Формирование системы воспитания культуры межнационального общения в северокавказском обществе
Корни проблемы тесного сожительства людей созрели в глубокой древности, а ее разрешение продолжается на всем протяжении человеческой истории, имея тенденцию к изобретению все новых модификаций общения.
Проблема эта осложнена внутривидовыми человеческими различиями, катализатором обострения которых служит человеческий разум. «Я — не он», «Мы — не они», «Они — не мы» и проч. — замкнутый круг ощущений и позиций, с которых начинается формирование правил взаимоотношений межличностных, межэтнических, межгосударственных и т. д. до бесконечности, поскольку изощренный человеческий разум на каждой новой цивилизационной ступени изобретает все новые имманентные ситуации, формы и нормы человеческого общежития.
Своеобразная самобытная система межэтнических отношений в северокавказском сообществе, складывавшаяся в течение многовекового соседства этих народов, формировала и собственные принципы межнационального общения. Процесс формирования системы воспитания межнационального общения в северокавказском сообществе условно можно разделить на три основных эпохи или периода, неравнозначных по времени, но одинаково важных и ключевых по содержанию и своему вкладу.
1. ДОИМПЕРСКИЙ. Период, когда, будучи предоставленными самим себе, со своими проблемами, живя в схожих условиях и сталкиваясь с одинаковыми проблемами, исповедуя преимущественно одну религию (будь то языческий пантеон, христианство или ислам), северокавказские народы были вынуждены искать и находить такие механизмы взаимодействия, которые не в ущерб своим интересам давали бы возможность выстраивать систему взаимовыгодных добрососедских отношений.
2. ИМПЕРСКИЙ, в который условно можно включить периоды пребывания кавказских народов сначала в составе Российской империи, а затем и Советского Союза. Государство, занимавшее шестую часть суши, выстроило принципиально новую, имперского типа систему межнационального общения, которая уравняла в правах и возможностях абсолютно все народы, населяющие огромную территорию. Сложился принципиально новый, искусственный, но действенный менталитет советского человека, когда считалось неприличным думать или говорить об интересах и каких-либо правах самого человека или этнической группы, к которой он принадлежал. Каждый советский человек жил и работал исключительно во благо советского народа и советского государства.
3. ПОСТИМПЕРСКИЙ. Период, когда с приходом рыночной экономики была до основания разрушена сложившаяся уже к тому времени и десятилетиями безупречно функционировавшая система межнационального общения, утверждавшая, что дружба народов СССР в принципе нерушима. Это поставило как всю страну, так и рассматриваемое нами северокавказское сообщество в частности перед необходимостью формирования новой системы воспитания межнационального общения. Причем обломки старой, советской системы уже ни на что не годились, так как та, в свою очередь, была выстроена на принципиально иной идеологии.
Крах советской системы привел к тому, что социальные процессы в многонациональных регионах стали выходить из-под контроля, что было неизбежно, поскольку социально-психологические исследования в советской науке за единицу исследования брали некую аморфную субстанцию — «советского человека», не учитывая либо просто игнорируя психофизические особенности представителей разных национальностей.
Уникальность Северного Кавказа, заключавшаяся не только в загадочности его истории, но и в способности уживаться на сравнительно небольшой территории великого множества наций и народностей, выработавших при этом ни на что не похожие самобытные институты взаимоотношений между народами, издавна привлекала внимание исследователей. При всей суровости и кажущейся дикости нравов того периода северокавказское сообщество смогло выработать и отшлифовать такие институты общественного взаимодействия, которые были продиктованы исключительно жизненной необходимостью и практически исключали межнациональные конфликты. Причем надо особо отметить, что часто случавшиеся в то время земельные споры и угоны скота были скорее хозяйственными спорами, нежели межэтническими. Универсальности и уникальности этих институтов поражались практически все европейские и арабские путешественники того времени. Итак.
Свадебное родство. Общеизвестно, что аристократические верхи северокавказских народов роднились с подобными себе представителями соседних народов. Это диктовалось не только ограниченностью выбора в собственных народах, но и необходимостью налаживания дипломатических отношений и укрепления влияния самой семьи. Однако бывали случаи и массового родства. В карачаевском фольклоре, к примеру, описывается уникальный случай межнационального конфликта и его разрешения. В начале XVII века случился грандиозный конфликт между карачаевцами и сванами, которые организовали набег на мирное поселение, угнали скот и при разбое убили троих карачаевцев. Карачаевцы в свою очередь организовали ответный набег, в ходе которого они вернули угнанный скот. В набеге пострадало несколько человек со стороны сванов, а несколько десятков были угнаны в рабство. Когда ситуация, усложненная традицией кровной мести с обеих сторон, начала выходить из-под контроля, их правители сели за стол переговоров и решили породнить обе стороны: выдать по 50 девушек замуж противной стороне. Таким образом, родственные узы не только прекратили кровную месть и невольно помирили обе стороны, но еще и стали лучшим залогом долгосрочного стратегического и военного партнерства. После этого случая во многих конфликтах с соседями карачаевцы и сваны помогали друг другу.
Кроме свадебного, функционировал еще и институт искусственного родства, когда братались или усыновлялись не только индивидуально выходцы из других народов, но и целые семьи, фамилии, по тем или иным причинам покидавшие свои этносы. Именно этот институт — институт искусственного родства — больше, чем остальные, способствовал тому, что практически все северокавказские народы на сегодня практически интернациональны. В каждом народе есть целые фамилии, причем не самые слабые, которые ведут свое происхождение от представителей соседних народов.
Но более остальных известны институты аталычества (от тюркского «ата» — отец) и куначества (от тюркского «кунак» — гость). Зачастую влиятельные семьи отдавали своих новорожденных сыновей на воспитание в другие семьи, нередко — из соседних народов. Мальчик воспитывался в семье аталыка до совершеннолетия, где обучался всему: традициям, обычаям, этикету и военному искусству. Возникновение этого института многие исследователи объясняют опасениями родителей избаловать мальчика, который должен в первую очередь вырасти хорошим воином. Поэтому ребенка отдавали в чужую семью, где его никто не баловал. После того как юноша достигал своего совершеннолетия, аталык привозил его в дом родного отца, где по такому случаю совершались торжества. Но даже после возвращения в собственную семью связи с семьей аталыка не прекращались, а перерастали в крепкие родственные. Кроме всего прочего, этот обычай свидетельствует и о том, на наш взгляд, что горские народы не желали замыкаться в собственной системе воспитания.
Куначество, как и аталычество, способствовало сближению народов, желанию знать языки соседних народов и т. д. Куначество имело особое значение в деле установления дружеских отношений между народами. Смысл куначества заключался в том, что два представителя различных семей, родов или народов вступали в особо близкие дружественные отношения с тем, чтобы оказывать помощь и поддержку друг другу в нужных ситуациях. Зачастую случалось и так, что кунаками выступали представители враждующих сторон. Горцы с удовольствием заводили себе кунаков не только среди соседних горских народов, но и среди казаков, те в свою очередь тоже. Это было крайне выгодно обеим сторонам, потому что куначество гарантировало право беспрепятственного прохода через вражескую территорию и неприкосновенность как жизни, так и его имущества. На высоком уровне характеризует нравы того времени разговор двух кунаков в годы Кавказской войны, приведенный в книге «Кубанское казачье войско (1696–1888 гг.)»: «Дружески... расстались мы, обещая друг другу при первой открытой встрече всадить ловко пулю или померяться шашкой, но тем не менее всегда оставаться, как были, друзьями»*. К кунаку относились как к другу семьи, принимали в лучшем помещении — кунацкой.
Кроме того, горцы Кавказа имели множество общих черт в духовной культуре, быту, в общественной жизни. Нартский эпос был распространен и с различными вариациями бытовал практически у всех наров Северного Кавказа. Были созвучны даже имена божеств языческого пантеона. Одинаково суровые природно-климатические условия и постоянные заимствования друг у друга создали и практически идентичный тип одежды, который переняли и казаки.
Схожие судьбы, культура и условия существования сближали народы, делали их понятными друг другу, что, в свою очередь, способствовало укреплению добрососедства между горцами.
Однако это совсем не мешало, как было сказано выше, такому обычному явлению, как набеги. В набегах друг на друга участвовали как отдельные общества, так и народы. Главной целью были угон скота и людей, а также демонстрация доблести и искусства горцев. Взаимные грабительские набеги, безусловно, осложняли отношения между горцами, но они были неотъемлемой частью их жизни и не считались чем-то постыдным и недостойным. Наоборот, украсть лошадь или отару овец у соседей считалось поступком, достойным уважения. В то время, когда стычки между родами и селениями одного народа были обычным делом, в грабительских набегах на соседей никто не видел ничего особенного. Однако необходимо при этом особо подчеркнуть, что все это происходило одновременно с многовековым развитием торговых связей, боевого содружества, культурного взаимовлияния и семейно-родственных отношений.
Кроме того, необходимость взаимодействия горских народов диктовалась и элементарной необходимостью выживать, вытекавшей из способов хозяйствования северокавказского сообщества. И при естественном соприкосновении этих народов, при значительном переплетении семейных и искусственных родственных связей, ведущую роль всегда играли не стычки и конфликты, а трудовое общение, обмен навыками производства в земледелии или скотоводстве, торговый, культурный, бытовой обмен.
Традиционное северокавказское сообщество со своими институтами просуществовало так вплоть до включения горских народов в состав Российской империи. Появление третьей, регулирующей, силы привело к неминуемой утрате своего значения многими традициями и обычаями горцев. Появление этих обычаев в свое время было продиктовано жизненной необходимостью. Но окончательно горские институты межнационального общения утеряли свою актуальность с приходом советской власти.
Страна с имперской политикой и идеологией, но с искусственными идеалами построения социалистического общества, когда все советские люди уверенно шли к «победе коммунизма», вобрала в себя множество этнических общностей вместе с их многовековыми культурами, растворила их в себе, искусственно нарезав национально-административные границы, и создала единый советский народ. Ведь в многонациональной империи, каковой, несомненно, были Российская империя, а затем и Советский Союз, внутренняя структура и самобытность национальностей легитимны и допустимы с точки зрения имперской власти до тех пор, пока это не угрожает целостности империи. К примеру, когда метрополия сочла целесообразным и необходимым в государственных интересах депортировать целые народы, это было успешно проделано.
В рассматриваемом северокавказском сообществе депортации, как известно, подверглись сначала немцы, затем карачаевцы (2 ноября 1943 г.), затем калмыки, чеченцы, ингуши (23 февраля 1944 г.) и балкарцы (8 марта 1944 г.). Так как расчет был на полную ассимиляцию либо физическое вымирание этих народов в местах депортации, понятное дело, что о сохранении традиционного культурного наследия спецпереселенцев никто не заботился.
Кроме огромного физического и материального ущерба, депортация нанесла огромный урон и культуре воспитания всех депортированных северокавказских народов (карачаевцев, чеченцев, ингушей и балкарцев).
Моменты, отраженные в работе доктора исторических наук Х.-М. Сабанчиева**, характерны практически для всех народов, на долю которых выпало испытать трудности депортации: «В дороге и в местах высылки от голода, холода, бытовой неустроенности и эпидемических заболеваний народ потерял треть своей численности. Были серьезно подорваны гено- и социофонд балкарского народа. Депортация балкарского народа нанесла большой урон его национальной культуре. Он потерял существующий интеллектуальный контингент и не получил новый.
Ссылка надолго вычеркнула балкарский народ из общественно-политической и культурной жизни страны. Переселенцы лишились возможности заниматься своей литературой, историей, языком. Прекратили свое существование театр, творческие коллективы, было запрещено издавать на родном языке всякое печатное слово, прекращена вся научная деятельность. Это нанесло огромный ущерб самосознанию личности и национальному сознанию. В годы ссылки был утрачен фольклор, многие элементы материальной культуры. Наиболее ощутимые потери народ понес в области художественной культуры. Конфискованные семейные атрибуты, являющиеся материальным воплощением национальной духовно-художественной культуры, были утрачены не просто для каждой отдельной семьи, но и для этноса в целом.
Годы депортации положили начало секуляризации семьи и культурно-бытовых традиций. При выселении многие члены семейно-родственных структур оказались изолированными друг от друга. Произошел разрыв поколений, нарушилась традиция передачи опыта народной культуры от родителей к детям».
Вместе с тем это не привело к сколько-нибудь заметному ухудшению межнациональных отношений. Уникальность советской системы межнациональных отношений была такова, что раз и навсегда была «выбита» почва из-под ног даже потенциально возможных межнациональных конфликтов.
Ассимиляция и деградация традиционных институтов межнационального общения успешно компенсировались новыми институтами, общегосударственными, всесоюзными, такими как движение октябрят, пионерия, комсомол. Начиная с самой первой школьной скамьи, подрастающим поколениям прививалась мысль, что они — часть единого целого, быть достойной частью которого должно быть честью и пределом мечтаний для любого советского человека. Когда ребенок становился октябренком, он должен был хорошо учиться и хорошо себя вести, когда он становился пионером, круг его обязанностей расширялся и он уже должен был быть готов помогать тем, кто нуждался в его помощи. На следующей ступени он уже знакомился с идеалами ленинского комсомола, являлся частью коммунистической молодежи и стремился стать кандидатом в члены КПСС и т. д. То есть на всех этапах взросления и формирования личности человек не оставался сам с собой, перед ним никогда не стоял вопрос о национальности. Он взрослел и гармонично вливался в массу советских людей.
Еще одним важным институтом воспитания толерантности в советском человеке была обязательная воинская служба в рядах Советской Армии. Именно здесь юноши мужали, окончательно взрослели и становились мужчинами. Уникальность института армии, на наш взгляд, заключается в том, что здесь царили простые и понятные правила, одинаковые для всех. И опять же: представители практически всех национальностей делали одно общее дело — они защищали свою Родину, Советский Союз.
Однако с началом «перестройки», ближе к концу 1980-х годов прошлого века, начали всплывать проблемы, которые при советской системе не признавались и принципиально «загонялись» внутрь. Как отмечает советник президента КЧР Н. Пивоварова, «на конец 1980–1990-х годов приходятся взрыв этнического самосознания, возврат к этничности, выразившиеся в этнических вооруженных конфликтах на территории бывшего СССР — в Нагорном Карабахе, Абхазии, Приднестровье, в чеченском кризисе, в республиках Ингушетии, Северной Осетии-Алании, в обострении межэтнических отношений в Кабардино-Балкарской, Карачаево-Черкесской республиках, других регионах Российской Федерации. Их результатом стал рост взаимных этнофобий (русофобия, кавказофобия, чеченофобия и т. п.), а также иных форм ксенофобий (исламофобия, мигрантофобия и т. д.)»***.
Как отмечает в своей работе М. Боташев****, начало нового века было ознаменовано крушением политического строя в России и внедрением в горскую жизнь новой системы социальных взаимоотношений. Потрясения XX века (Гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная война, депортация 1943–1957 годов, развал СССР и реформы постсоветской России) обусловили реституцию некоторых полузабытых, и, казалось бы, безвозвратно ушедших в прошлое форм искусственного родства, например таких как индивидуальное побратимство.
Все формы псевдородства (за исключением, вероятно, аталычества) могут в известной степени использоваться и теперь. Так, например, города-побратимы — рудиментарное выражение коллективного побратимства.
Рыночная экономика со своим приходом полностью уничтожила советскую систему воспитания культуры межнационального общения, безусловно общепризнанную и эффективную, и ничего не дала взамен, предоставив народам, населяющим Россию, самим разбираться между собой и выстраивать свои отношения с нуля. С нуля, потому что предыдущая советская система практически вобрала в себя, размолотила и унифицировала всю систему этнопедагогик народов, накопленных ими самими в отдельности в течение многовековой истории своего существования и составлявших основу самоидентификации каждого из них.
Советская система интернационального воспитания, являвшаяся, как было уже сказано выше, по своей сути частью имперской культуры, имперского мышления, представляла собой уникальную систему мер воспитания, в результате которой представители сотен народов, ее населяющих, ощущали себя абсолютно равноправными гражданами империи, занимавшей шестую часть суши. Об этом свидетельствует и тот факт, что из представителей северокавказских народов, генетически и ментально испытывавших склонность к оружию и военному делу, при этой системе сделали военную карьеру немало представителей, дослужившихся вплоть до высшего генералитета. (Достаточно привести в пример генерала армии В. Семенова, дослужившегося до должности главкома Сухопутных войск, заместителя министра обороны СССР, генералов Р. Аушева, Дж. Дудаева и проч.). Вместе с тем за 17 лет новейшей истории России не было ни одного случая, чтобы представитель хоть одного северокавказского народа дослуживался до такого ранга.
При досоветской — Российской империи представители дома Романовых доверяли выходцам с Кавказа охрану собственных персон.
В постсоветской же России выходцы с Кавказа стали всего лишь «лицами кавказской национальности», которые были вынуждены замкнуться в себе.
Признанный в области межнациональных отношений специалист Н. Гасанов***** пишет, что один из недостатков национальной политики нашей страны в прошлом состоял в том, что, провозглашая тезис о дружбе народов, государство забывало конкретного человека. А ведь человечность, культура межнационального общения являются не абстракциями, а конкретными способностями человека уважать и любить ближнего и дальнего, сородича и иноземца, родственника и иноверца как самого себя. До тех пор пока мы не научимся любить, уважать и ценить своих родителей и родственников, свой край, историю, язык, традиции и обычаи, друзей, соседей, просто человека как такового, независимо от национальности, достичь культуры гуманизма, «очеловечить» отношения людей как на межличностном, так и на более высоком уровне будет невозможно. Всякое проявление пренебрежения к истории, культуре и достижениям того или иного народа порождает с его стороны чувство обиды, недоверия, ведет к обособленности, отчужденности.
Таким образом, когда с переходом на рыночную экономику и распадом СССР вся эта привычная система рухнула и все народы оказались в одинаково тяжелых экономических условиях, все постсоветское пространство, и северокавказский регион в частности, оказалось втянуты в череду межнациональных конфликтов. Как отмечают специалисты детского фонда ООН — ЮНИСЕФ******, кризис в нашей стране показал, что самой уязвимой сферой межчеловеческих отношений в трансформирующемся поликультурном обществе является сфера отношений между различными этническими группами. Именно в эту область в первую очередь проецируются экономические, социальные и политические проблемы. Они приобретают этническую форму и доставляют немало хлопот.
От тотальной безработицы и безысходности начали припоминаться старые обиды, про которые в советские времена вспоминать было некогда, да и «не допустили бы». А так как традиционные институты были уже давно атрофированы, а новых, могущих хоть как-то сдерживать агрессию, уже давно перешедшую критическую точку, еще не было, часто эта агрессия принимала весьма уродливые формы. Этому в немалой степени способствовала также слабость и немощность самой центральной власти в стране, которая зачастую не только не пресекала, но даже никак не обозначала свою однозначную позицию.
Кроме того, современная Россия на каком-то этапе оказалась практически беззащитной перед такими общественно опасными явлениями, как терроризм, фашизм и воинствующий национализм, потому что в предыдущей советской государственной системе таких явлений не было и они не выработали к себе противоядия.
Именно в это «смутное время» 1990-х годов прошлого века на Северном Кавказе активизировался институт «Открытое общество» — Фонд Сороса, который выдавал гранты проектам, способствующим толерантности на Северном Кавказе.
Немало сделала и «Миротворческая миссия на Северном Кавказе», работавшая непосредственно под патронажем секретаря Совбеза РФ генерала А. Лебедя. Со школьной скамьи пытается учить толерантности и Детский фонд ООН — ЮНИСЕФ, развернувший целую программу «Миротворческое образование и формирование толерантности среди детей и молодежи Северного Кавказа». Усилиями этих и других организаций, а также благодаря исторической памяти и мудрости самих народов, взрывоопасная ситуация на Северном Кавказе, можно сказать, преломлена.
Однако впереди еще более тяжелый и долгий путь по формированию системы воспитания культуры межнационального общения. Понятно, что эта система должна состоять из целого комплекса мер по оздоровлению атмосферы межнационального общения, а также должна включать в себя множество современных институтов, способствующих стабилизации и развитию межнационального общения.
Принцип терпимости должен быть положен и в основу политической деятельности на всех уровнях, и прежде всего на уровне государственного управления, поскольку в России государство традиционно играло и продолжает играть ведущую роль в общественной жизни.
Немаловажен и вопрос религии. С началом перестройки в общественной жизни как России, так и Северного Кавказа заметно активизировались религиозные институты. Фактически все общественные культурные объединения сразу четко определили свою конфессиональную принадлежность.
Курс на возрождение национальных культур слился с курсом легализации ислама и христианства, что привело к формированию малых групп, объединенных по конфессиональному признаку. С развалом ВЛКСМ местная молодежь, стремясь к какому-то объединению, охотно пошла в мечети и церкви. Религиозное братство в условиях нестабильности и бесперспективности общественного развития стало психосублимирующей нишей, где она могла рассчитывать на помощь и поддержку.
Однако на примере Карачаево-Черкесской Республики можно смело утверждать, что всепроникающего и определяющего влияния ислама или какой-либо другой религии на поведение местных народов не было, потому что ислам здесь носит достаточно смягченные формы. Традиционное жизнелюбие народов, привыкших выживать во всех перипетиях их исторических судеб, зачастую противится строгому исламскому аскетизму, насаждаемому фундаментальным исламом. Явная креативность местных этнокультур сказывается (и сказывалась прежде) именно в том, что они принимают в себя и адаптируют к себе лишь те достижения других культур, которые не наносят вреда традиционному культурному ядру, не вступают в противоречие с основными традиционными институтами. Фактически можно утверждать, что в борьбе за души молодых, в борьбе за будущее своего народа верх одержала общая этноконсолидирующая установка.
При этом трудно переоценить значение религиозного фактора в деле формирования толерантности. Как подчеркивает в своей работе доктор философских наук профессор Ф. Шебзухова, во время самого разгара конфликта между карачаевцами и черкесами, имевшего место быть в 1999 году, элиты противоборствующих сторон внезапно осознали, что могут все потерять, если межнациональное противостояние продлится еще сколько-нибудь долго. Представители именно этой прослойки подали пример толерантного отношения к «другим», спасая собственное благополучие и стремясь сохранить налаженные финансовые потоки в собственную казну.
Первыми их пропагандистскими шагами стала поддержка религиозных течений: ислама, распространенного в среде абазин, ногайцев, карачаевцев и черкесов, и православия — религии русского населения КЧР. Это был беспроигрышный ход, сыгравший консолидирующую роль между народами КЧР.
Вместе с тем необходимо осознавать и тот факт, что этнический менталитет — полиструктурная динамическая система коллективных установок и ценностей, закрепленных в знаках, символах, ритуалах, транслируемых через каналы воспроизводства традиционной культуры и позволяющих этнофорам относительно единообразно воспринимать окружающий мир и стереотипно реагировать на вызовы социальной среды и природные катаклизмы.
Менталитет является интегративным свойством личности, основой ее социализации, культурации, сохранения и воспроизводства этнической идентичности, коррелируемой социальной практикой этноса.
Толерантное межэтническое общение, да и вообще межнациональные отношения в целом, органично складываются при комплиментарности характеристик контактирующих этносов; сходных природно-материальных условий этногенеза, а также основных институтов социализации и культурации, соадекватности нормативно-ценностных систем; существовании предпосылок для социального оптимизма.
Таким образом, в выработке толерантных отношений не последнюю роль играет менталитет контактирующих народов. Способность «услышать» и «понять» другого человека вырабатывается веками, особенно если речь идет об этническом и национальном уровнях. Только рассмотрев историю формирования менталитета на уровне нации, возможно будет найти объяснения многим явлениям в межнациональных отношениях.
Очевидно также, что в свое время формирование менталитета шло синхронно, адекватно формированию этноса, когда консолидация племен была обусловлена не только политическими целями, но и духовной близостью, давшей возможность выработать общие культурные архетипы как вневременные схемы осознания и отражения мира. Затем эти архетипы воплотились в строении семьи, в которой закрепляли архетипические качества менталитета каждой личности.
В последнее время институт семьи вообще привлекает самое пристальное внимание этнологов, социологов, историков, которые пытаются осмыслить феномен сохранившегося на века традиционного семейного уклада у северокавказских горцев. Семья для народов северокавказского сообщества имеет гораздо большее значение, чем, скажем, для русских. Это объясняется тем, что семья для этих народов на протяжении многовекового «бездомного» образа жизни несла в себе все функции, которые обычно делегируют государству. Оттого институт семьи здесь по-прежнему так развит.
Учитывая, что «семья является источником, созидательной основой, исходной, человекотворческой силой культуры»*******, разрушая традиционные семейные отношения (что наблюдается в последние десятилетия — время прагматическое), следовало бы предложить разумную равнозначную альтернативу, способную нести на себе функции «человекоделания». А такой альтернативы человечество пока не выработало. Попытки нашего общества подменить семью школой, фабрикой т. п. оказались бесперспективными. И не могли стать перспективными: разрушение традиций семьи, которое мы наблюдали в последнее время, привело к разрушению и других объединительных традиций как в российском обществе в целом, так и в северокавказском сообществе в частности.
В современном мире основным каналом взаимообмена культурными достижениями является образование. Именно включенность этнических культур северокавказского сообщества в образовательные процессы, в частности происходящие на территории России, значительно расширили как идентификационное поле местных культур, так и облегчили процесс вхождения их в мировое культурное сообщество. Доминирующая роль образования во всех культурах даже и не обсуждается. В контексте же данной работы наиболее важными являются его личностно формирующая и воспитательная роли, поскольку выход из, казалось бы, безвыходных межэтнических конфликтов можно найти и с помощью образования.
Кроме того, если учесть, что среднестатистический молодой человек в образовательных учреждениях (школа, вуз, суз и т. д.) проводит как минимум 15–16 лет своей жизни, причем это период, когда идет активное формирование личности, можно смело говорить, о решающей роли системы образования в формировании системы воспитания межнационального общения. Тем более в условиях рыночной экономики, когда зачастую такой традиционный институт, как семья, в своем прежнем виде уже отсутствует ввиду того, что родители либо вместе, либо по отдельности заняты банальным зарабатыванием денег. В связи с этим на Северном Кавказе в особенности возрастает необходимость преподавания в образовательных учреждениях краеведческих курсов, курсов по национальной культуре и истории северокавказских народов, потому что исторически представители северокавказского сообщества строили свое общение на общих традициях и принципах поведения, оттачиваемых на протяжении всей многовековой истории сосуществования этих народов.
Многие современные социологи отмечают, что образованность подавляющего числа населения зачастую играет положительную роль в разрешении многих межнациональных конфликтов, поскольку в первую очередь образованность на Кавказе предполагает знание особенностей истории и культуры не только своего народа, но и других этносов, с которыми им пришлось вместе преодолевать многие экономические и политические трудности.
Надо особо отметить, что ментальные основания толерантности народов Северного Кавказа были деформированы в годы Кавказской войны XIX века, регенерированы и адаптированы к новым условиям социокультурной системы Российской империи и Советского Союза. Незаконная депортация названных северокавказских народов в 1943–1957 годах актуализировала было у них этноцентризм, но не разрушила традиционные механизмы воспроизводства толерантности.
Современные межэтнические конфликты на Северном Кавказе являются результатом кризиса этничности в условиях общероссийской трансформации. В этих условиях актуализация этнической самоидентификации, рост национальной предубежденности, этноцентристские тенденции в радикальной форме получают распространение в молодежной среде. Перевести этот процесс в цивилизованный формат формирования множественности ментальностей и толерантности можно через целенаправленные воздействия образовательных технологий и СМИ на молодежную субкультуру.
Единую северокавказскую концепцию национальных отношений с учетом особенностей региона можно создать только совместными усилиями ученых, политиков, представителей власти с привлечением религиозных деятелей и миротворческих организаций. Межнациональные отношения должны получить научное объяснение и обоснование для того, чтобы занять соответствующее место в социально-политической стратегии государства.
Единым целым, в числе прочего, культура может считаться в том случае, когда ни одна ее существенная часть не является чем-то случайным, а органически соединена с остальными. Полиэтническая культурная целостность должна характеризоваться тем, что ни одна из участвовавших в ее формировании этнокультур не является искусственно присоединенной, а влилась в общий процесс объединения с другими культурами на основе генетического сходства по основным своим параметрам. В этом случае межнациональные проблемы обретут характер внутрикультурных и будут разрешаться адекватными мерами, например на основе межнационального диалога, участники которого будут отчетливо осознавать общность социокультурных проблем.
Интеграция разных культур в одну целостность должна произойти на основе комплиментарности свойств и характеристик этих культур. Фактически интеграция становится той осью, вокруг которой и концентрируются все основные свойства, тем более если генезис этих свойств в разных культурах тем не менее имеет схожую динамику от истоков до современного состояния, как это можно наблюдать на примере этнокультур народов Карачаево-Черкесской Республики. Но это не значит, что «за бортом» сближения должны оказаться те свойства и характеристики, которые, собственно, и составляют этническую неповторимость культуры, ее самобытный контекст. Эти элементы также включаются в общую культурную систему, выполняя функции национальной консолидации.
При рассмотрении тех или иных проблем северокавказского сообщества, по всей вероятности, необходимо исходить из того, что живущие в этом регионе народы можно рассматривать как единую систему этнических групп, как некий надэтнический социальный феномен. В сходстве исторических судеб, образа жизни, менталитета народов поликультурного региона заложены мощные основы для мирного толерантного сосуществования.
Вообще, в пропаганде межнациональных отношений на Северном Кавказе, конечно, огромное значение имеет и тот негативный свет, в котором воспринимаются исторически русско-кавказские отношения. Во многих как научных работах, так и публикациях СМИ основной акцент делается только на негативной стороне этих отношений, что, безусловно, в конечном счете ведет к напряженности в межнациональных отношениях. К примеру, автор монографии «Карачаевцы в войнах России» историк Ш. Батчаев******** полагает, что в условиях современности при проведении межнациональной политики надо ориентироваться не на отрицательные моменты русско-кавказских отношений в прошлом и настоящем, а на положительные. Одним из таких положительных моментов является боевое содружество кавказских народов с русским и другими народами России в войнах с внешним врагом.
Бесспорно, большинство кавказских народов были насильственно присоединены к России. Однако с течением времени они осознали себя неотъемлемой частью российского государства. И надо полагать, именно с этим связан тот факт, что горцы, освобожденные от несения воинской службы (из-за опасения царизма, что это может привести к восстанию на Кавказе), по первой же просьбе властей формировали за свой счет пешие и конные подразделения, которые храбро сражались под российским флагом, ничем не уступая регулярным и казачьим частям русской армии.
На начало XXI века ни отечественная педагогика, ни этнопедагогики народов, населяющих Россию, не придумали ничего действеннее использования примеров патриотизма в пропаганде межнационального общения. Отечественной историографией накоплен ряд работ, посвященных боевому сотрудничеству кавказских народов с русским, которые тоже можно использовать в деле формирования системы воспитания культуры межнационального общения как в северокавказском сообществе, так и на уровне общефедеральном.
Явным примером тому могут служить и высокие результаты, показанные северокавказскими народами в годы Великой Отечественной войны (1941–1945), когда карачаевцы, к примеру, заняли первое место по количеству представленных к званию героя Советского Союза, приходящихся на душу населения. Ненамного отставали в своих показателях и другие народы Северного Кавказа. Причем эти результаты были показаны за первые два года войны, потому что в 1943–1944 годах прошлого века карачаевцы, балкарцы, чеченцы и ингуши были депортированы в Среднюю Азию и Казахстан, а представители этих народов были отозваны с полей сражений как «ненадежные элементы».
Вселяет надежду и то, что государство в последнее время уделяет все больше внимания проблеме межнациональных отношений, формированию культуры межнационального общения в стране. Ведь в такой многонациональной стране, как Россия, дальнейшее длительное игнорирование этих проблем было крайне опасно для безопасности самого государства. Но, как было отмечено выше, государство повернулось лицом к этим проблемам. На своей последней, седьмой ежегодной пресс-конференции президент России В. Путин, в частности, заявлял, что государство будет уделять максимум внимания национальным культурам и национальным автономиям (самобытности и проч.) «наций, национальностей и этнических групп, населяющих страну». Ранее на совещании по вопросам межнациональных и межконфессиональных отношений (Чебоксары, 2004) В. Путин прямо сказал, что «у нас в России, как ни в одном другом месте на земле, межконфессиональный и межнациональный мир, традиции межконфессионального мира являются основой нашей государственности в прямом смысле этого слова».
Приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 12 мая 2005 г. № 139 «Об утверждении плана мероприятий Минобрнауки России по стабилизации межнациональных и межконфессиональных отношений в Южном федеральном округе» также свидетельствует о том, что государство все же повернулось к решению этих проблем.
Начиная с конца 1990-х годов наметилась и по настоящее время прослеживается тенденция к глобализации культуры народов Северного Кавказа. Это проявляется в обычаях (свадьбы, похороны), танцах и проч.
Можно обратиться к культуре национальных танцев. В последние годы наблюдается тенденция к фактической ассимиляции практически всех национальных танцевальных мелодий, да и самих танцев народов Северного Кавказа в одном неком наднациональном танцевальном ритме, который вобрал и растворил в себе национальные особенности всех культур. Он похож на всех и не является ни одной из них одновременно. С уверенностью можно констатировать, что в условиях современности носителями сугубо национальных танцевальных культур, традиций являются лишь государственные этнографические ансамбли танцев республик Северного Кавказа.
Становится очевидным, что формирование культуры межнационального общения — одна из сложнейших проблем общественного бытия, которая проявляется в различных регионах нашей страны. Воспитание культуры межнационального общения становится важнейшей составной частью нравственного воспитания.
Как утверждает в своей работе «Задачи вузовского образования в формировании культуры межэтнического общения» Б. Золотова, диалог, культура межнационального общения в полиэтнической культурной среде возможны лишь тогда, когда каждый из ее субъектов, осознавая свою самоценность и самодостаточность, видит, понимает и принимает ценности другого партнера в общении. Если же этого не происходит, то возникают явления либо этноцентризма и культурного национализма, либо культурного тоталитаризма, когда государство, отстаивая свои интересы, противится развитию национальных культур. И то и другое одинаково отрицательно влияет как на развитие традиционных культур, так и на культуру межнационального общения.
Успешное развитие культуры межнационального общения зависит от гармоничного развития отношений между различными этносами, базирующегося на принципах терпимости, взаимопонимания, сотрудничества и дружбы.
В современных условиях роль вуза как важнейшего воспитательного социального института стало трудно переоценить, потому что он в состоянии обеспечить целенаправленное, систематическое воспитание человека, дать ему систему норм и правил общения, долженствующих выполнять роль эталонов оценки поведения других людей и своего собственного.
Совместная учеба, жизнь в многонациональном коллективе, постоянное общение его членов — все это создает благоприятную психологическую обстановку, способствующую формированию у молодежи уважения к нациям и народностям, к их культурам.
Как известно, культура межнационального общения зависит от уровня общего развития общающихся, их умения соблюдать общечеловеческие нормы нравственности и поведения, взаимной готовности правильно воспринимать инонациональные ценности, их стремления обогащать себя знанием этих ценностей. К сожалению, многие имеют очень слабую этнографическую грамотность. Более или менее зная культуру своего народа, о других они имеют слабое представление. Поэтому так важно теперь вооружить население многонационального государства минимумом знаний по основам межнациональных и международных отношений, дать им представление о культуре, традициях народов, населяющих страну, республику, регион. Необходимо так построить содержание образования, чтобы оно обеспечивало студентов знаниями о народах, с представителями которых они учатся, об их культурах, традициях, этике, быте.
Подводя некоторые итоги изложенному, необходимо отметить, что формирование системы воспитания культуры межнационального общения — процесс долгий, и он пребывает лишь на стадии становления. При этом относительно северокавказского сообщества представляется необходимым построение этой системы с крайне широким применением и учетом национальных традиций, традиционных культур местных народов. Ведь, как пишет М. Яхьяев*********, бесспорно, что изменились конкретно-исторические условия жизнедеятельности, разрушена экономическая основа, сформировавшая традиционные представления, но сохранилась их регламентирующая сила. Задумки и действия наших современников во многом определяются именно традиционными представлениями о таких важнейших ценностях, как долг и честь, благородство и справедливость, добро и зло, добродетель и порок, красота и безобразие и т. д.
Новейшие ценности и нормы не сформировались, они во многом еще размыты. Поэтому недопустимо списывать традиционные регуляторы поведения людей, содержащиеся в этнической культуре, в архив, отказываться от них. Необходима определенная теоретическая обработка и практическая поддержка того традиционного, что не противоречит провозглашаемым программным социальным установкам и служит фактором стабилизации общества.
Образование, традиции, интернет, туризм и спорт — вот те инструменты, которые на сегодняшний день самым активным образом участвуют в формировании системы воспитания культуры межнационального общения в любом сообществе.
И если значение самых сложных первых двух инструментов было выше рассмотрено, то интернет, туризм и спорт в подробном изучении не нуждаются, их нужно просто активно использовать. Ведь именно туризм является средством познания исторических и культурных ценностей других народов. А спорт, несмотря на дух соперничества, на котором строятся всякие соревнования, скрепляет дружбу, а значит и толерантность в среде спортсменов. Тем более возрастает значение этих институтов в условиях всемирной глобализации, когда национальные границы становятся лишь условными.
В таких условиях можно сделать вывод, что миссия системы воспитания культуры межнационального общения, рассмотренного в разделе, заключается в подготовке и обеспечении гармоничной интеграции северокавказского сообщества в глобальную мировую культуру, не теряя, конечно, при этом, а учитывая собственную самобытность.
* Бегеулов P. M. Карачай в Кавказской войне XIX века. Черкесск, 2002. С. 61.
** Сабанчиев Х.-М. Депортация, жизнь в ссылке и реабилитация балкарского народа (1940-е — начало XXI в.).Ростов-на-Дону, 2007. С. 38.
*** Пивоварова Н. И. Этнофобии в политическом процессе на Северном Кавказе: пути преодоления. Краснодар, 2008. С. 4.
**** Боташев М. Д. Искусственное родство у карачаевцев (XIX–XX вв.). М., 2001. С. 4–5.
***** Гасанов Н. Н. О культуре межнационального общения // Социально-политический журнал (Социально-гуманитарные знания). М., 1997.
****** Методическое пособие по миротворческому образованию и формированию толерантности (для учителей и тренеров) // Программа «Миротворческое образование и формирование толерантности среди детей и молодежи Северного Кавказа». ЮНИСЕФ. Назрань, 2006.
******* Каган М. С. Философия культуры. СПб., 1993. С. 309.
******** Батчаев Ш. М. Карачаевцы в войнах России. М., 2005. С. 3–4, 156.
********* Яхьяев М. Я. Особенности этнической культуры народов Дагестана // Международный конгресс «Мир на Северном Кавказе». Симпозиум. № 4. Культурология, этнокультурология, культурная антропология. Нравы, традиции, обычаи, искусство народов Северного Кавказа и северокавказского сообщества. Пятигорск: ПГЛУ, 2004. 106 с.
