Бакивун Нулгэнэдь куӈa
Маӈгаймчу
Би дюй палаткай хэткилин эвиникэн тэгэчиддив. Анчиндулав эньму унтав хаӈанаддан. Ун хаӈанаддникан эньму минтэки гөнни:
‒ Хи көчукэн биӈсий элэкэс төрэлэдми, өмэм-дэ тэвтэв бакриди хокатникан, минду бөтникэн «Маӈгаймчу маӈгаймчу» гөӈрэнри.
‒ Э-э, би тэвтэв маӈгаймчу гөникэн мэнкэн гэрбуриву-гу, ‒ гөниди, тачин-та эвидилрив.
Инэӈ би көчукэкэкэм аликкай гадиди тэвтэв тэвлэрив, тарав би унэт «маӈгаймчу» гөникэн хөррив. Палатка далилин эгден мөӈкэсэг тэвтэ хоя бисин. Тачин тэвтэв таваддаку амардалав хиран исэкэн амаски эсэниди ичиснив. Чулбаня ирыӈын бисчири ясалалкан эгдемкэр ӈин минтэки нюрмаддин. Би олалдами болгит хурэвэн кабалриди, чэникэн ӈинкаятки давсалрив. Ӈин ходмарач ити китэниди минтэки кэргэлрин. Ӈинач гэрбэтми эчу ӈэлэлрэ, уямкан нанрадакун тэтичэму онакан-да хокырсакан ӈин эсэкэн хөрэмсэ тикулриди, энтэкэе ирканикан, чэникэн дёлу гадиди дёлаттив. Таракаммак ӈинкая аран-аран энтукун, баникан болгит чидалан гөбэрин. Тэвлидэй гачай аликчами милтэрэмкэниди дюткий хөррив, дюлай иссиди энинди «маӈгаймчу» гөникэн тэвтэӈи бөрив. Нян нючил ӈинутан эгдемкэру итчэй тэлэӈрив мэн дялтакий:
‒ Нючил ӈинатан асукут мину итмэнин.
Тарав мин укчэнэку долдариди, минтэки илэ итчэв аич улгимиритэн, би нян нюнрив, илэ нюч ӈиннон көечэй. Акму тала хөррин уддён иттэй. Хинмач эмриди гөнин:
‒ Эсни ӈин бис, гиркари бичэ.
Тарап куӈа мэргэнди «Гиркари» эгдемкэр нюч ӈинан гөникэн унурив.
Тимин нян-да тэвлэрив, эдэку нөр палаткадук эньму мин уямкас тэтив холин инӈаттон дагрит далгаттин көчукэнь тогач, инӈат хо ӈо один. Тачин ӈосич тэтиди төлли тэвлиддив. Эньму инӈату дурруттивэн иччэдукий би-дэ дяютникан инӈату дуручиддэй хэбделрив. Тачин өмнэкэн уямкас тэтичэми нукриди инӈаттон далгачисчилрив, нян тэтиву энтэкэе дурэлрин туркурив дурривэн хивиӈэ, тачин ач тэтилэ окын дуррин, бобинин. Дурутчэв хариди эньму мину энтэкэе хоӈиттин, хяттарин. Би хоӈрий-да оддиди, дюла дебэ-дилникэн он тэтий дурэлрэкэн хивисчичэй тэлэӈрив дялтакий. Тарав долчиникан кубэтчур ининритэн. Ноӈан эньму мин тэтив инӈаттон дуручиддникэн, яв-уч өмэккэн хо мям-си төрэм гөникэн, дудӈэникэн, хиргэтникэн дуручиддин. Би аич яв-да эникэн унур, эньми дёӈиникан тэтий дурурив. Тарав укчэнрэку дялбу ходмарач энтэкэе ининритэн. Би эчу аявра ининрэкэтэн, хоч хадарилрив.
Өмни
Өмнэкэн мин орму нямичаму бутэкэч бутэнэлрин, тарав хоч муланив.
Нямичаму дюла эмрэкэн өкмэн амӈади өккырэрым, тарав хами мин өктэку мэнкэн алатникан хэрэтчөттын. Тарав-да дялбу минэч эрэгэр ининнөттэ:
‒ Тавур хин өмнис энинси.
Тарич эрэк оран Өмни гэрбэн один. Бэйди хо хагди бисин таӈнян-да эч хемэлрэ, тарак хавтиӈган дюлдэн бөдэлэн бутэкэ один. Орарбу туркучилрин боддочӈа, эрэгэр палатка далилин биддөттэн. Ноӈман илрами би ноӈан далилин гиркэ бидэй ӈэннөттэм. Тачин өмнэкэн, палатка дейдэлэн элрэнӈэлэ Өмни орантаки ӈэнэсчилрив, нямичаму ирыӈын эгден ӈиннюн хөтумэчиддивэн иттиди, ирканикан орантаки дески тутэсчирив. Орму ӈинду эвытлэн набдамчаван хулалриван итми, ходмарач кунирив, дёлу гадиди дёлаттиву.
Ирыӈын ӈин мин иркаму долдами-да эч авдатта. Өмни нанран насамча укэлрин, тарав-тит ӈиннюн кусикэттин. Би унэт дюлэски тутэсчирив дески экич тутты көтыг бисин. Ун бимнин адын «пас» иснин, тарич олриди би тикрив. Илриди иттив өрэп ираӈан ӈин укал көкэчэ дэсчирин. Таргич эньму пэктэрэвулкэн эмэддин. Тарак эньму карабинь пэктэрэнчэ бисин. Өмни орму гудей-э хунэлэпчи насаку эвытлэди минтэки көеттин, таракам орми му-лалми энтэкэе хоӈалрив. Эньму мину дюла хөрурин, дюла-да хоӈникан дэсчидимнин хуклэсэнчэй эчу хар. Тачин асукумуч хуклэриди мялраку Өмни көкэчэвэн гөнитэн дялбу, хоӈникан төллэ хигэпчэ нөрив, төллэ гиркувун нанран хигэпчэ нокуттин. Тарав нанрав хоч эчу аявра көедэй. Өмни орму, энин урэч-чин көсчэву орму, мин ясалдулав итчи мача-ван хо гору эчу омӈамса.
Нӫлтэм эмунэӈри
Өмнэкэн тэгэнук идук-уч мундулэ хөлнэдь эмрин, ноӈман ок-та эчэв иттэ. Укчэнникэн мэнкэн ининникэн тэдэндулэ тэгэчисчирин, ноӈан хам бисин төрлэ тэгэтӈэ өсэривэн. Ноӈан тэтуттин оин эч оран нанран бис, эч-тэ инӈули бис, булат як-уч бисин. Тарав бэю би эрэли гиркаватникан оилбан, нюриттөн-дэ ӈалди энтукун тэмикэттив, эньму тарав итми эчэ аявалра, ач төрэнэч эртэки хөрдэку мину он-уч унувканакан бэйдук хөррив. Хөлнэдь бэй, мину көетникэн, ининрин нян гөнин:
‒ Нюритэн наглаӈи асаткаӈасан, бэич эти ӈэлрэ, хо бакивун биӈилкэн куӈа.
Тадук минтэки улгимин:
‒ Хи ӈи гэрбэс, гэрбэй тэлэӈни?
Би аран маӈчирив, токырымси, хөлнэдь минтэки төрэснэкэн хокми, далилан одай дагамриди гөнэм:
‒ Мин гэрбэв Нулгэнэдь.
Гэрбэй тэлэӈриди, нян ноӈан гэрбэвэн хамалриди улгимирив:
‒ Хи-ккы ӈи гэрбэс?
‒ Мин гэрбэв Василий Георгиевич, ‒ гөнин.
Тадук хөлнэдь унэт ининникэн минтэки улгимирин:
‒ Тек мут хамалкаматтап он-уч нян-да далила элэ хундулэ эмгэрэдим. Гэл-е, гөли хинду эвикэгэс яв эмудим? Яв аяврий гөли.
Би таракамат барагрив:
‒ Ноду делу эмунэнри.
Хөлнэдь эми унур энинтэкив ичиснин.
‒ Эрэк мун бэинун дёлдук хөнтэв эвикэв эсни хар, төми дёлу гасчин, ‒ эньму гөнни.
Тарич хөлнэдь ининрин.
‒ Төми би хинду асаткан аявриван эвикэв бэйкэм эмудим.
Тар-да бими хөлнэдь яв гөнивэн аич эчу унур, як бэйкэн бисивэн, тарич би унэт гяв-рив, мэн аяврий гөнив.
‒ Тек эмми минду нӫлтэм эмуӈэнри, нӫлтэм эмурэкэс ноӈман дюла нэкчидим, нокутникан. Тарич нөлтэнь палаткат долин ням один, ‒ гөнив.
Хөлнэдь ходмарач минэч ининрин, нян гөнин:
‒ Хин мэргэттис урэччөн нӫлтэм бакми эмудим.
Тарич би хоч хокнив, мин мэнтыку нӫлтэӈу бидин, бэилду-дэ ясуградим, нямалчида-тан, эрэгэр тачин мэргэттив.
Эди Гогкир
Эди Гогкир гэрбэлкэн мун ӈинун бисин. Акму палатка долан биникэн ӈини ӈатчёттан:
— Эди Гогкир! Эмни, мов дурудэку эмули, ‒ гөнэкэн ӈинан төлгич мов итчи хутуникэн өмэткэкэрди дюгутчөттан. Эди Гогкир ӈин дюгутчэдин акму тогу гуллоттан. Акми хорчэлэн, ноӈман дёӈими, ӈину мов гэлнэвкэттэку, мину эсэн долдар бидэй, тачин-та эникэн хогнар бивэттэн. Тарав би тикуми ӈин коритлан гөникэн иркаваттам:
‒ Эди Гогкир, мов эмули!
Ӈин дэсчириди хинмач хэкэркиниди, мину хинданикан, тикукэникэн хөнтэлэ мину бурдэми дэриссөттэн. Тарич мину ок-та эсни долдавата. Тек дёмкаттаку хо-да мэргэч ӈин бисин, онакан-да мин гөму эми долчир, мин өсэриву хаваттан.
Өмнэкэн дюганиду нулгэддивун, окату элгэм орань уювканикан даваддивун тарак элгэн хоч удынду мөдэчэ бисин.
Ун мөли уюникан учику кэӈрэлэ төриди хилуӈчирин, дилан-да гөбөснин, би дюлэски учики дилан өйдэлин окатла тикрив, таракамат мэргэми бэририв, он-уч мөли мэкукысчичэй аран дёӈчирам. Мэддэку Эди Гогкир мин итив габарси енӈэди даладдин. Би иласчими туркурив илӈа, уру эгдемкэр оча бисин, тара-кам окат хөлилэн дэсчиддив. Ноӈан учиктукуй тикрэку окатли эйэснив Эди Гогкир мину эенив иттиди, бокниди, хэпкэнчэ нян дөмӈэтки окаттук таӈчиникан итчи иррин, тарич аран ноӈан мөдук нувчалан, дөмӈэду мэдэддэм дэсчиддий. Дялбу окату аран-аран давридюр миндулэ эмритэн, уру милтэрэнчэвэн исукэнитэн. Эньму ойу нукриди илрэву илэӈэлтэрин, хөнтэв тэтурин, палатка печкаван дуруритэн. Тимин укал абгар бисив, тар мину ӈин айрин, дебдэн эньму аич улиттин.
Хуин
Инэӈ палаткала этэчил-тэкэн дӫкэрэкэн биддивун. Мин этэву хэлдук яв-ул очиддот-тан. Эрэгэр тачин очиддакан, би ноӈан хэлэӈылдин эвиддөттэм. Этэв минду бөлдивӈэй сахару бэкэлэч мэндулэй нэкчивэттэн. Дӫкэрэн оми хоккоттам, таракам сахар нилэ-дэ ачча бигрэн. Көчукэтэлбу хирукланикан сахараӈи дебэссөттэм, хо далра бигрэн этэву сахараӈан. Этэву бөчэдукун сахардук дялди көчукэм-дэ бориваттам. Өмнэкэн дюла бидникэн хуклэмэлми төлэски нөрив. Төллэ хо ӈэрин, төгэчин ачча бисин. Аич илриди долчираку, илэ-вуч як-уч курылэн исин. Би ӈяски дагрит ӈэнрив, тала мэгдин көрэйин хатлин дёлач эвидилрэв. Элэкэс-тэ тэгрэку, палатка кубдаланны, аликал каӈгалантан илрин. Тарав иттэй иласчилраку хунӈэ миндулэ надин, хунӈэду булэ тукар эдэмриди итилав надин.
Унэт аран килтэниди палатка, нян гякитаӈ дюла биси хунӈэду биракчам бассаки эдэмривутэн иттив, би төрлэ каптаниди букчэнив, хунӈэ таракамат елтэнин. Хуин елтэнэкэн дески корэйим, ойчириди палаткай би-чэлэн ӈэнрэку палаткаву, этэву-дэ ачча, ирэк-тарак абду төртэннэ нэсэнуттин. Би этэй аччаван хариди энтэкэе этырникэн хоӈалрив. Тачин хоӈыдимнин бэй төрэснивэн долдариди, булнисми, окату баргич этэву уюникан эвэски минтэки давыддин. Хокниди, дэпки туттиди, далидукун көеттыку, гудей-э, этэв-о итин эйду нярипча, оситу нёнтаӈи-да. Эмриди этэву гөнни:
‒ Асукут көкэрэм, хи хэлдур-дэ палатка-дук ӈяски хөррис, хину эйумкум тэндун-дэ хуин хөручэ бимчи.
‒ Бу эчикэн хагдыкан эрдивэн эгдем хуив өмнэрэм иттэм, ‒ этэву гөнни.
Би тарав хамылриди этэткий улгимиснэм:
‒ Этэ хи иттис-ку, асуман эгдемэн хуин?
‒ Э-э, эгден-дэ бими палаткалкань, минэлкэнь окату бассаки улэрин, абдулбутта илэ тала нэсэӈукэн эдэмукэнни, көетли.
Тарич он-уч ӈэлэсниву мин этэдукуву-дэ эӈи, эгдедмэр бичэ бидин гөникэн дёмкаттив. Этэткий унэт улгимирив:
‒ Этэ, хину хуин ярин, ӈалди хэпкэниди улэрин-гу?
‒ Э-э, тарак хуин гэрбэ хунӈэ, хо эӈи, ‒ гөникэн тэлэӈрин, нян гөнни:
Тарак хунӈэ мин көкэннэву нуӈуттын. Тарич дюлкань мину улэн.
‒ Этэ көкэннэс одни-гу? Би-ккы көкэдим-гу?
‒ Хи этэнри көкэр, хи хагди атикан одиди көкэдинри.
Тарав хо гору би дёмкачиддиди, нян-да улгимирив:
‒ Этэ-э хи тарбач атикан одис-ку?
‒ Иӈэ-э, одив, тек палаткавур дюлтагар, тулгэр.
Этэчил дялбур эдлэтэн эмрэ палаткавур тулдэвур, хэлиӈчиникэн дюлтасчидилривун или тали абдувур хуин давсычаван чакаттивун, тавривун.
Абла хонӈачан
Акму өмнэкэн тугучэкту абла хонӈачан балдачав инив палаткала эмурин.
‒ Эрэв маридюр хиглилрэ,— гөникэн улэриди орартаки мучурин.
Эньму хонӈачам хигдэй хиркалкань нөрин палаткадук, би-дэ боддив, нёбати хонӈачан акму эмучэн, уркэ далилан дэсчиникэн муну көечиддин. Би хонӈачаякам ясаллон аӈарив никандун кэмнуриди гуденив, то делбэр инӈаталкан бисин. Эньму хигдэй хонӈачам гасчилракан би мулалрив.
‒ Эрэк этэн ин, абла хонӈачан, көетли тиӈэнни, эвытлэн-дэ ачча урэчин, ноӈан хирана есэн, хигдэку, гудейэ, эди хилгиткир, ‒ гөникэн гасчилракан, би хонӈачам энтэкэе дяваттив эчу бөр.
Тачин, долба-да хонӈачан анчиндун төлин бисив. Ун тачин этуддэку хонӈачаӈу көкэрин, тарав мулами хоӈриву, эньму дюла мину төкэсниди, нукриди хулрала хуклэсэмкэнин.
Чуӈгэ-Туллай
Би дёӈчилчадукий мэн урэчи куӈав ок-та эчу көер, эрэгэр би өмэн куӈа бисиди гэрбэттив. Тар-да бими өмнэкэн мун палаткалавун эгден итилкан асимкар көчукэн бэйнюн эмритэн. Би эньми чидадун дикниди энтукун улгимирив:
‒ Тавур ями көчукэн бэй?
Эньму гөнни:
‒ Ноӈан хин хэсэкыс куӈа, дебэддий оддакан өмэтту эвинэӈэсэн.
Тачин эньми гөнэкэн хоч хокнам:
‒ Туллай-Туллай, хоррэп, эвинэгэр, ‒ мэнуникэн таӈчирив.
Ноӈан ач-та аич депчэлэч төлэски мину бодаснин. Төллэ нөриди дёлач эвикэлби ичукэттэм, ноӈан-да мингэчин эвилрин турки хэйэдукун тусанривун орам-да мавутач дявассивун. Тачин токарамнин, оран бөдэллин хуркарив. Мавут хурэвэн хякитала өнерив, оран хуркала төрэкэн хибдан. Мавуту өсэсниву, оран элимэди итаӈрин, хякитала өнеттиди хорчирин. Дюдук долдариди эньму нөриди аталрин. Нэирин, мавуту эдэку ӈаллотта гөнин.
Би унэт хуркариди Чуӈгэтки гөнив:
‒ Ху тек элэкэс эмэс, элэкэс эмрилду орам дебдэтэн төйрэп гөникэн маватта, мут тек хун дебэддэсэн орам дяваннат. Хи, Чуӈгэ, тек хин-мач ирэв орам дебэмсий нюнни.
Чуӈгэ орар долитан тутэнэмылчирин. Мин энкэму нёбатив иттиди гөнни:
‒ Эр, эрэв дебэдгер.
Би мэн аяври өмний небатиӈи энкэми мулалрив. Таракам Чуӈгэ набучилрин, би-дэ набучилрив муланий хадарилриди. Тачин ач төрэнэч орар долатан тэгэчидилривун. Ун тэгэчимнин, Чуӈгэ гөнни:
‒ О-о, эрэв дявгар.
Көеттэм, эгден таӈнялкам Эрчэн гэрбэ хур-кэн орман нюнэттин:
‒ Э-э, гэ, тавур-да бидэн.
Эрчэн минду өмэм орам бөннэлкэн, тарак бичэдун эрэв магар мэргэтникэн, хуркав хур-карам. Эдэй орам хучур мавути хурэвэн хякитала өнерэм. Чуӈгэ хуркатки орам илбэнэрин, би хуркав тандай тэгрив. Эрчэн оранни хур-калэ төрэкэн мавути есэсниву оран бөдэллин. Хоррин, энтэкэе итанракан уси кусалалрин. Таракам эньму, нян Чуӈгэ энинни дюдук не-ритэн, эньму унэт нэилрин:
‒ Яду эрэк орам өсэйрэн, он аталдип!
Би бараграм:
‒ Этэп аталра, Чуӈгэ дебэддэн хигдип.
Эньму гөнни:
‒ Эрэк Эрчэн оранни, эсни мутӈи бис. Оран итаӈникан бөдэли холонриди дэсчиснин, оддан итаӈрий. Эньму оран дэсчирилэ ӈэнриди усивэн хинмач аталаснин. Оран эч илра. Таркынду эрчэн буйгич эмэргэддин. Тарав ичимнин би дэпки арчанив тутникэн, далилан иссиди:
‒ Эрчэн, Эрчэн тар, тарав орам, орам мин-ду бөдинри? ‒ гөникэн дюлдэлин нипкэтни-кэн оилтач төрэрив.
Эрчэн гөнин:
‒ Иӈэ, тарак хинду бөчэв оран, гали, гали.
Би хокниди амаски энинтэкий тутникэн мучурив:
‒ Эне, эрэк мин орму Эрчэн бөчэн, эрэв маридюр Чуӈгэйэ дебдэтэн хиглилрэ.
Эньму Эрчэм эрисниди дэсчирив орам ненукэнин, нян хинмач хигэснитэн. Таракам мэн урэчи куӈав өмнэчэй итчэй тек төрэну дёӈчирам.
Мукчу
Би тугэниду онакан-да иӈэнь, хялта бисэкэн палатка далилин төлли бивэттэм, иманрав эрунь бөӈкэчэ одан эррөттэм. Бөӈкэчэ одакан иманраӈи дулаилан хаӈару ориди тарич дюканди эвиддөттэм. Ӈиналбу тала-да ивкэвэттэм. Ач кукатнач налу улаптакан хо ӈалу гилра оваттан. Таракам улапчав гилсив ӈали мукчулай тэттөтэм. Мукчуй долан ӈали хинриди инӈаттон осиникан ӈали нямалукават-там, хадун-да мукчуву инӈатан улабботтан. Гору эсэку олгавкан хинмач ӈоллоттан, нян инӈатан ниллоттан. Эньму инэӈтэн анӈамтуруникан хаӈанноттан. Эньму мукчуву минэриди мину ӈосавкаваттан:
‒ Ай-гу унӈэн, ‒ гөникэн.
Тарав акму көеттиди гөвэттэн:
‒ Мукчуй кукатми ӈолритандун мин оӈату көтыргыридин. Мукчун кукатми эми айсатты, эливун оӈатас дубаня, көтэӈэе один.
Тарав тэдериди набуттиву. Абалу инэӈу бисиди идукуттэ, чупуня ӈонам хурэн көтэвун онаталкан нюч хуркэнни эмрин. Тек дёмкаттаку тарак нюч ветеринар бичэ, таракам эчу хар, эчу-дэ мэргэтты. Эрэк хуркэн оӈатан көтэне бисэкэн, ноӈан-да кукатми мукчуван мингэчин-дэ инӈаттон хибгаграча бидин, нян эрэгэр улакча бими минӈигчин-дэ ӈолгарача бидин, тарич оӈатан көтэне очамдас. Тарав би улгимидэй мэргэтчөттэм, нян нюч төрэмэн эсэм хар, ноӈан акнюмуткан укчэннөттэн.
Би акантакий гөнэм:
‒ Тавур хуркэнтэки оӈаттон улгимили, ями эгден көтэне очаван?
‒ Яв гөнэнри? Чидади хөрли, эди эли хоиткир! ‒ гөвэттэн акму мину эрэссэкын нючу бодникан оӈаттон көетчөттэм тадук.
‒ Гудей-э, ясалан-да чулбаня, нёбати, ‒ гөникэн энтэкэе энинтэкий гөвэттэм.
Ноӈан акнюму инэӈу чөптэрэ бутэнрилбу мавутач дявасникан бивэттэн. Би ноӈарбутан боддоттам хэчикэн. Хадун нюч мину дюлдэлэй эсни иттчөттэ, миндулэ надиди асукут тиккөттэн. Хисэчин дюла мучуридюр дебэдилми нюч хуркэн далилан би тэгрив. Ноӈан оӈаттон хо гору көеттиди, униканди оӈатан хурэлэн хучиснив, ноӈан-да мин оӈату хурэлэн ӈалди тинирин, таракам мин умаику тил-бинникан хөрин, тарав акму иттин:
‒ Хинмач, төлэски нериди умаики авли, нюрикли! ‒ Энтэкэе гөснин.
Би төлэски нөриди умаики нюриксан би-сив, тар-да бими мин умаику ок-да эсни мануватта.
Акму энинтэкиву гөнни:
‒ Эрэк куӈа ниттэ эти хэтты, эти ӈэлры хо бади бакивун.
Таракам эньму:
‒ Би куӈа биӈсий бэй эмрэкэн хадарами диккөттэм, тек эрэк яч-та эти гирбэр ӈэлдэй эсни хар. Муттулэ хоя гяки бэй хөлнири хоя, тарич куӈа кубэтчин элымчэ ӈи-дэ бидэн бади.
Би эливун-дэ куӈа бинсиву мундулэ эмри бэй хоя бисин. Би тала өмни куӈа бисэку, хөлнэдил минтэки ноӈан-та ясалатан хөррөтын. Ирэв-тарав өсэйникэн укчэнукэвэттэ. Тарич би бади, бакивун очаву бидин. Нюч хуркэн-нюнни би онакан-да нючидив эми хар, он-уч ноӈан яв гөнивэн унуримдас бигрэрэм. Би-дэ ноӈман он-ул яв надарий унувкаваттам. Мину бутылка нипкэтиӈэн, бутылка долан гөбөчэв нудаку хупкурин. Таракам спиртэв бочка ду эмугрэр, ач дола бутылка хо мукый бигрэн. Би нипкэтину чупталанмайон хари одиди дяютникан чуптыккоттам. Нюч мину хупкучидми гөнин:
‒ Нитки-дэ эникэн ичукэн нипкэтиӈ он чупталанмайон. Бэил мин бутылкэв нипкэтиннон, бутылка додукун нуваттиву долдаритан. Минтэки эммөттэ, ичукэндэку, он нунмаю ач дола бутылкэ хэрдукун нипкэтиӈу. Тарав ӈитки-дэ эсэм ичукэвэттэ. Тар өмниву хариву дяиӈ бисин. Хадун-да хагдил бэил бутылкэ хэрдукун нипкэтиӈу нудаку эмувэт-тэ. Нучалаву дюлавур эриридюр имсэпчи улрэв дебдэку төйөттэ.
Ями-кка ӈи-дэ ачча?
Көсчимӈэл хуркэр авунтан, нян кукатартан ойгич он-да экич хар урэч бадалкар бивэттэ. Хадун хуркэр дыгэн, тунӈан бэй өмэн хэлки төлэски нөдилми хо гору касыгчимачидиллотта. Хадун-да эгден нэимэчэк, тесчимэ-чэк оваттан. Авмур, кукатмур: «Эр минӈи, эр хинӈи», ‒ гөникэн. Бактатан бэлнэвэттэм. Бэй унӈэн хөнтэкитэӈ бивэттэн, би унӈэв одатчи хоч аич хаваттам. Тала ноӈардулатан ӈэнриди өмэм авум гадиди ӈосариди унӈэвэн хаваттам. Тадук бэйдюр дилутан ӈосуливаттам, нян хаваттам, ӈи авунни, кукатанни бисивэн. Тарав би эникэн бар хинмач бакукаваттам. Тачин мин аччадуву палаткала хөнты бэй ивэнчэвэн унӈэн эмэггчэлин хаваттам. Тарав дялбу хэбденикэн ининнөттэ. Өмнэкэн горли эвириди дюлай эмрэку.
‒ Пу-пу, ядук ӈосни ӈи эмрин? О-о, як ундэв далрав эмурин, ‒ гөникэн хаври унӈэлэ абдуч дасчавутан аӈарив. Тала конфет ичурин. Хоч хокнив, эньму нугриди конфету минду бөрин.
Би энинтэкий гасчирив:
‒ Эне, эсимэ акму нёбати энкэму дявдан гөӈэнри.
‒ Яду? ‒ эньму улгимин.
‒ Э-э, конфету ноӈандун-да бөдим, холнэдь эмучэвэн хокандан.
Эньму эникэн-дэ аявра өлэкчими өрэсөн бисин:
‒ Гэ, тек хөрли бэю эди хоиткир.
Би эрэли булнирив, ӈи-дэ ачча бисин. Ирэв бэю хоиттий эми унур энинтэкий гөнив:
‒ Эне, ями-ккы ни-дэ ачча? Ӈив эдэку хоитты нөвкэчинри?
Төллэ-дэ мэнриттэм, төллэ-дэ ни-дэ ачча.
‒ Э-э, тек орар эмрэкэтэн аканси нёбати энкэнси бисэкэн мавутач дявдин. Конфету бөдэй орарбу алатли, төлли, ‒ гөнни эньму.
Хокниди төлли эвиникэн орарбу дюла илбэривутэн алачидилрив. Тарак нёбати энкэму өмнэкэн печеннев бөдэй далилан ӈэнэсчирэку минэч дэримэттин. «Ноӈан мину эсни унуватты», ‒ гөникэн хояв-хояв мэргэтникэн эвиддив. Акму нёбати энкэму мавутач дявдин, мэргэнди орар эмэкэн төлли ирич тарич эвикэлди эвиддив.
Эвикэлбу
Өмнэкэн хо нод мямси, гяки буркат гилрэ-кинри нодика иӈалкан окат хөлидун өрини-вун. Би эрэв төру хоч аявалрив, гяки дёлу чакриди эвидилриву. Нёбати буркат сахар бисэн бидэн дебэссөн-дэ бивэттэм. Нёбати буркат дёл ӈин урэчин бисин, тарав ӈинди гөникэн эвивэттэм. Буды дёлалди орантасан бивэттэм. Тачин адив-да инэӈу чакчаву эвикэлбу буркат дёл орарбу, дюлбу, ӈиналбу, накатаӈалбу хо хоя один. Хисэчин хуклэсэндэт дютки хөрми, нёбати дёл ӈини этуддимдэс бидэн, муйлэ нэвэттэм.
Өмнэкэн бадикар эвидеклэй дёлаӈалдулай эвинэрив, тала өмэн-дэ дёл ачча бисин, мулами хоӈникан энинтэкий дютки хөррив.
‒ Эвикэ нёбати орарбу ни-вуч гача өмэн-дэ ачча, ‒ акнилтакий гөнив.
Ноӈартан мину өсэйми гачал бидир гөми мэргэттив. Акму гонни:
‒ Тинив экспедициялбу көериву ноӈартан дёланалбус гачал бидир.
Би мулами хоӈникан нусакаддив.
Акму гөнни:
‒ Тек би тала ноӈартакитан хөлнэдим, дёланалбус укчэндим.
Акми эспедициялдула хөрчэлэн хо гору алаттиди хуклэснив.
Тимин бадикар акму өмэн нючнюн эмрин. Би акми дэпки арчанив.
‒ Илэ дёлаӈалбу, терис-ку?
‒ Э-э, эчу, ади дёлу мулами тесчимэттэку некэнри, ‒ гөнни акму.
‒ Эр хинду дёлаӈнис тамчатан, ‒ гөникэн яв-уч бумагаду чакулуттив акму эмучэй бөривэн аӈарив «пуу-пуу» асукут хануснам. Хо ӈо унӈэлкэм аӈарив. Ӈоснакан олриди төрлэ улэрив, тарав акму гадиди аӈарин. Акму бэйкэм нян чукачам нуриди бөрин гадиди ӈалди тэмирив, нян эрэл чибартаритан хэпкурэку хоч хэбделрив. Тар-да бими мин эвикэлбу дёлал эдук аидмарал биситэн. Тала оран бисин, тарав дёниди акантакий гөнив:
‒ Мин эвикэлбу гачай гэлнэдэн гели.
Акму яв-уч нючидич нюттыки төрэрин. Нян нюч хептукий яв-уч нурин:
‒ На, бери мяч,— гөникэн буӈнюлив чөнрукэм мячику бөрин. Тарав усиӈэтникэн инэӈу чөптэрэ эвирив нян хөнтэ эвикэлбу-дэ аимдасал чибартари кекэри эвикэлбу анӈам-та одни. Дялби коритлатан набгириди хэтыклэрэку кекэссөттэн, тарав оллотты. Тарич ининноттэм.
‒ Тек, одли, ‒ гөникэн нувчиватта.
Мөдэ
Нэгни дюгани оннан дали одни, мян ня-мичан өсэри хутэлкэрду дагрит эмэптидюр, окат мөдэдун хакуридюр илэ-дэ туркуридюр хөрӈэ көчукэн бөгэрэндун өриӈчидилривун.
Эньму ӈалан авалрин яв-да хэпкуӈэ туркучилрин. Би мов моливаттам, мөв-дэ мөливэттэм дебдэвур-дэ бакаммоттам. Ун тачин бид-дыкун як-да дебэннэвун ачча один, ме эрэли милтэрэнин. Далила ӈи-дэ ачча бисин. Дебдэвур орам мамчилти-да эньму ӈалан энсин, ач ӈалла бисин. Би эӈни көчукэн бисив орам-да эти хигрэ. Өмнэкэн бадикар нөрэку хиткилэ ӈинун Мукала мунрукам эмуриди мудэсчиддин. Ӈин-да мунрукаӈан улакча бисин. Би Мукаладук мунрукам гасчираку эч бөмсэ, мулами кэргэрин. Мунрукам хэпкэниди, лютки эниди таниди иврив. Тарав эньму нюнэттэкэн хигрив, нян тэлгэриди өлэрив. Мукала мунрукан улрэвэн эч энтэкэе хаюча бис. Тарав дептидюр хуклэснивун. Тимина нян-да Мукала дюла мунрукам эмурин. Эрэв эч яван-да насалра. Мунрукам нян-да хигрив, тэлгэриди өлэрив. Мов чакриди могай молирив.
Эньму ӈалан няк один. Хэруку ноӈан нирилан алуриди хэркэриди мов тала хиннёт-там. Эньму хо хояв мов иннөттэн. Нян-да дебэӈун манудни. Илам инэӈу ач депчэлэч бисидюр эньму аран-аран омэм орам пэктэрэвунь марин тарав инэӈу чөптэрэ хигривун. Аран мудакридюр эньму хо көчукэм улрэв өлэвкэнни. Улрэ ирчэлэн аран гигнэв дебэснивун. Эньму эдэку дептэ этурин. Тимина нян-да көчукэм дебэснивун, гору ач депчэлэч бисиди ач дола урлэй хояв өмнэкэн-тэ дебэсми көкэнмэй гөникэн мину ӈэлукэттин. Тимин аич дялукан, дептивун. Мукала-да хояв дептин. Мунрукам буюссий оддин. Мөдэчэ окат арбурин. Дялбун муну гадитан. Эливунь немэридюр көкэннэлбу муну Мукала мунрукам хэпкэникэн буюсми, муну индулэ ӈэнукэнин. Ӈин-да мэргэч бивэттэн, тарав аич харам.
Гойун гусэтэ
Нонапла классла хупкучилэддыку гойум гякам ясалди баличав акму дюла буйгич эму-рин. Тарав гякам би улитчөттэм, гадан ясалан аич ичулрин. Мину хинмач хамалкарин, эрэгэр бөдысчиваттан. Ӈиналбу остади осими дабдукаваттан. Ӈинал гякынь нэллөттэ. Өмнэкэн гякан диллон гойуман инӈаттон аич талникан яруттив. Дилан эйду игат тиргуни оча бисин. Тарав эньми иттэн эририв. Эньму аич көеттиди гөнни:
‒ Элэ нюран хакуча.
Эсимэ аканси хисэчин орардук эмрэкэн гякан диллан бисил нюрар хакуттилбу тэсчип, хөкикэтникэн нудип, таракам хинмач огдин аич-та көери один. Хисэчин акму эмрэкэн гякаӈи ичукэнив:
‒ Эр эрэв нюрарбу нулры, бэгдэтлилрэ, ‒ гөникэн акми дюлдэлин хоитникан тутэнэлрив. Эньму гякам миндук гадиди акандув ичукэнин, гякан нилтамча нявалча, хуилбэн. Акму гякам калбинь абдув гадиди чакалрин, эннэдин хогнар усич аич хэркэрин, онаттонда аптурин. Нян энтукун минэкэтникэн дороб нюрарбан хояв нуритан. Тарак дороб дёллин олдандулин-да эртын долин хоя хинуттив тэсситэн гякан эникэн-дэ итанра энтэкэе несэлдэнь хираникан тивун дэсчирин. Эйду нюраман нуридюр гякам мултуритан. Гякан эрэли булнириди өгэски дэгэлрин. Дэгэлрэкэн би хоч мулалрив нян-да хоӈникан гякан хумыкын көеттиву. Гякан хуилин эньму мину амнадиву хуӈэл эмдэн кубэтлин нюран бичэн хаӈаралдулин чимчавканин. Хо гот дюйирси бисин, тар тачин гякан кэнели хуӈэлэн нөдэн амнади чимчаникан нөвкэнив. Гякан абгар одиди дэгэлрин. Ирэв-дэтит дэгив гойун, нилтакун хуин ичурэкэн ноӈан-та инӈаттон далгыттидюр хултэндин хуйлин хэсинмэй. Тар тачин бу-дэ гякаӈур бэгдэривун.
Мэргэч учик
Өмнэкэн нулгэсэдникэн мин бадудаку хо банюк букчэлумэгэм орам ининникэн эмгуму намридюр бөритэн. Мин дялбу кубэтчур учику көетникэн ининрэкэтэн ассив, яв-да эни-кэн төрэр дюкчала тэгрив. Таракам акнилбу, минэч ходмарач ининритэн.
‒ Учики урэчин бими дюкчала тэгэчи-дилрэн, ‒ ининритэн, инуридюр мину алат-титан. «Ач миннэч мину эмэнидюр этэр нуд-дэ», ‒ мэргэттив. Тар-да бими мину эньму-дэтит эникэн гэлнэр эникэн-дэ минтэки ичиснэ ӈэнэддин.
Мину дюкчала эмэн. Унуриди би нулгэл оддакатан ичуривур учиклай ӈэнрив. Учики кэӈрэлэ-дэ төвкэниди усчими туркурив. Оран миндук эгден гуд бисин. Хоӈалникан учики оӈатлан моӈди еттив, орму оӈати нусакасамнин букчэнин. Би учики букчэнэкэн хинмач эмгундулэй урив. Орму мин тэгрив хариди энтукун илрин. Нян нулгэл хотлитан нямни-нуканив эньми бокнив. Нян ноӈан мину эч авдатта этигчин көер тачин-та часки ӈэнэд-дин. Би тарич нян-да хоч хоӈамалрив, тикунин хо один. Тачин нян-да учиктукий илрив. Нулгэл гөбөкын бисиди нян-да учики оӈатлан еттив, нян-да учику букчэнин. Хоч хинмач букчэӈчири учики хэйэлэн эмгундулэй урив. Тэгрэку учику илрин нян би курэнь нулгэлбу эникэн бокна гөбөриду энтукун ӈэнэддив.
Хисэчин өринидюр дялбу кубэтчур минэч ининритэн. Би таракам гөнив:
‒ Мин учику ай, мэргэч оран, ӈи-ду-дэ этэм бөр.
Акму ининрэн:
‒ Э-э, тавур эливун хинду балдача оран, ӈи-дэ этэн тесчир хиндук.
Би энинтэкий дюкчаду учиклай он учай тэлэӈрив.
‒ Учики оӈатлан моч кумбас коӈкаснаку букчэвэттэн.
Нян эньму тарав эч аявалра багучаву:
‒ Тек хи орам эди багугракир гудейэ. Орнюн энмэй кусир.
Шалунья Нулгынэт
Мангай умчу
Благодатные деньки. Скоро осень. Я играю возле палатки. Рядом мама шьет торбаса.
— Когда ты была совсем маленькой, часто говорила разные смешные словечки, например «мангай умчу», — вспоминает она.
— А что это такое?
— Если находила хоть одну ягоду голубики, сама не ела, несла мне. И кричала при этом: «Мангай умчу! Мангай умчу!»
— А-а-а, значит, я голубику так называла!
Днем я отправилась «мангай умчулить» с маленькой деревянной кружкой. Вокруг палатки словно голубой дымок вьется по кустам — полным-полно голубики: крупной, сладкой, с бордово-красной мякотью под тонкой кожицей. Тропинки разбегаются в разные стороны, ягодные кусты зовут вперед, и я отхожу все дальше и дальше от палатки.
Вдруг позади меня кто-то часто и громко задышал. Я оглянулась: ой, кто это? Огромная собака со светло-желтыми глазами шла за мной по пятам. Я испугалась и, приговаривая: «Эй, уходи, чэт, чэт», быстрее пошла по тропинке. Собака угрожающе ощерила длинные крупные зубы. Видимо, она почуяла запах детеныша чубуку* — из его шкурки пошито мое пальтишко. Пронзительно вереща, я кинула в собаку землей. Она тоже испугалась, повернулась и исчезла в кустах кедрового стланика.
Я наполнила мою кружку крупными дымчатыми ягодами. Вернувшись в палатку, угостила всех «мангай умчу» и рассказала о встрече с собакой.
— Такая большая! Чуть не укусила меня. Наверное, это собака русских людей. Только у них бывают такие огромные псы.
Брат попросил меня показать место, где я видела собаку, а посмотрев на ее следы, воскликнул: «Вот глупенькая! Волка приняла за собаку!»
Мама взяла мое пальтишко и, что-то таинственно шепча, подожгла краешек-хвостик. Это было так смешно, что я не выдержала и расхохоталась.
На следующий день я снова отправилась за «мангай умчу». Подражая матери, сделала вид, что тихонько приговариваю себе под нос, взяла спички и тоже подожгла краешек пальтишка. От паленой шерсти поднялся неприятный запах. Только после этого я решилась отдалиться от палатки.
Чтобы отпугнуть волка, я стала делать так каждый день. Но однажды случилось ужасное: огонь вспыхнул, я не успела его потушить, и мое пальтишко сгорело дотла. Мама сильно рассердилась и отстегала меня тонким ивовым прутиком. Мне было очень обидно, я плакала и кричала: «Я не виновата, оно само загорелось! Что я теперь надевать-то буду?! Если бы пальто не сгорело, я бы его сама наказала, оно не слушается!»
Взрослые почему-то громко засмеялись.
— Не вижу ничего смешного! — рассердилась я вконец.
Вот ведь какие эти взрослые! Я осталась без пальто, а они еще и потешаются! Вот соберу много «мангай умчу» и ни за что не поделюсь с ними, никогда не поделюсь!
Омни
Была у нас важенка по кличке Омни. Я не умела доить важенок, как мама, поэтому она разрешала мне сосать молоко у Омни. Я обнимала важенку за задние ноги и на несколько минут становилась маленьким олененком — тугутом. Молоко было вкусное и пахло белым оленьим мхом — ягелем. Родные говорили: «Омни — твоя мамочка».
Потом Омни постарела. Ноги у нее стали больные, она уже не могла ходить под уздечкой. Колени важенки постоянно обдирались. Мама пыталась ей помочь, но упрямая болезнь не слушалась никаких лекарств. Омни теперь не гуляла со стадом, а бродила только возле нашей палатки. Я жалела ее и после обеда всегда делилась лепешкой. Омни быстро съедала свою половинку и, заглядывая мне в глаза, снова тыкалась в мою ладонь.
Однажды Омни гуляла на травянистом взгорке. Я, как всегда, припасла для нее половину лепешки. Иду и вижу: моя Омни дерется с огромной худющей собакой. Я закричала что было сил, а когда увидела, что бок важенки красный и с него свисают клочья разодранной шерсти, закричала еще сильнее. Приближаясь, кинула в сторону дерущихся горсть мелких камней.
Вдруг послышался выстрел. Я упала от неожиданности. Из-за пригорка вышла мама с ружьем и сказала сердито: «Что за наглый волчище! Уже возле палатки на оленя нападает!»
Волк отползал за кусты. Мама снова выстрелила, и он перестал шевелиться. И тут я увидела Омни. Важенка, еле переставляя ноги, двигалась к нам. Я радостно бросилась ей навстречу, но мама поймала меня и закрыла рукой мои глаза, шепча в ухо: «Не смотри, дочка, не смотри…» Я закричала и принялась вырываться, но мама упорно тащила меня в палатку.
Лежа на расстеленных в палатке шкурах, я плакала до тех пор, пока не уснула.
— Омни больше нет с нами, — сказали мне утром. Я уже знала об этом, но непослушные слезы тут же закапали. На улице висела волчья шкура. Я схватила нож и давай ее колоть, приговаривая: «Вот тебе, вот! Из-за тебя все!» Немного успокоившись, стояла долго, молча глядя на пригорок, где только вчера гуляла моя Омни.
Ни одного оленя я не любила, как эту важенку. Помню, частенько приходила потом с лепешкой на травянистый взгорок, делила ее надвое, съедала свою половинку, а после, плача, половинку мамочки Омни.
Привези мне солнышко
К нам в гости пришел незнакомый человек. Говорок у него быстрый, пересыпанный частым смехом. Человек толстенький, и смех круглый, словно камешки с горки. Даже сидеть не может спокойно, и мне кажется, что гость вот-вот свалится от хохота. И одежда у него другая, на нашу не похожа. Мне непонятно: то ли он нарядный, то ли, наоборот, одет плохо. Я тихонько хожу рядом, украдкой трогаю полы его пальто. Мама сердито на меня поглядывает.
— Ах ты, вихрастенькая девчоночка! Ма-ахонькая! — Гость ласково гладит меня по голове. — Ишь, не боится! Как звать-то?
— Нулгынэт. А тебя?
— Я Василий Георгиевич. Скоро снова к вам в гости приеду. Какую игрушку тебе привезти?
Я в большом удивлении.
— Камешки, что ли? Их и здесь полно, зачем возить.
Гость тоже удивлен.
— О каких это камешках она говорит? — спрашивает у мамы.
— Девочка играет камушками и других игрушек не знает, — смущенно объясняет мать.
— А ведь других-то много, — обращается он ко мне. — Например, бегающие машинки, летающие самолетики, разные гудящие и звенящие игрушки. А для таких девчоночек, как ты, — нарядные куклы. Что же тебе привезти?
Я в замешательстве. Никак не пойму, о чем это он. Поэтому выпаливаю сгоряча: «Привези мне солнышко!»
Гость чуть не упал от неожиданности.
— Солнышко?! А зачем?
— Как только замерзну, повешу в палатке повыше и греться стану, — ответила я и принялась подыскивать место для солнца. Гость тоже думает, куда я его подарок повешу, присматривается к потолку в палатке. Подумал, хлопнул себя по колену и сказал весело: «Стало быть, решено: привезу тебе я солнышко!»
Мне тоже сразу весело стало. Мечтаю: «Со всеми, кто в палатках живет, поделюсь своим солнышком! Пусть людям всегда светло и тепло будет!»
Пенка
У нас была собака — белая, как молочная пенка.
— Пенка, а ну, дров занеси! — бывало, кричит брат из палатки.
Пенка тут же заносит в зубах полешки для топки.
Я, подражая брату, велю собаке: «Пенка, дров занеси!» Та будто не слышит. Я кричу громче. Пенка «не понимает» и, виляя хвостом, ластится ко мне. Тогда я кричу ей в ухо и пытаюсь сунуть полешко в пасть. Обидевшись, собака перескакивает через меня и отбегает в сторону. Смотрит с укоризной.
Пенка была умнейшей собакой. Хоть не слушалась моих слов, но от смерти однажды спасла.
Летом во время сильного ливня мы с родными пересекали вздувшуюся от дождя реку. Вдруг мой олень упал, оступившись, в яму. Я с головой погрузилась в воду, еле успев крикнуть. Свет померк, в ушах звон, одна мысль бьется: «Умираю». Потом и вовсе сознание потеряла.
Очнулась. Лежу на берегу. Пенка облизывает мне лицо. Хочу сесть, а невозможно: живот большой, тяжелый, голова не поднимается. Тут родные подбежали. Брат сразу перевернул вниз головой, из меня вода на землю пролилась, как из ливневой тучки. Брат потряс меня еще, взял на закорки и побежал в палатку. Мама растерла насухо, чем-то теплым и жирным намазала тело. Я мотала головой до тех пор, пока уши не освободились от воды. Мама то и дело давила на живот, и вода толчками продолжала из меня вырываться. Так было до тех пор, пока живот не стал такой же худой, как и прежде.
Утром я проснулась совсем здоровой. И сразу увидела, как мама гладит Пенку, а брат отрезает и дает ей самые лакомые кусочки мяса.
А потом все было, как раньше. Я кричала собаке в ухо, чтобы она принесла дров, а Пенка делала вид, что не слышит, и укоризненно на меня посматривала.
Смерч
Однажды мы остались одни с дедом. Он что-то мастерит из железа, а я играю c железными стружками. У дедушки для меня всегда припасен кусочек сахара. Я его не съедаю сразу, пососу немного и бережно кладу обратно. Такого лакомства, как у деда, ни у кого нет. Когда на меня находит щедрость, я делюсь сахаром с другими. Тогда они радуются и угощают меня кусочками вкусного мяса.
Сплю я на дедушкином узорчатом сундуке. Спать на нем удобно и совсем не жестко. Я люблю просыпаться и видеть, как дед хлопочет над чайником, готовит еду на завтрак.
До завтрака выхожу погулять на улицу. Ветра нет, но слышен какой-то странный звук, будто кто-то большой неподалеку ломает ветки. Я зашла за пригорок. Сижу, играю. Называю камешки и палочки разными именами, они для меня как живые.
Вдруг раздался пронзительный свист ветра и громкий человеческий крик, а потом кто-то сердитый принялся греметь посудой. Порыв ветра бросил мне в лицо комья земли и мелкие щепки. Я покатилась с пригорка и вижу: летит наша палатка, как огромная страшная птица, а узорчатый сундук лихо скачет вниз по горе. Деда нигде нет. Наверное, с ветром улетел. Испугалась я, заплакала громко. Вдруг слышу чей-то слабый оклик. Тут и дедушка подошел. Одежда на нем местами порвана, лицо в синяках и ссадинах.
— Какое счастье, что ты на улице заигралась, внученька. Он и меня-то, большого, чуть не убил, а детку махонькую запросто бы с собой унес.
— О ком ты говоришь? Кто чуть не убил тебя?!
— Смерч. Такого сильного, как сегодня, не помню.
— А ты видел, какой он сильный? — спрашиваю я, думая о смерче как о человеке.
— Сама же видела, как палатку унесло. Значит, сильный…
«Неужели сильнее деда?» — удивляюсь я про себя.
— Дедушка, а что, он тебя руками подбрасывал?!
— Нет у него рук. Смерч — это не человек. Просто очень сильный ветер. Бросал меня, как щепку… Сам не поверил, что жив остался.
— Деда, а значит, и я не умерла?
— Что ты, что ты! Такая маленькая! Старушкой станешь, тогда и умрешь…
Дед часто задышал, схватился за грудь: «Больше не говори так!» — и погладил меня по голове.
— Дедушка, а ты старик?
— Старик.
— А когда-то старушкой был?
— Был-был, внучка, — рассеянно отвечает он. — Пойдем палатку ставить.
Дедушка приноравливает палатку к месту. Поставили завалившуюся набок печку. Я собирала разбросанную повсюду кухонную утварь и думала: «Вот и я буду когда-нибудь стариком…»
К приходу родных у нас уже все в порядке. Словно и не было никакого смерча.
Туллай
Я раньше не знала, что кроме меня еще бывают дети. Среди знакомых таких маленьких, как я, не было.
Однажды к нам вместе с одной широколицей женщиной пришел малюсенький смешной человечек.
— Мама, отчего он низенький такой? — удивляясь, спросила я у матери. Она засмеялась:
— Глупышка, это ребенок. Такой же, как ты. Поиграйте вместе.
Я обрадовалась и была готова тут же начать играть. Широколицая женщина нас познакомила. Мальчик носил имя Туллай. Я сказала, что меня зовут Майыс, а второе имя — Нулгынэт.
— Меня похоже зовут — Марией, — обрадовалась женщина.
Гостей усадили за стол. Мне так не терпелось поиграть, что я не дала Туллаю поесть, то и дело показывала ему разные «сокровища», дергая его за рукав. Несколько раз пролила его чай. Туллай тоже хотел играть и все время вертелся, поэтому, когда ел мясо, порезался ножом. Показалась кровь, и мальчик отчаянно заревел. Мария осмотрела руку и сказала, что порез неглубокий. Туллай тут же замолчал. Я послюнила ранку и вытерла кровь: «Видишь, все прошло. Пошли играть!»
Я показала новому другу коллекцию разноцветных камешков, потом мы прыгали с саней и пытались заарканить оленей. Мне даже удалось поймать одного за ногу. Мама его освободила и сказала:
— Не трогайте арканы, потеряете их.
Чтобы арканы не потерялись, я привязала их к дереву. И заявила Туллаю, как полноправная хозяйка:
— Когда к нам издалека приезжают гости, мы забиваем какого-нибудь оленя. Выбирай из этих, какого тебе больше всего хочется съесть?
Туллай ужасно обрадовался и начал бегать вокруг стада.
— Вот этого! — закричал он, гоня моего белого тугута**.
Я сразу завопила:
— Э-э, этот маловат, наверное, невкусный еще! Рано его забивать!
Туллай огорчился. «Ну надо же! Из всего большого стада выбрал именно моего тугута!» — с неприязнью подумала я.
Посидели молча на бревнышке. Туллай присмотрел ветвисторогого оленя старшего пастуха Эрчэни:
— Тогда этого!
«А ведь Эрчэни мне оленя обещал», — подумала я. Может быть, этого отдаст.
— Ладно, гони его в петлю!
Закинула аркан. Затянула петлю на оленьих ногах. Олень забился на аркане, привязанном одной стороной к дереву. Из палатки выбежали женщины.
— Зачем поймала?! — закричала мама. — Зачем привязала к дереву?!
— Радость большая. Туллай приехал. Вот, оленя забить надо.
— Но ведь это собственность пастуха Эрчэни!
— Он обещал мне подарить этого оленя! — я уже сама уверилась в этом.
Вдруг рвущийся из петли олень упал, подвернув ногу. Мама быстро развязала веревку. Но олень почему-то не смог встать. А тут появился его хозяин Эрчэни.
— Ты ведь хотел подарить мне этого оленя, правда?! А у меня сегодня радость — Туллай приехал! — закричала я, заглядывая ему в глаза.
Пастух сразу оценил обстановку.
— А как же, этого, этого!
Потом поднял Туллая и подбросил его высоко в небо. Туллай завизжал от радости и страха, а я запрыгала вокруг веселого пастуха.
— А вы не верили, не верили, а он мне оленя подарил!
Мне было радостно от мысли, что я не только избежала наказания, но еще и оказалась права.
Вечером мама с широколицей Марией сварили вкусное оленье мясо. Я узнала, что Мария — сестра Эрчэни, а Туллай — его племянник. Поэтому оленя забили в честь встречи родных. А мне Эрчэни подарил другого оленя.
А человека-то нет!
У всех пастухов черные меховые шапки. Иногда они путают их и громко выясняют, где чья. Зовут меня. Я по запаху могу определить владельца.
— Это шапка Никуса, эта Эрчэни, эта головой Уолчана пахнет, эта кривая — Ивана, высокая — Екю, мохнатая — брата, приплюснутая — мамина, а вот и моя любимая шапка…
Всем нравится, как я узнаю шапки. Пастухи рады, и я тоже. Мы относимся к шапкам как к живым существам и в шутку даем им разные имена. Если, к примеру, наступишь на шапку Уолчана, он сразу кричит: «Ой-ой, не топчи мою голову!» Иван отзывается о своей: «Моя кривулька…» Брат называет свою шапку Сюркэчэн, так же и его самого зовут. Мою вешают повыше со словами «Шалунья Нулгынэт».
Если кто-то приходит в мое отсутствие, я по запаху сразу узнаю об этом.
— Мама, кто у нас был?
— Начальник из района. Привез тебе печенья и конфет.
— Ух ты! Много? Хватит всем по одной конфетке?
Мама не любит, что я всем раздаю свое лакомство.
— Опять себе ничего не оставишь…
— Плакать будут, если не поделюсь. Помнишь, как плакал Иван, когда ему конфетки не досталось.
— Да нарочно!
— Нет, правда-правда! И глаза мокрые были.
— Просто палец послюнил и провел по глазам. Ну ладно, возьми вон в мешочке.
Запах у конфет чудесный. Одну я тут же кладу в рот. Сладко!
— Мама, скажи брату, чтобы поймал тугута.
— Зачем?
— Конфеткой угостила бы. В прошлый раз хотела сахарку дать, да сама-то поймать не сумела.
— Ладно, скажу. Иди играй, не мешай человеку…
— Мама, так ведь нет никого. О ком говоришь?
— О себе. Что я — не человек? — вопросом на вопрос отвечает мать.
— Да какой же ты человек, — смеюсь я, — ты же мама! — Сказав это, выскакиваю на улицу.
Наводнение
Скоро лето. Небольшой пригорок, на котором остались мы с мамой и десяток малорослых оленей, со всех сторон окружен водой, белесой, как чай с молоком. Сидим в крохотной урасе****. Дров нет. К счастью, в воде можно найти отдельные поленья. Мама «заарканивает» их, как оленей, и подводит к берегу. Топляком оживляет нашу печку. Иногда и этого не бывает. Руки у мамы распухли от холодной воды. Уже почти ничего не держат. Все легло на мои плечи: я рублю дрова, топлю печь, готовлю пищу.
А тут и еда кончилась. Можно было забить олешка, но у мамы руки болят. А я еще маленькая, даже ружье поднять не в силах. Почти три дня мы ничего не ели. Утром я вышла из урасы и увидела, как собака Мухала ест зайца. Мокрые оба, видимо, заяц в реке тонул, вот пес его и поймал. Я еле-еле отобрала еду у Мухалы. Он даже клыки на хозяйку ощерил. Поволокла я зайца в урасу. Мама прогнала собаку. Я освежевала добычу, мясо промыла как следует. Мама говорит: «Вырежи печень и съешь сырой. Это тебя подкрепит». Я так и сделала. Пошли собирать топляк. Мама надела на спину рюкзак: «Что найдешь, клади в него». Затопили печь. Затрещал веселый огонек, и вскоре так вкусно запахло!
— Постарайся есть поменьше, — посоветовала мама. Я, конечно, готова была съесть все сразу. Поела и почти сразу уснула. Как хорошо спать, когда желудок полон!
Мухала еще несколько раз ловил зайцев. Руки у мамы немного зажили, и она убила из ружья олешка. Собака перестала охотиться, сытая оленьим мясом. Наводнение понемногу спадало. Вскоре приехали родные и забрали нас с островка, залитого водой.
А я всегда помню, что пес Мухала спас нас от голодной смерти.
Раненый орел
Когда я училась в первом классе, брат привез мне в подарок слепого орла. Я кормила его, поэтому он всегда ходил за мной следом. Собаки даже приблизиться к нам боялись.
Однажды я внимательно осмотрела его голову. Оказалось, она вся в шрамах. Я сказала об этом маме. Мама тоже осмотрела голову птицы.
— Вечером, когда приедет твой брат, попробуем извлечь пулю. Тогда орел, может быть, снова прозреет.
После ужина приготовились к операции. Завернули орла в простыню, сверху крепко закрутили веревкой, завязали глаза узкой чистой тряпицей. Мама выдрала у него из хвоста два перышка. Орел переносил все спокойно, только дышал часто. Чтобы было посветлее, зажгли несколько свечей.
Накалив над свечой ножницы, мама раскрыла рану над глазом орла. Из надреза выкатились две крупные дробины. Брат перевернул его на другую сторону. И отсюда вытащили дробь. Мама посмотрела мне в рот.
— У тебя во рту ранок нет?
— Нет, — ответила я удивленно.
— Тогда высасывай кровь из надрезов и выплевывай в миску.
Мне было ужасно противно, но я мужественно сделала все, что было велено, пока кровь из головы орла не посветлела. После этого мама прополоскала мой рот очень горячей водой.
— Есть во рту плохой вкус?
— Нет.
— Все равно, теперь соленой водой прополощи.
Мама подожгла перья орла и смешала полученную сажу с жиром. Этой мазью густо покрыла надрезы. Брат перевязал голову и глаза орла белой тряпкой, освободил от простыни, осторожно опустил на пол.
Странное ощущение прошло у меня во рту только через три дня. Орел довольно долго ходил с перевязанной головой.
И вот наступил день, когда перевязку сняли. Орел огляделся вокруг, радостно замахал крыльями. Увидел меня, он подбежал и прижался лбом к моей ноге. А я-то боялась, что огонь в его глазах погас навсегда. Он издал красивый ликующий клекот и вдруг… взлетел высоко в небо!
— Видит! — весело закричали мама с братом. Но я почему-то не разделяла их радости. Поняла, что скоро расстанусь со своим любимцем. Молча ушла в палатку и не спала всю ночь. Все мне казалось, что слышу свист орлиных крыльев.
Утром убедилась — птица улетела. Я заплакала, забилась в угол палатки. Родные сделали вид, что не видят моего горя. Занимаются обычными делами. Разговаривают.
— Как он величественно летает!
— Красивая птица. Совсем не игрушка для ребенка. Не щенок какой-нибудь.
— Наверное, не бывает орлов-щенков…
Мама смотрит в мою сторону. Я понимаю, что родные меня воспитывают, зная мой капризный, непредсказуемый характер.
— Когда пойду в школу, покормите его, если прилетит, — говорю я тихо, вытерев слезы.
— Покормим. Как не накормить друга нашей девочки!
Больше этого орла мы никогда не видели.
Упрямый олень
Однажды мне дали на редкость упрямого бестолкового оленя, которого хоть ногами пинай — не поднимешь. Я ужасно обиделась и сидела в палатке.
— Садись на оленя. Поехали. Другого нет, — говорят однажды мать с братом. Я отвернулась от них и делаю вид, что не слышу. «Ничего, — думаю, — без меня-то все равно не уедут». Но все продолжали готовиться к поездке, и я поднялась. Побежала к оленю. Он, оказывается, уже приготовлен и взнуздан. Подвела оленя к пригорку и попробовала вскочить на него. После нескольких безуспешных попыток меня разобрала ярость. Я от злости стукнула оленя палкой по носу. Вдруг упрямец покорно упал на колени. Я удивилась и быстренько села, пока не передумал. Поскакала догонять мать и брата. Они услышали топот моего олешка, но даже не оглянулись. Ах так! Я слезла с оленя и уселась на землю. Мама искоса взглянула на меня и молча поехала дальше. Как только их не стало видно, я снова ударила оленя палкой по носу. Он опять преклонил колени. И я поскакала как прежде. Родные то виднелись вдалеке, то скрывались за пригорками.
Вечером все смеялись надо мной.
— Оказывается, упрямство — вещь заразная! Кто садится на упрямого оленя, сам таким же становится!
— Ваш упрямец меня прекрасно слушается, — холодно и гордо ответила я.
От этого они только пуще захохотали.
— Вот и забирай его! Этот бестолковый никому не нужен!
Всех негодных оленей брат купил у каких-то горных людей. Пробовали на них ездить — не получалось. Их прозвали упрямыми, поэтому я и не хотела брать этого оленя.
На следующий день я привязала всех верховых, пока пастухи пили чай. Стукнула каждого палкой по носу. Несколько оленей сбежало, оборвав привязь. Другие забились и грозно замычали. Я испугалась и спряталась за холмиком. Выглядываю из-за холмика, жду, что будет дальше. На мое счастье, пастухи посчитали, что во всем виноваты собаки. Как ни в чем не бывало я весело сбежала с холмика. Пастухи, олени которых с быстротой молнии улетели от меня, пошли пешком. Те олени, что бились и мычали, сразу сбросили своих ездоков. Олень брата тоже два раза его сбросил.
Как только пастухи удалились на приличное расстояние, я во всем призналась маме. Рассказала и об упрямом олешке. Она удивилась: «Никогда не видела оленя, который встал бы перед ребенком на колени. Может быть, горные люди так оленей учат. Больше не бей его. Просто палку покажи, он послушается. И о том, что ты так его проучила, никому не рассказывай. Возьми себе упрямого. А то если узнают, как ты его укротила, все приноровятся беднягу по носу стукать. От такого обращения он и умереть может».
— Чего доброго, еще сбежит. Тогда мне придется пешком идти.
— Да, дочка…
— Мне жалко пастухов, честное слово! Я ведь просто опыт хотела проделать… Их-то олешки к палке не привыкшие оказались… Лучше никогда не бить оленей. И я не буду.
* Горный баран.
** Тугут — олененок.
*** Ураса — конусообразный чум.
