднимать девчонок, и всё!
К утру голова была как в тумане, и Сание забылась тяжелым сном. Но, как и всегда, проснулась рано. Даже не проводив девочек в школу, заторопилась туда, где надеялась получить работу.
Ресторан, который она искала, был расположен в одном из красивых уголков города. На входе ее обдало запахом свежести, дорогих духов, пудры и чистоты. На этом фоне собственные туфли ей показались пыльными. Наклонившись, она попыталась вытереть их платочком. Но в это время к ней подошла красиво и со вкусом одетая женщина средних лет.
— Слушаю вас, красавица.
Она обратилась к Сание мягким, успокаивающим голосом. В голубых глазах ее светились интерес и внимание.
— Я пришла к вам в надежде устроиться на работу... Нет, я слышала, что вам нужна посудомойка... — проговорила Сание дрожащим голосом.
— Да, это так. — Женщина оглядела Сание с ног до головы. Оставшись довольной увиденным, сказала: — Вы нам подходите, но сейчас нет директора. Если ничего срочного, она подойдет через час. — Женщина посмотрела на часы и тихо добавила: — Обязательно приходите и не опаздывайте. На это место много желающих. Директор появилась не через час, и даже не через два, а только после обеда. Она оказалась полной, белолицей, высокомерной женщиной лет сорока. Сание как раз разговаривала с Ларисой, женщиной, с которой познакомилась утром. Лариса, поздоровавшись, хотела что-то сказать, но директор не обратила на нее внимания. Казалось, весь вид ее говорил: если у тебя есть ко мне дело, то подойдешь в кабинет, — и она прошла мимо.
Лариса покачала головой, жестом показала Сание, чтобы та следовала за ней. Так, впереди Лариса, за ней Сание, они остановились возле шикарной двери. Лариса робко постучалась. С позволения директора зашла внутрь, а затем позвала и Сание.
Когда девушка вошла, директор уже сидела в новом кресле за большим лакированным столом. Скептически оглядев переминавшуюся с ноги на ногу, как школьница, девушку, спросила:
— Где ты и с кем живешь?
— Мои родители погибли в автокатастрофе, когда перегоняли сюда машину. Со мной живут две сестренки... Они еще школьницы... Здесь, в городе, у нас есть свой маленький дом...
Сание запнулась. Сжавший горло ком мешал говорить. На глаза навернулись слезы.
Под женщиной тяжело скрипнуло кресло. Ее тонкие брови взлетели вверх к молочно-белому лбу.
— Имя, фамилия?..
Девушка ответила:
— Сание Арабаджы...
— Милая девушка, боюсь, что у нас нет подходящей для вас работы.
Сание показалось, что ее облили кипятком.
— Но мне сказали, что у вас есть место посудомойки...
Директор улыбнулась. Посмотрела на Ларису. Ее удивленный взгляд красноречиво говорил: «Ты что, не знаешь, кого сюда привела?»
— Лариса, может, вы найдете для нее какую-нибудь работу?
Лариса, растерявшись, молча пожала плечами.
Директор вновь внимательно осмотрела Сание, тонкую и нежную, одетую в красивое платье и туфли на высоком каблуке.
— Образование?
— Высшее. Я окончила Ташкентский Государственный университет, факультет архитектуры.
У директора округлились от удивления глаза.
— Если мы человеку, которого советское государство обучало пятнадцать лет, предложим мыть у нас посуду, это ли будет не преступление?! Нет, милая, ты уж нас извини, но постарайся найти себе достойную работу.
Всем своим видом показав, что разговор окончен, директор взяла в руки телефонную трубку и стала куда- то названивать. Она облокотилась о спинку кресла, скинула остроносые туфли. Свои красивые белые ноги положила на стоявшую подле мягкую скамеечку. Лариса и Сание, растерявшись, молча покинули кабинет. Прощаясь с женщиной возле дверей, Сание неожиданно остановилась.
— Лариса, скажите честно, это из-за моей национальности? Лариса, не ожидавшая такого вопроса, кивнула, но, спохватившись, сказала:
— Да нет, ей, наверное, не понравилось, что ты слишком красивая...
Сердце Сание переполнилось слезами. Выходя из здания, ей хотелось закричать: «Мама, папа, на кого вы нас здесь бросили!» —заплакать навзрыд, своей тоской и болью затопить всё вокруг.
Но кто из людей, снующих туда-сюда, спешащих по своим делам, услышит ее. Понимая это, она постаралась взять себя в руки. Потихоньку пошла к Салгиру. Там, прислонившись к резному ограждению, долго смотрела на лениво текущую воду, поверхность которой ласкали ветки молодой плакучей ивы.
В эти дни воды́ в Салгире значительно прибавилось. Река текла бестревожно, спокойно и ровно. Залитые слезами обид щеки девушки обдавало нежным ветерком. И вдруг Сание, неотрывно глядевшей на воду, показалось, что из глубины на нее глядит дедушка. Он смотрел грустно. «Не плачь, внученька! Ты на нашей родной земле. Тебе сейчас нельзя плакать. Ты из счастливого поколения, которое смогло вернуться на Родину. Ты помнишь, как отец говорил тебе: «Даже после возвращения нас ждут лишения, издевательства, оскорбления пришлых, но мы должны всё стерпеть и бороться за свою землю»». Он еще раз посмотрел на внучку нежным взглядом, и образ его исчез в глубине вод.
Когда Сание еще училась в четвертом классе, дедушке неожиданно стало плохо, и он попал в больницу. Он был в очень тяжелом состоянии. Когда Сание с мамой пошли его навестить, обычно смеющиеся глаза его были грустными, потухшими. Он осунулся, ему не хватало воздуха. Он задумчиво посмотрел на маму Сание и сказал: «Сейчас бы пойти на берег Салгира, вздохнуть полной грудью, окунуться в него с головой... Я бы тогда как заново родился...»
Дедушка, который горячо мечтал об этой речке, об этой земле, не смог сюда вернуться, так и ушел, тоскуя. Но такова судьба. Сейчас Сание живет на земле, такой дорогой для дедушки, и так горько плачет. Это что, безволие?
Девушка еще раз посмотрела на реку — она текла всё так же спокойно. Сание вытерла ладонями слезы. Когда она вернулась домой, Эдае встретила ее заявлением:
— Я завтра в школу не пойду!
Готовившая ужин Адиле вздрогнула и повернулась к Эдае:
— И почему бы это?
— Почему-почему? Вы что, слепые? Куда я пойду в таких туфлях?
На глаза навернулись слезы, голос дрогнул. Окончательно растоптанные туфли она швырнула со злостью в угол комнаты. Бросилась ничком на диван и, закрыв лицо руками, зарыдала.
Сание уже не раз слышала, как сестренки, ложась спать, долго не могли уснуть и всё шептались, как тяжело, когда нет денег даже на школьную одежду. Но ей и в голову не могло прийти, что они так взбунтуются.
— Хорошо, Эдае, утро вечера мудренее. Я что-нибудь придумаю, и мы купим тебе туфли.
Несмотря на голод, Сание ушла в свою комнату. Долго сидела задумавшись. Плакать толку нет. Надо было думать, как найти денег, чтобы обеспечить девчонкам нормальную жизнь.
Сание вскочила с места. Включила свет. Распахнула дверцы шифоньера. По одной перебрала все вещи разных цветов и фасонов. Наконец, взгляд ее упал на японский костюм, который отец покупал ей к вечеру, посвященному окончанию института. Костюм был нежно-зеленого цвета и очень шел тонкой, стройной Сание.
Дочка соседей Айше как-то попросила этот костюм на денек:
— Будет свадьба у близких родственников. Если я его туда надену, представляешь, как они все удивятся!..
— А если тебя украдут, я не останусь без костюма? — После этих слов Сание рассмеялась и сказала: — Надевай, Айше, надевай.
Айше обрадовалась как ребенок и еще раз оглядела костюм.
— Только давай ко мне вместе пойдем, скажем, а то мама меня будет ругать.
Как пришли домой, Айше снова его примерила и стала вертеться возле зеркала шифоньера. Костюм замечательно сидел на ней.
— Красиво, очень красиво! Цветик-семицветик, — воскликнула довольная мама Айше. — Такие вещи, Сание, может найти только твой отец Экрем. Продайте этот костюм нам, а тебе он купит что-нибудь новое. Сание тогда рассмеялась и покачала головой:
— Нет, он мне самой очень нравится.
Вспоминая ту историю, Сание внезапно обрадовалась, подумала, что нашла возможность купить новые туфли Эдае. Костюм с тех дней так и не одевался. Конечно, Айше и сейчас может его с радостью взять. И деньги у нее есть. Плохо ли, хорошо ли, на базаре она что-нибудь да зарабатывает.
Следующим вечером Сание завернула костюм и поспешила к Айше, которая наверняка уже вернулась с рынка. Родители Айше смотрели один из многочисленных сериалов. Сама же она в своей комнате читала книгу. Увидев вошедшую Сание, удивилась, вскочила с места. После того, как поздоровались, пригласила ее присесть. Спросила, как дела, как здоровье. Айше чувствовала по выражению лица Сание, что та пришла по какому-то важному делу. Посмотрела в задумчивые глаза подруги и спросила:
— Что случилось, всё нормально?
Сание не стала долго тянуть и произнесла твердым голосом:
— Айше, я принесла костюм, который тебе так нравился. Я его продаю, купи...
Айше осторожно взяла костюм из рук Сание, открыла, внимательно посмотрела.
— Может...
— Нет, Айше, я его почти не носила, он так и висит новым... Ты же знаешь, что я уже и не смогу его надеть. Эдае мне сегодня показала свои дырявые туфли, она так плакала... Я ей обязательно должна купить новые... Айше не заставила себя долго упрашивать, взяла костюм, надела. Он всё так же отлично сидел на ней. Покрутилась у зеркала. Вспомнила родителей Сание. С каким удовольствием они смотрели на дочь в этом костюме. Айше сняла его и аккуратно сложила обратно в пакет. — Ты его не продавай, Сание. Если тебе нужны деньги, то я дам тебе в долг.
Сание отказалась, покачала головой.
— А потом откуда я возьму деньги, чтобы вернуть тебе, — я не смогла найти работу.
— Ну хорошо, Сание, я куплю его и сразу отдам тебе деньги. Но разве это тебе поможет? — Она села напротив подруги, внимательно посмотрела ей в глаза и сказала:
— Завтра рано утром я тебя жду на рынке, привезешь два ведра персиков. У вас во дворе от персиков листьев не видно. Это же деньги... Я давно тебе хотела это сказать... Ничего, рядом со мной и тебе место найдется.
Рано утром Сание вместе с Адиле набрали два больших ведра персиков. Наказав Эдае не опаздывать в школу, они поспешили на рынок — ведь и Адиле надо было еще успеть в школу.
Как и договаривались с вечера, Сание пристроилась рядом с Айше. На рынке еще стояла тишина. Продавцы только собирались: кто на машине, кто пешком. Занимали свои места, сортировали товар. Много не говорят, слышны только приветствия. Все заняты.
Раскладывающая свой товар Айше, украдкой посмотрела на Сание, показала, чтобы та открыла ведра. Передала ей маленькие ручные весы.
У Сание, как только она взяла их в руки, застучало сердце, ноги подкосились.
— Красавица, у тебя очень красивые персики, они сладкие?
Сание кивнула.
Айше пришла на помощь растерявшейся подруге:
— Берите, они в самом деле и красивые, и сладкие. Больше нигде таких не найдете!
Покупатель был прилично одетым мужчиной средних лет.
— А попробовать можно?
Сание взяла из ведра самый большой персик, вытерла белоснежной тряпочкой и протянула ему. Айше улыбнулась. Забрала из ее рук персик. Маленьким ножом отрезала кусочек и подала мужчине.
Он понял, что Сание в этом деле новичок, улыбнулся.
Попробовав персик, довольно произнес:
— Взвесьте три кило.
Сание торопливо стала набирать персики в пакет.
— Хватит, хватит, Сание, он берет не десять, а три килограмма. Не наполняй так.
Айше, взяв у нее из рук пакет, освободила его больше чем наполовину. Оставшееся зацепила на свои весы. Было не больше и не меньше.
Базарный день вошел в свою колею. Стоит двоим остановиться в одном месте, как все тут же бегут туда. Нетерпеливые покупатели собрались вокруг Сание. Но ни один из них уже даже не пробовал персики. Брали словно наперегонки: кто два кило, кто больше. Сание стали торопить, и она еще сильнее растерялась: накладывала с верхом, у некоторых даже брать деньги забывала. Следившая за ней Айше поняла, что, пока ведра подруги не опустеют, ей своим товаром заниматься не придется, или же ханум, кроме пустых ведер, домой больше ничего не принесет.
Ведра быстро опустели. Айше со словами «слава богу», наконец-то разогнула затекшую поясницу. Поправила упавшие на глаза волосы. Довольно улыбнулась:
— Если бы здесь всегда было так.
Из специально сшитого для денег короткого фартучка вытащив пачку денег, протянула Сание:
— Ну что, заработала на туфли? Поздравляю тебя с новой специальностью. Завтра принесешь столько же. Хорошо идут!
Персики продались, и деньги заработала, но... Сание никак не могла представить себя на месте Айше.
— Ты не переживай так, нас здесь много. Тебя одну не бросим. За один месяц мы из тебя такого продавца сделаем. Деньги душу греют.
Словно мысли ее прочитала. Но в это время подошла крикливая бабулька и стала бранить Айше, махать у нее под носом пакетом с персиками:
— Вместо килограмма ты мне дала девятьсот пятьдесят граммов. Воровка!
Айше, и не взглянув на нее, спросила:
— Кто вам сказал?
— Кто скажет? Ты думаешь, ваши? Нет... Ворон ворону глаз не выклюет. Я взвесила вон в том магазине. Тебя же сейчас сдам в милицию. Если сильно устала, они тебя быстро отправят отдыхать в санаторий. Как говорится, добро никогда не остается безнаказанным.
Сание забеспокоилась, что из-за нее у Айше будут проблемы. Со сжавшимся сердцем она поспешила вмешаться:
— Это мои персики. Ее никакой вины нет. Я сейчас вам верну за полкило...
Айше, развернув Сание, подтолкнула в сторону.
— Ты должна была их взвесить вот здесь, перед моими глазами. Ты же пошла домой, помыла, покушала, а потом прибежала сюда. Ты что, нас за дураков считаешь? Иди отсюда, не мешай работать!
Но и бабка была не из тех, кто легко сдается. Всё кричала.
Терпение продавцов, до той поры наблюдавших молча, кончилось, они все разом поднялись на защиту девушек.
— Бабулька, ты что, пользуясь тем, что здесь все очень культурные, так громко кричишь? Прекрати орать! Всему есть предел. Если перегнешь палку, получишь, — вмешалась молодая женщина с резким голосом.
К ней присоединились еще несколько продавцов.
Бабка, решив, что ей их всех не переспорить, поторопилась скрыться.
— Велядье, с каких это пор ты у нас с такой высокой культурой? — поддел ее молодой парень, продававший картошку.
— Если у меня в кармане два диплома, я что, должна себя считать бескультурной!?
— Боже, Велядье, если бы у нас не было дипломов, как бы мы вообще здесь работали? — рассмеялась другая.
Вскоре к продавцам на рынке присоединились дети, возвращающиеся из школы. Черноволосый кудрявый мальчик, стоявший около худенькой зеленоглазой женщины, стал донимать ее вопросами:
— Мам, расскажи, а что такое притяжение земли? Как мы его чувствуем?
— Из-за того, что есть земное притяжение, мы ходим по земле, а не улетаем в небо.
— А как тогда птицы летают?
— У них есть крылья.
— А ракеты как летают?
— У них есть мотор.
В это время наступила горячая пора: люди после работы торопились на рынок. Около зеленоглазой женщины появилось сразу несколько покупателей. Кому нужны были помидоры, кому капуста. Мальчик же не переставая задавал вопросы:
— Мам, а ракеты, которые улетели в небо, как они возвращаются?
— Ракеты не возвращаются, сынок, возвращается только часть, в которой находятся люди.
— Мам, мам...
— Подожди, сынок, сейчас, прежде чем про птиц, ракеты, гораздо важнее узнать про притяжение помидор и капусты. Иначе мы с тобой унесем всё обратно домой.
Мальчик привычно стал помогать матери.
Велядье же, положив на колени тетрадку, пыталась решить примеры по математике. Но, кажется, у нее не очень получалось, потому что она рассердилась и, сунув тетрадку в руки дочке, сказала:
— Иди спроси у тети Айше. У нас — она математик. А с английским ко мне подойдешь...
Сание убедилась: слова женщин о том, что почти у каждого на базаре есть диплом, чистая правда. Сание, работающая рядом с Айше уже полноправной напарницей, устало присела на край ящика.
Покупателей поубавилось. Стало холодно, солнце стремительно клонилось к закату, начало темнеть. Заканчивался еще один рабочий день. Появилось время поболтать. Несмотря на злость, обиду, усталость, все начали друг над другом подтрунивать. Вспоминая о происшествиях дня, смеялись. За то время, что Сание ходила сюда, она поняла, что многие из этих людей оказались на рынке вынужденно, как и она, — чтобы пережить тяжелое время. На первый взгляд кажется, что они привыкли, смирились с такой жизнью.
Но у каждого из них в глубине души была надежда, мечта о достойном месте в жизни и работе по специальности. Все они ждали этих светлых дней.
