Тысячи
литературных
произведений на69языках
народов РФ

Серенада с волками

Автор:
Хыйса Османов
Перевод:
Хыйса Османов

Къыл къобуз

Бир жол жашлары аскерден келген юйде олтурабыз. Тамата, алгъыш айтып, къурманлыкъны башлайды. Адамла ауузланнгандан сора ол тепси артында олтургьанлагъа кезиу-кезиу сёз береди. Ары келгенле, инсан борчун тамамлап къайтхан жашха, кёп игилик тежей, кеслери армияда болгьан заманланы да эсгередиле.

Арбазда уа ариу макъамла согъуладыла. Жыйылгъанла, бир бирлерин алышындыра, асланбийге, тюз тепсеуге, абезехге барадыла. Къызла, къанкъазла кёлде жюзгенча, сюзюледиле. Жашла уа, хайнухча, буруладыла, аякъ бурунларына шиш турадыла.

Бирле лахор эте, башхала да тепсей, тойгьа къарай тургьаныбызлай, узун бойлу, жыл саны келген биреу кирди отоугьа. Ол салам бергенден сора шапа аны къатына олтуртду. Сора жылы ашарыкъ салды аллына. Ол заманда эследим аны онг къолуну бир баш бармагъындан къалгьаларыны къыйыр жиклери болмагъанлары.

Мен анга соруулу къарадым. Ол бираз тынгылауну ийип турду да, сора:

- Кёп жыл мындан алда, -деп башлады ол сёзюн,- гитчелигимден окъуна къыл къобузчу болургъа итинеме. Школну теркирек бошап, музыка училищеге окъургьа кирирге ашыгьама. Онунчугъа ётгенимде, элге жангы юйюр кёчеди. Къызлары Зайнаф бизни классха келеди. Къара бурма чачлы, жаякъларында ай бла кюн кюле тургъанча бир сюйдюмлю жан.

Энди школ арбазда ёсген гюллени ариулукъларын эслейме, терек чапыракъларыны шыбырдагъанларына тынгылайма. Зайнафны къатына барыб а сёлешалмайма. Уялама. Кенгден къарайма. Ол а, къарагъанымы ангылап, мени таба бурулса, алайдан бир жанына кетерге ашыгьама.

Бир кере уа кеси келди да къатыма: «Бизни орам да уллу ит ычхыннганды да, юйге барыргьа андан къоркъама, мени ашырсанг эди»,-деди. Ит угьай, айыу чыкъса  да аллыма, Зайнаф бла уа къайры да барлыкъма.

Андан сора къыз бла иги шагъырей болама. Аз-аздан бир бирни излеп тебирейбиз. Алай бла школ да бошалды. Къууаннган да этдим: муратым энди толады. Ата къарындашым юйюрю бла шахарда жашай эди да, аладан жюрюп окъурукъма. Жарсыргьа да тюшдю: Зайнаф элде къалады.

Кёл салып беш жыл окъудум. Къыл къобузну биринчи согъуп башлагьанымда, кесими бир башха дуниягъа тюшгенча сундум. Устазларым да махтайдыла. Белгили композиторланы макъамларын согъаргьа буюра тебирейдиле. Окъуууму ючюнчю жылында атым эм игилени санында айтыла башлайды.

Энди окъууну бошаргъа да кёп къалмагъанды. Ахыр курсундама. Элибизде нёгеримден къагъыт келеди. Ол анда Зайнафлары район арагьа кёчгенлерин билдиреди. Мен аны адресин табалмай къалама. Окъууму да бошап, юйге келеме. Къоншу, жууукъ-ахлу жыйылады. Атам къой сояды. Тепси артында алгъыш - кёп. Мен а Зайнафны юсюнден бир хапар билирге адыргы этеме.

Школда окъутхан устазым да келеди. Ол, бир жанына чакъырып: «Бирде уллу сюймекликден эсе жашау хала кючлюдюле. Ала бойсундурадыла адамланы кеслерине. Сени сюйгенинг Зайнаф а жангы элде, урунууда болдургьан кёрюмдюлери бла, битеу районнга аты айтылгьан механизаторгъа эрге баргъанды. Кеси жашауунгу къурар ючюн, аны унутургьа керексе», -деди.

Элде туралмадым. Энди нёгерлерим бла жер-жерде концертле бере айланабыз. Атыбыз да айтыла тебиреди. Алай бла дагъыда юч жыл озду. Жангы жылгьа Зайнаф кёчген район арагьа барыргъа хазырланабыз. Концерт башланыр кюн элге келебиз, маданият юйге жыйышып, сахнагьа чыкъгьанбыз. Адам да кёп. Уллу залда аякъ басар жер окъуна жокъ. Мен а къарамым бла аны излейме: кёралмайма, таныялмайма, эслеялмайма. Концерт да бошалды. Келгенле бизни къарсла бла ашырдыла.

Манга бир жаш адам, муну бир тиширыу бергенди санга деп, бир къагьыт тутдуруп кетди. Тёгерегимде адам кёп эди да, анга къараялмадым. Ызыбызгъа кетип бара автобус ичинде къагъытны ачып, Зайнафны къол ызын таныйма. «Къарап турдум. Бек къууандым. Муратынга жетгенсе. Концертден сора юйге къайт. Баш иеме айтханма. Ол да ыразыды».

Элден а алты-жети къычырым кетгенбиз. Къарангы бет да ала башлагьанды. Болсада таукел болама ызыма къайтыргьа. Нёгерлерим унамаздан, мен да къоймаздан, автобусдан тюшеме. Ала шахар таба кетдиле. Мен да эл таба тебирейме.

Тюппе-тюз аулакъ. Бир жерде таш, агъач неда дуппур окъуна кёрюнмейди. Жолдан чыкъмай, автобусну ызы бла барыргьа кюрешеме. Бир-эки къычырым къоратхан болур эдим, билмей тургьанымлай боран жетди. Болгьан къаппа- къарангы болуп, бир жукъ да кёрюнмей къалды.

Энди къайры барыргьа да билмейме. Желден бетими букъдура, ары-бери бурула, жолдан чыкъдым, ажашдым. Кёп жюрюдюм, тёгерек айланып тура эсем да, билмейме.

Эки-юч сагъатдан боран да тохтады. Бираз аязды да, узакъда эл жарыгьы кёрюндю. Анга къууанып, жодну ары салдым Ызымдан бир улугьан таууш эшитилдй. Къарасам - бёрю жыйын жетип келе. Терк-терк атларгъа кюрешеме. Болсада, аякъларым жерге жабышханча, хазна баралмайма. Бёрюле уа  жууукълашып келедиле. Ала гумхотларын жерге ийип, бир бир ызларындан тизилишип.

Жыртхычла иги да жууукълашхандан сора амалсыздан ачы ачы къычырама. Ол кезиуде бёрюле жан-жанына чачылдыла Ала менден къоркъуп къачхан сунама да, бираз батыраракъ болама. Элге уа узакъ къалмагъанды.

Ызыма терк-терк къарай барама. Бир заманда бёрюле жангыдан улуп тебирейдиле. Энди ала бир бирден кенгире: туруп. мени къуршоугьа алып башлайдыла. Экиси элге баргъан жанын жабадыла. Битеу да жети боладыла. Хырылдап жууукъдан - жууукъ келедиле. Не этерге билмейме да, къыл къобузну къолумда къояма да, тышын жууугъуракъ келгенни  юсюне атама. Алай ол анга не хата этерик эди. Кёзлери д жанып, тишлерин да бир бирге къагьа, жууукълаша турады: Аны кёрмейим деп, бирси жанына бурулсам, андан да эри шиси аллымда сюелип. Жерни башын кёрген жер тюбюне  да кетеди. Ёлген бир манга тёре тюйюлдю. Алай бёрюлег аш болама деп жарсыйма. Не этерге билмей, къыл къобузум согьуп тебиредим. Не сейир?! Аны тауушу чыкъгьанлай,  бёрюле артларына чёгюп, улуп башладыла.

Сууукъду, жел юфгюргенлей турады. Къолларымы бираз  жылытайым деп, согъууну тохтатханымлай, бёрюле ёрге туруп, юсюме келип башлайдыла. Сора билдим, къобуз сокъгьан къадарда жашарыгьымы.

Бираздан кёк да аязды. Тёгерек-баш да жарыды. Мен а тёгерегими бёрюле къуршалап, къыл къобузну сарнатама.   Согъама десем да, бармакъла бузлагьандыла, таш болгьандыла, не зат согъарыкъ эдим, таууш чыгъарыргьа кюрешеме.

Къыш кече. Кёкде жулдузла жылтырай. Бёрюле да улуй. Аланы орталарында биреулен къыл къобуз согъа. Жел да сызгъырып, аланы эжиулерине къошула.Аллахдан а тилейме, теркирек танг атса эди деп. Арыгъанма, бузлагьанма,  ахырыма таяннганма. Не болса да болсун, жыгъылама деп тургьанымлай, эл табадан трактор таууш чыгъады. Чыракъларын да жандырып, мени таба келеди. Арада бир-эки кычырым болур эди, кёп бар эсе. Алай мен а, трактор къатыма келгинчи, сау ёмюр озгъан сундум.Трактор жетгенлей, андан  биреу чыгьып, ушкок атып, бёрюлени да къууду, мени да олтуртуп, ызына къайтды. Ол манга соруп кюрешди. Алай мен бир зат да эшитмей эдим. Асыры къалтырагъандан кесиме  жер тапмайма. Трактор бир арбазгьа жетип тохтады. Андан тиширыу чыгьып: «Алан, не болгьанды, нек къайытдынг,  аберими унутханса?-деп соруп бошагъынчы, мени эслеп, оу  кюнюм, муну къайдан алып келесе, не болгьанды мынга?» - деп, юсюме чапды.

- Къайда тапдым? Элден арлакъ баргъанлай, бёрюлеге  концерт бере тура эди. Зайнаф, сен аны къой да, аякъларын  салыргъа жылы суу хазырла, деди тракторчу жаш да. Ол мени  Зайнафымы юйю эди.

Андан ары не болгъанын билалмайма. Эсими жыйгъанда - больницада жатып тура эдим. Алты ай бакъдыла докторла. Жаным сау къалды эсе да, бармакъларымы сакълаялмадыла.  Кесерге тюшдю. Ма андан бери бармакъсыз болдум. Зайнафны уа андан сора излемедим. Къайда эсе да, жашауундан къууансын.

 

Серенада с волками

 

Сын соседа вернулся из армии. По этому поводу у них была вечеринка. Меня тоже пригласили. У нас самый почетный гость — сосед. Он даже не гость, а как член семьи. Говорят, если нет родственника: что, и соседа нет? Поэтому соседу всегда самое почетное место за столом.

В доме, в большом зале, сели за стол. Я возле тамады. Он поднял бокал, произнес тост за возвращение молодого парня из армии, за добросовестное выполнение им гражданского долга. Пожелал много лет его родителям, мира и процветания Отечеству. Вспомнил и о тех временах, когда сам служил. Рассказал несколько случаев из своей военной жизни. Потом осушил свой бокал. Сидящие за столом и слушавшие его тоже осушили свои бокалы, закусили. И каждый начал вспоминать о своей службе в армии.

Одни служили в танковых частях и поэтому хвалили танкистов. «Вот один танк — в поле воин. Это — неприступная крепость. Когда он идет — земля дрожит. Не то что пехотинцы», — говорили они. А те, которые служили в мотострелковых войсках, защищали себя: «Что там танкисты! Постоянно ходили в мазуте. Наши гранатометы за сотни метров пробивали ваши танки». Так отвечали бывшие пехотинцы.

Во дворе играла музыка. Молодежь танцевала. Девушки двигались мелкими шажками, как будто лебеди плыли по волнам. А джигиты то кружились вокруг них, как ветры на вершине Эльбруса, то приподнимались на носках. Красивый горский танец.

На вечеринке одни танцевали, другие смотрели на них и хлопали в ладоши, третьи вели беседу. Так незаметно прошел час, другой. Вдруг к нам зашел высокий седоволосый мужчина. Он поздоровался, но руки держал за спиной. Первое впечатление было, что он из гордости — может, большой начальник или богатый бизнесмен. А может быть, депутат. Мы его не знали. Он был не из наших краев.

Но мы тоже люди не гордые. Не стали протягивать руки. Сидели и молчали. Было свободное место возле меня, и тот, кто обслуживал наш стол, посадил его туда.

Новый человек, когда садился, тоже руки держал за спиной. Я еще раз подумал, что он большой гордец. Но что-то мне подсказывало: это не так. Слишком добрым было его лицо. Что-то грустное и печальное было в его взгляде.

Официант поставил передним еду. В том числе одно из лучших блюд балкарской кухни — хичины из свежего сыра. Вы никогда не ели такие хичины? Тогда я могу об этом только сожалеть. Запеченный в тесте свежий сыр, обжаренный и обмазанный маслом хичин — просто объедение. После него ты просто пальчики оближешь. Без хичина свадьбы, вечеринки и праздники — просто ничто. А быть на празднике и не съесть хичин — значит, тебя там просто не было.

И вот, когда официант поставил перед ним хичины, седоволосый обеими руками потянулся к ним. И тут мы увидели… О создатель! У него на обеих руках было только по одному большому пальцу. Остальные были обрублены. Все смотрели на него и не могли отвести взгляд. И сожалели, что о нем плохо подумали. А седоволосый спокойно съел хичин. Посмотрел на нас. Печально вздохнул. А потом перевел взгляд в сторону окна. Долго смотрел туда, как будто увидел что-то или у кого-то брал разрешение на свой рассказ. Потом снова взглянул на сидящих за столом. Каждому посмотрел в глаза, как будто желал, чтобы больше никогда и никто не видел, не испытал то горе, через которое он прошел.

— Давно это было, — начал он свой рассказ. — В нашем дворе жил один скрипач. Порой он выходил за село и там, вдали от сельского шума, один, стоя на вершине невысокого холма, играл на скрипке. Прячась неподалеку за одиноким деревом, я наблюдал за ним. Он начинал играть медленно, как будто теплый ветерок гладил волосы влюбленных. Потом играл быстро-быстро. Будто ураган тучи гонит перед собой или коршун налетел на свою добычу и голубка убегает от него. А порой от его скрипки исходила такая душевная мелодия, хотелось вместе с ней улетать далеко, высоко…

Мне захотелось быть таким, как он. Чтобы и моя скрипка издавала такую мелодию, чтобы каждый слышал в ней пение соловья, шум водопада, шелест листьев березы, журчание родничков серебряных, шепот влюбленных.

И я решил: окончу школу и обязательно стану скрипачом. Это была моя заветная мечта. Я теперь думал только об этом.

Когда я пошел в десятый класс, к нам в село переехала одна семья. У них была дочь Зайнаф. Удивительно красивая. Черные курчавые волосы спадали с плеч. Длинные ресницы — словно крылья ласточки. Смех — как пение горной речки. Лицо ее озарялось таким светом, как будто солнце и луна сидели на ее щеках.

С появлением в нашем классе новенькой что-то изменилось внутри меня. Я стал замечать красоту рассвета и цветов, растущих во дворе школы. Я столько проходил мимо них, никогда не обращая внимания, а теперь они как будто говорили: «Подари нас Зайнаф».

Раньше я не обращал внимания на девочек. Все думал: окончу школу, поступлю в музыкальное училище и стану скрипачом. А теперь в моей жизни появилась Зайнаф. Когда мы выходили на перемену, она всегда была в окружении подруг. Я стеснялся подойти к ней и заговорить. Только издали смотрел на нее и любовался. А когда она оборачивалась в мою сторону, я смущался и быстро уходил.

Кто знает, сколько бы так продолжалось. Может, я никогда не осмелился бы подойти к ней. Однажды после уроков Зайнаф сама подошла ко мне и сказала: «Ты не мог бы проводить меня домой? У наших соседей злая собака сорвалась с цепи, они не смогли ее привязать. Я боюсь идти одна».

Для меня это было так неожиданно. Сначала растерялся. Не мог произнести ни слова, как будто комок сидел в горле. Потом пришел в себя и еле слышно прошептал: «Да». И мы пошли вместе. Мне казалось, что, спрятавшись за заборами, люди смотрят на нас. Немного пройдя, я чуть осмелел. Даже подумал: «Что такое злая собака, да пусть даже самый большой медведь выходит, я не побоюсь. С Зайнаф я пойду куда угодно!»

Так потихоньку мы дошли до ее дома. Не знаю, откуда у меня взялась смелость — наверное, от боязни, что такого момента больше может и не быть. Я сказал: «Давай дружить» — и быстро ушел. Но краем глаз заметил, как она смотрела в мою сторону.

С этого дня мы виделись с ней каждый день. На переменах были рядом. Я всегда провожал ее домой. И это не осталось незамеченным. Все мои друзья, одноклассники завидовали мне. Да что они, я сам себе завидовал. С трудом верилось, что такая удивительно красивая девушка согласилась дружить со мной.

У нас была одна учительница, Аминат Хасановна, про таких говорят — педагог от рождения. Она была нашим классным руководителем и учила языку и литературе. Мне казалось, что нам она уделяет больше времени, чем своей семье и детям. Она не только учила нас, но и жила нашей жизнью. И когда она поняла, что наша дружба вырастет в большую красивую любовь, всех девочек посадила с мальчиками. До этого каждый сидел с кем хотел. Потом я понял, что она сделала ради меня и Зайнаф. И когда моя Зайнаф садилась рядом со мной, я был так счастлив! Я думал, что солнце озаряет землю ради нас и что луна освещает темную ночь тоже ради нас. Цветы и птицы поют ради нас.

Мне мама давала с собой конфеты. Иногда одну. А я в школе отдавал ее Зайнаф. Если конфета была одна, Зайнаф ломала ее пополам, одну половину возвращала мне. И ждала, пока я ее съем. Такие были у нас отношения. Это была любовь, чистая и красивая любовь. Для меня она была первой и последней, оставившей красивые воспоминания и глубокую рану в сердце, не затянувшуюся даже со временем.

Последний год в школе был самым счастливым годом в моей жизни. Со мной рядом была Зайнаф. Ни до, ни после у меня такого не было. Быстро закончился этот год. Окончившие школу мальчики и девочки радовались. Теперь они поедут в другие города продолжать учебу, станут специалистами, перед ними уже открыта дорога в большую жизнь. А я бы хотел остаться вечным учеником десятого класса, лишь бы Зайнаф была рядом.

Но жизнь диктует свои условия, независимо от твоих желаний. У нее свои законы. Мне пришлось уехать в город учиться. Там жил старший брат моего отца. Поехал к нему. Поступил в музыкальное училище. Зайнаф же осталась в селе. У нее не было возможности поехать учиться. Мы переписывались. Часто получал от нее письма. Как лучи солнца, они согревали меня.

Учился я хорошо. Всю душу вкладывал в учебу. Какое счастье было, когда впервые мне дали сыграть на сцене училища. В зале сидели преподаватели и студенты. Когда меня объявили, я сначала растерялся, но потом вышел и сыграл. Не знаю, как сыграл, но, судя по аплодисментам, все было не так уж плохо.

Уже на третий год учебы я был одним из лучших скрипачей училища. Исполнял произведения известных композиторов. Преподаватели ставили меня в пример другим студентам.

На последнем курсе неожиданно перестала писать Зайнаф. Я стал тревожиться. Написал другу, который жил в селе. От него получил известие, что ее семья переехала в районный центр. Адреса я ее не знал. А от нее писем не было. Так прошел год. Я закончил учебу и вернулся домой. Отец в честь этого устроил вечеринку. Пришли родственники и друзья, приехала моя любимая учительница Аминат Хасановна. Больше всех я обрадовался ей. Она много спрашивала об учебе, музыке и моих дальнейших планах.

Потом отвела в сторону и сказала: «Ты был моим лучшим учеником. Я всегда гордилась и сейчас горжусь тобой. Я так радовалась твоей любви к Зайнаф. Думала, что такая любовь может быть только в сказке. Но иногда жизнь диктует свои условия. Она бывает сильнее самой яркой любви. Я недавно была в районном центре и случайно видела Зайнаф с молодым человеком. Он ее муж. Знатный комбайнер-тракторист. Мне больно говорить это, огорчать тебя. Но тебе лучше знать. Ты крепись, у тебя вся жизнь впереди. Начни все сначала».

Для меня это был удар в самое сердце. Мне было так больно. Я не знал, с кем поделиться. Зайнаф была настоящим другом. Я так ей верил. Она предала меня.

Вечером я взял скрипку и вышел в огород. Начал играть. Струны моей скрипки издавали печальные звуки. Даже не заметил, как вокруг меня собрались люди. Я долго играл, а они слушали. Потом учительница положила руку мне на плечо и сказала: «Пора домой».

Радость моя была омрачена. Побыл дома неделю-другую и уехал в город. Устроился в оркестре. Мы много ездили по большим городам, давали концерты. Росло мое мастерство, многие приходили слушать мою скрипку. Коллеги уважали. Но было такое ощущение, что главное в жизни я потерял.

Прошло пять лет. Я не встретил новую любовь. Да и не стремился к этому. А разве бывает новая или старая любовь, первая или вторая? Она должна быть одна. Была у меня любовь и ушла.

Однажды под Новый год наш оркестр пригласили в районный центр, где жила Зайнаф с семьей. Повесили афиши. В центре моя фотография. Зима, снег кругом. Приехали мы в маленьком автобусе. Красивый, ухоженный, маленький городок. Старый клуб. Во дворе высокие ели. В большом зале собралось много людей. Я смотрел на сидящих, искал глазами Зайнаф. Мою любовь. Узнаю ли я ее? Какая теперь она?

В зале было холодновато, люди сидели в пальто, шапках и платках. Трудно было кого-то узнать. Да и столько лет прошло. Два часа продолжался концерт. Играли произведения известных композиторов. Нам долго аплодировали. После концерта к нам многие подходили со словами благодарности. Подбежал подросток, протянул сложенный листок и сказал: «Это передала одна женщина». И ушел. Бумагу я положил в карман и как-то о ней забыл. И когда уже возвращались, в автобусе, вспомнил. Достал и начал читать. Эта была записка от моей Зайнаф. Она писала: «Посмотрела концерт. Очень понравился. Ты стал настоящим виртуозом. Я очень рада за тебя. О тебе я рассказала своему супругу. Он хороший. Разрешил тебя пригласить домой. А еще у нас есть мальчик. Я его назвала твоим именем. После концерта обязательно приходи к нам. Мы тебя очень будем ждать».

Меня как будто током ударило. Будто от долгого сна очнулся. Значит, она тоже меня помнит. Какая-то радость появилась в душе. И я хотел снова увидеть ее — мою Зайнаф, любовь мою.

А наш автобус едет по снежной дороге. Наверное, от села уже отъехали километров пять-шесть. Я держу записку и смотрю на нее, как будто вижу себя и Зайнаф, сидящих за одной партой. И ничего не было — ни долгих лет учебы, ни концертов. Нет даже холодной зимы и покрытый снегом дороги.

Коллега заметил: «Друг мой, эта записка так тебя согрела, что даже щеки раскраснелись. Скажи мне, кто она?» Вместо ответа я попросил остановить автобус. Решил вернуться обратно. Кругом снег, холод. Уже смеркалось. Коллеги начали отговаривать. Но когда поняли мою решимость вернуться обратно, смирились. Водитель сказал, что отвезет меня. Но я отказался. Столько времени ждал встречи со своим прошлым. Что такое пять-шесть километров. Пройду пешком.

Я отпустил автобус. Взял свою скрипку и пошел навстречу…

Кругом была степь, покрытая снегом. Ни одного деревца или кустарника вблизи. Даже бугра нет. Лишь вдали видны огоньки маленького городка и следы автобуса на снежной дороге.

Я иду по автобусному следу, напевая под нос какую мелодию. Легко иду, как будто ветер несет меня. На небе ярко светят звезды. Хочется сорвать одну из них и подарить Зайнаф. Наверное, километра три прошел.

Вдруг неожиданно со страшным свистом налетел буран, закружил снег. Стало темно и очень холодно. Куда бы спрятаться? Здесь даже камня нет. Ровная степь, как будто по линейке начертили. И дороги не видно, замело снегом. На шаг в сторону ничего не видно. Куда идти теперь? Налево или направо? Останавливаться было нельзя. Замело бы снегом. Идти тоже было очень трудно, по колено в снегу. Глаза забиты снегом, усы обледенели, еле-еле передвигаю ноги, дышать трудно, щеки холод кусает, как будто сотни иголок вонзились в мое лицо. У меня было шерстяное кашне, связанное матерью, я снял его с шеи и обмотал лицо, только щелочку для глаз оставил. Стало полегче. И я снова пошел. Наверное, не столько шел, сколько, прячась от ветра, кружился на одном месте.

Как долго это продолжалось, не знаю. Может, час, два. Мне они показались вечностью. Но я шел, не останавливаясь, а ветер свистел и кружился вокруг меня. То снегом заметал, то в спину, как будто хотел меня свалить, чтобы я больше не встал. Порой я падал на колени. Но снова вставал и снова шел. И про себя думал: «Врешь, не возьмешь. Я не такой слабый. Не на того напал». И снова шел.

Мне казалось, что все ветры прошедших зим собрались здесь. И с воем волчьей стаи набросились на меня и хотят за что-то отомстить. Но я иду не останавливаясь. Мне вдруг захотелось лечь на землю и поспать. Немного полежу, отдохну, потом встану и пойду. И тогда я вспомнил сказку, которую мне в детстве мама рассказала. Как-то ветер, холод и сон поспорили, кто из них самый сильный. И решили испытать себя на человеке. Вот они встретили человека вдали от дома. Первым налетел ветер. Хотел свалить. А человек повернулся к нему спиной и пошел в сторону. Ветер уступил очередь холоду. Тот заморозил землю и воздух, покрыл ветки деревьев инеем. А человека хотел превратить в сосульку. Ведь холод — он самый сильный. Кто перед ним устоит. Даже вершины гор он превращает в лед. Но человек собрал хворост. Разжег три костра. Сел между ними. Открыл свою торбу. Вытащил оттуда хлеб, сыр, айран и как ни в чем не бывало начал есть. И холод тоже отступил перед человеком. Он тоже не достиг своего. И ушел в сторону. А сон был мягкий, тихо подошел, погладил человека нежно, он и уснул. И тогда ветер и холод набросились на человека и заморозили его.

Вспомнил я эту сказку. Думаю: «Сон, я сильнее тебя!» — и пошел навстречу ветру. И когда ветер начал хлестать меня по щекам, сон быстро отступил. Так, борясь с тремя соперниками, я не заметил, сколько времени прошло.

Неожиданно ветер утих, небо прояснилось, появились звезды. И снова я увидел вдали огни маленького городка. Обрадовался. Быстрее бы добраться туда. А то совсем замерз. И я направился в сторону огней. Дороги не видно. Я пошел напрямую. Снег по колено. Иду медленно. Устал очень.

Вдруг услышал вой. Такой душераздирающий. Я еще не успел обернуться, а уже мурашки побежали по спине. Что-то было страшное в этом вое и злое. Но деваться некуда. Я обернулся. О, Создатель наш! По моим следам шла волчья стая. Зверей было семь. Они шли цепью по моим следам. Потом останавливались, выли, как будто звали других своих сородичей.

Я замер на мгновенье. Посмотрел в сторону. Негде было от них укрыться. В этой проклятой степи даже одинокого дерева нет. А до городка уже рукой подать. Может, остался километр или чуть больше. И я поспешил. Старался шагать быстрее. Откуда! Ноги стали тяжелыми, свинцовыми. Будто прилипли к земле. Стараюсь идти вперед. А мне кажется, что ноги тянут меня назад.

Волки подошли совсем близко. Я не знал, что делать. От отчаяния громко закричал, и вдруг эти страшные создания остановились и разбежались в разные стороны. Я обрадовался. Даже подумал, что не так уж страшны эти волки. И уверенно пошел в сторону городка.

Не прошел и ста метров, как снова прозвучал душераздирающий вой. Я снова обернулся. Теперь, поодаль друг от друга, выстроившись полукругом, волки стали меня окружать. Два крайних двигались быстрее других, они забежали вперед и перекрыли мне дорогу. Другие начали приближаться. Круг медленно сужался. Теперь они не выли, а молча приближались. Ближе всех был вожак. Он смотрел прямо на меня. Смотрел и шел. Я видел его глаза. Они были красные, страшные. Когда щелкал зубами, мне казалось, что искры сыплются. Разинутая пасть казалась воротами ада.

Мне было страшно и обидно за себя. За что мне такое наказание и за что такой конец? За какие грехи? Я ведь только начинаю жить. Знаю, что пришедший в этот мир, увидевший свет должен его рано или поздно покинуть. Бессмертных нет. Великие пророки и властелины миров не смогли остаться здесь. А я, кто я такой? Просто песчинка в огромном мире. Но я хотел жить. Во всяком случае, не так рано и не так уйти из этого мира.

Маму стало жалко, она будет горько плакать. Я был для нее светом очей. Я иногда думал, что она живет ради меня. После меня она долго не проживет. А отец пойдет в степь. Будет искать волков и истреблять их. Это будет его последнее занятие.

Я так думал, а волки подходили ко мне все ближе и ближе. Мне нечем было обороняться. Даже перочинного ножика с собой не носил. От отчаяния взял чехол бросил в вожака. Что мог сделать чехол скрипки голодному волку? Тот просто отвернулся. Но еще больше обозлился. Тогда я просто повернулся к нему спиной. Делай что хочешь.

А с этой стороны два хищника подошли совсем близко. У них уже слюни текли. Звери готовы были наброситься на меня. Тогда, уже не зная, что делать, как встретить то, чего я не хотел, начал играть на скрипке. Я играл серенаду. Эта была первая мелодия, которую я научился играть. Думал, вот закончу учебу, приеду домой, поженимся с Зайнаф, я буду каждый вечер играть ей эту мелодию.

Хищникам оставалось сделать один прыжок. И они будут рвать с меня живого плоть. О Всевышний, создавший мир, весну, лето, цветы и любовь, помоги мне выдержать эту боль!

Я закрыл глаза. Представил, что легким вечером сидим мы с Зайнаф во дворе на скамейке, я играю ей серенаду, а она, повернувшись ко мне, слушает музыку.

Как только прозвучали первые ноты, волки начали выть. Я подумал, что они готовятся к прыжку. Но что-то слишком долго они выли. Я играл, а они выли, глубоко и протяжно. Я открыл один глаз, потом второй. О бог мой, вокруг меня сидели волки, подняв головы, и выли в такт музыке. Как я играл, так они и выли. Мне казалось, что они подпевали. И была в их вое какая-то грусть. Может, они пели о своей печальной волчьей доле.

Не помню, сколько времени я играл. Пальцы замерзли. Я хотел их согреть. Остановил игру. Взял скрипку под мышку, руки спрятал в карманы. Как только затихла музыка, волки снова стали подниматься. И тогда я понял: пока играю, буду жить.

Зимняя ночь, ярко горят на небе звезды, дует холодный ветер; запорошенный снегом скрипач играет на скрипке, а вокруг сидят волки и, подняв головы к небу, поют, может быть, о славных охотах или о горестной волчьей жизни.

Уже начало светать, заголосили петухи, залаяли собаки… Вдруг послышался шум трактора. С зажженными фарами он шел в мою сторону. Может, между нами был километр или еще меньше. Пока он доехал до меня, показалось, что прошла целая вечность.

Из трактора вышел мужчина в шапке, тулупе и валенках, с ружьем в руке. Сделал пару выстрелов, и звери кинулись прочь.

От холода мои руки одеревенели. Левая примерзла к скрипке, а правой я только водил смычком вверх и вниз. Во всем теле была страшная дрожь. Не знаю, как я не упал и не стал пищей для волков. Я не мог двигаться. Как будто примерз к земле. Тракторист помог мне подняться в кабину, накинул на меня тулуп, и мы поехали. Когда подъехали к его дому, вышла женщина и спросила: «Ахмат, что ты так быстро вернулся?» И, увидев меня, бросилась навстречу: «Боже мой, что с ним, где ты его нашел?» Я узнал этот голос. Из тысячи голосов я узнал бы этот голос. Эта была моя Зайнаф. Та самая, которую я любил и потерял. «Здесь, недалеко. Серенаду играл волкам. Ты лучше приготовь горячей воды», — ответил мой спаситель. Что было потом, я не помню. Очнулся в больнице. Рядом сидели мать с отцом и Зайнаф. Увидев, что я очнулся, мать и Зайнаф заплакали. Отец сказал: «Ничего, сынок. Главное, что ты остался жив. Ты мужчина, ты сильный, ты мой сын. Все будет хорошо. Мы всегда будем рядом с тобой».

Полгода я пролежал в больнице. Врачи долго боролись за мою жизнь. Им удалось спасти меня, но пальцы, кроме одного, удалили. Вот такова моя история — скрипача без пальцев.

 

Пока седоволосый не закончил свой рассказ, ни один человек не встал с места, не шелохнулся. Мы даже не заметили, что музыка стихла.

Когда он остановился, в зале была такая тишина — наверное, каждый слышал биение своего сердца. Никто не хотел уходить. Молчание нарушил я:

— А как твои родители, как в дальнейшем сложилась судьба Зайнаф?

Он задумался.

— Мои отец и мать всегда были рядом. Благодаря им я не опустил руки. Хотя пришлось забыть игру на скрипке, я стал учителем. В прошлом году, в течение короткого времени, оба ушли в мир иной, — сказал он грустно. Но потом какая-то искорка появилась в его лице. Улыбнулся и сказал: — А Зайнаф, моя Зайнаф с тех пор со мной. Мы больше с ней никогда не расставались. Она сегодня тоже здесь, в другой комнате, с женщинами сидит. А было так. Когда я еще лежал в больнице, пришли Зайнаф и ее муж. Разговор начал он, супруг Зайнаф и мой спаситель. Он сказал: «Я очень люблю свою супругу. Она мне рассказала о вашей любви. Не из жалости к тебе, а ради той большой любви я оставляю Зайнаф тебе и ухожу. Если Богом суждено было мне тебя спасти, то зачем я должен отнимать у тебя любовь? Мне такой грех не нужен. Эта она меня к тебе отправила. Мы долго ждали тебя. Легли поздно, но вскоре она разбудила меня и сказала: “Я слышу звук скрипки. Здесь что-то не так. Поезжай на тракторе. Может, они где-то застряли”. И вот я приехал. Не я, а она тебя спасла. Отныне она будет рядом с тобой. Я верю, что ты хороший и что моего сына вырастишь настоящим и смелым человеком, как ты сам». У нас с Зайнаф родились еще два сына. Теперь их три брата. Они часто навещают моего спасителя. Но вы нас извините, уже поздно, нам пора идти.

 

Он вышел во двор, и мы вслед за ним. Седой позвал молодого человека, что-то ему негромко сказал, и тот пошел в комнату, где сидели женщины. Через минуту оттуда вышла удивительной красоты женщина: высокая, стройная. Волосы ее уже посеребрились.

Они тепло попрощались и пошли рядом, она слева от него, шагая в ногу. Мне показалось, что их сопровождал какой-то свет. Может, они были ангелами или кем-то не от мира сего.

 

 

Рейтинг@Mail.ru